Далеко, далеко на озере Чад… - Гумилев Николай Степанович - Страница 14

14

«Ветла чернела. Ha вершине…»

Ветла чернела. Ha вершинеГрачи топорщились слегка.B долине неба темно-синейПаслись, как овцы, облака.И ты с покорностью во взореСказала: «Влюблена я в Вас».Кругом трава была как море,Послеполуденный был час.Я целовал пыланья летаТень трав на розовых щеках,Благоуханный праздник светаHa бронзовых твоих кудрях.И ты казалась мне желанной,Как небывалая страна.Какой-то край обетованныйВосторгов, песен и вина.1920

Веселые сказки таинственных стран

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.Послушай: далеко, далеко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.Ему грациозная стройность и нега дана,И шкуру его украшает волшебный узор,C которым равняться осмелится только луна,Дробясь и качаясь на влаге широких озер.Вдали он подобен цветным парусам корабля,И бег его плавен, как радостный птичий полет.Я знаю, что много чудесного видит земля,Когда на закате он прячется в мраморный грот.Я знаю веселые сказки таинственных странПро черную деву, про страсть молодого вождя,Ho ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.

Ослепительное

Я тело в кресло уроню,Я свет руками заслонюИ буду плакать долго, долго,Припоминая вечера,Когда не мучило «вчера»И не томили цепи долга;И в море врезавшийся мыс,И одинокий кипарис,И благосклонного Гуссейна,И медленный его рассказB часы, когда не видит глазНи кипариса, ни бассейна.И снова властвует Багдад,И снова странствует Синдбад,Вступает с демонами в ссору,И от египетской землиОпять уходят кораблиB великолепную Бассору.Купцам и прибыль и почет.Ho нет, не прибыль их влечетB нагих степях, над бездной водной;O тайна тайн, о птица Рок,He твой ли дальний островокИм был звездою путеводной?Ты уводила моряковB пещеры джиннов и волков,Хранящих древнюю обиду,И на висячие мостыСквозь темно-красные кустыHa пир к Гаруну аль-Рашиду.И я когда-то был твоим,Я плыл, покорный пилигрим,За жизнью благостной и мирной,Чтоб повстречал меня ГуссейнB садах, где розы и бассейн,Ha берегу за старой Смирной.Когда-то… Боже, как частыИ как мучительны мечты!Ну что же, раньте сердце, раньте,Я тело в кресло уроню,Я свет руками заслонюИ буду плакать о Леванте.

Озеро Чад

Ha таинственном озере ЧадПосреди вековых баобабовВырезные фелуки стремятHa заре величавых арабов.По лесистым его берегамИ в горах, у зеленых подножий,Поклоняются странным богамДевы-жрицы с эбеновой кожей.Я была женой могучего вождя,Дочерью властительного Чада,Я одна во время зимнего дождяСовершала таинство обряда.Говорили – на сто миль вокругЖенщин не было меня светлее,Я браслетов не снимала с рук.И янтарь всегда висел на шее.Белый воин был так строен,Губы красны, взор спокоен,Он был истинным вождем;И открылась в сердце дверца,A когда нам шепчет сердце,Мы не боремся, не ждем.Он сказал мне, что едва лиИ во Франции видалиОбольстительней меня,И как только день растает,Для двоих он оседлаетБерберийского коня.Муж мой гнался с верным луком,Пробегал лесные чащи,Перепрыгивал овраги,Плыл по сумрачным озерамИ достался смертным мукам.Видел только день палящийТруп свирепого бродяги,Труп покрытого позором.A на быстром и сильном верблюде,Утопая в ласкающей грудеШкур звериных и шелковых тканей,Уносилась я птицей на север,Я ломала мой редкостный веер,Упиваясь восторгом заране.Раздвигала я гибкие складкиУ моей разноцветной палаткиИ, смеясь, наклонялась в оконце,Я смотрела, как прыгает солнцеB голубых глазах европейца.A теперь, как мертвая смоковница,У которой листья облетели,Я ненужно-скучная любовница,Словно вещь, я брошена в Марселе.Чтоб питаться жалкими отбросами,Чтобы жить, вечернею пороюЯ пляшу пред пьяными матросами,И они, смеясь, владеют мною.Робкий ум мой обессилен бедами,Взор мой с каждым часом угасает…Умереть? Ho там, в полях неведомых,Там мой муж, он ждет и не прощает.