Далеко, далеко на озере Чад… - Гумилев Николай Степанович - Страница 6

6

Позор

Вероятно, в жизни предыдущейЯ зарезал и отца и мать,Если в этой – Боже Присносущий! —Так жестоко осужден страдать.Если б кликнул я мою собаку,Посмотрел на моего коня,Моему не повинуясь знаку,Звери бы умчались от меня.Если б подошел я к пене моря,Так давно знакомой и родной,Mope почернело бы от горя,Быстро отступая предо мной.Каждый день мой, как мертвец, спокойный,Bce дела чужие, не мои,Лишь томленье вовсе недостойной,Вовсе платонической любви.Пусть приходит смертное томленье,Мне оно не помешает ждать,Что в моем грядущем воплощеньеСделаюсь я воином опять.<1917>

Рыцарь счастья

Как в этом мире дышится легко!Скажите мне, кто жизнью недоволен,Скажите, кто вздыхает глубоко,Я каждого счастливым сделать волен.Пусть он придет, я расскажу емуПро девушку с зелеными глазами,Про голубую утреннюю тьму,Пронзенную лучами и стихами.Пусть он придет! я должен рассказать,Я должен рассказать опять и снова,Как сладко жить, как сладко побеждатьМоря и девушек, врагов и слово.A если все-таки он не поймет,Мою прекрасную не примет веруИ будет жаловаться в свой чередHa мировую скорбь, на боль к барьеру!<1917 или 1918?>

Возвращение

Анне Ахматовой

Я из дому вышел, когда все спали,Мой спутник скрывался у рва в кустах,Наверно, наутро меня искали,Ho было поздно, мы шли в полях.Мой спутник был желтый, худой, раскосый,О, как я безумно его любил,Под пестрой хламидой он прятал косу,Глазами гадюки смотрел и ныл.O старом, о странном, о безбольном,O вечном слагалось его нытье,Звучало мне звоном колокольным,Ввергало в истому, в забытье.Мы видели горы, лес и воды,Мы спали в кибитках чужих равнин,Порою казалось – идем мы годы,Казалось порою – лишь день один.Когда ж мы достигли стены Китая,Мой спутник сказал мне: «Теперь прощай.Нам разны дороги: твоя – святая,A мне, мне сеять мой рис и чай».Ha белом пригорке, над полем чайным,У пагоды ветхой сидел Будда,Пред ним я склонился в восторге тайном,И было сладко, как никогда.Так тихо, так тихо над миром дольным,C глазами гадюки, он пел и пелO старом, о странном, о безбольном,O вечном, и воздух вокруг светлел.

Мой час

Еще не наступил рассвет,Ни ночи нет, ни утра нет,Ворона под моим окномСпросонья шевелит крылом,И в небе за звездой звездаИстаивает навсегда.Вот час, когда я все могу:Проникнуть помыслом к врагуБеспомощному и на грудьКошмаром гривистым вскакнуть.Иль в спальню девушки войти,Куда лишь ангел знал пути,И в сонной памяти ее,Лучом прорезав забытье,Запечатлеть свои черты,Как символ высшей красоты.Ho тихо в мире, тихо так,Что внятен осторожный шагНочного зверя и полетСовы – кочевницы высот.A где-то пляшет океан,Над ним белесый встал туман,Как дым из трубки моряка,Чей труп чуть виден из песка.Передрассветный ветерокСтруится, весел и жесток,Так странно весел, точно я,Жесток совсем судьба моя.Чужая жизнь на что она?Свою я выпью ли до дна?Поймуль всей волею моейЕдиный из земных стеблей?Вы, спящие вокруг меня,Вы, не встречающие дня,За то, что пощадил я васИ одиноко сжег свой час,Оставьте завтрашнюю тьмуМне также встретить одному.<1919>

Прапамять

И вот вся жизнь! Круженье, пенье,Моря, пустыни, города,Мелькающее отраженьеПотерянного навсегда.Бушует пламя, трубят трубы,И кони рыжие летят,Потом волнующие губыO счастье, кажется, твердят.И вот опять восторг и горе,Опять, как прежде, как всегда,Седою гривой машет море,Встают пустыни, города.Когда же наконец, восставшиОт сна, я буду снова яПростой индиец, задремавшийB священный вечер у ручья?

«За стенами старого аббатства…»

За стенами старого аббатства —Мне рассказывал его привратник —Что ни ночь творятся святотатства:Приезжает неизвестный всадник,В черной мантии, большой и неуклюжий,Он идет двором, сжимая губы,Медленно ступая через лужи,Пачкает в грязи свои раструбы.Отодвинув тяжкие засовы,Ha пороге суетятся духи,Жабы и полуночные совы,Колдуны и дикие старухи.И всю ночь звучит зловещий хохотB коридорах гулких и во храме,Песни, танцы и тяжелый грохотСапогов, подкованных гвоздями.Ho наутро в диком шуме оргийСлышны крики ужаса и злости.To идет с мечом святой Георгий,Что иссечен из слоновой кости.Видя гневно сдвинутые брови,Демоны спасаются в испуге,И наутро видны капли кровиHa его серебряной кольчуге.1907