Рыцарь - Смирнов Андрей - Страница 57

Рывок в сторону, рубящий удар мечом. Он, конечно, закрылся, но я и не надеялся на слишком многое. Ничего, начало положено. Дальше будет веселее.

Так и оказалось. Неожиданно Вильгельм ринулся на меня, осыпая градом ударов. Он был сильнее и весил на четверть больше, а двигался ничуть не медленнее меня. Упираться ногами в землю и встречать его атаку в лоб самоубийственно – Вильгельм смял бы меня в два счета. И я отступал, выжидая подходящую возможность для контратаки.

И все-таки он двигался слишком быстро. Ему удалось зацепить мой щит своим. Резкий рывок влево... Не удержав равновесия, я упал на колено. Впрочем, это спасло мне жизнь, потому что в следующее мгновение клинок Вильгельма просвистел над моей макушкой.

У меня не было даже четверти мига, чтобы вскочить на ноги. Вильгельм нависал надо мной, как гора. Я ткнул клинком, получил в ответ тычок щитом, упал на спину, успел откатиться, увернувшись от очередного Вильгельмова выпада, и наконец вскочил на ноги. Кольчугу перепачкал какой-то дрянью.

Мой противник, само собой, не собирался давать мне передышки. Не успел я подняться, как Вильгельм налетел снова, применяя ту же тактику: теснить, не давая тому ни малейшей возможности для ответной атаки.

На этот раз я остался на месте. Не потому, что я придумал какой-то хитрый план, а просто потому, что разозлился. Злоба – не лучший советчик, но бегать мне надоело.

Вильгельм этого не ожидал. Наверное, от удивления он и пропустил удар краем щита, нацеленный ему в лицо. Вильгельм врезался в меня, как таран, и только то железо, которое было на мне, позволило мне не улететь на другой конец замкового двора. То, что мой противник на короткое время оказался ослеплен из-за удачного попадания краем щита, никоим образом не помешало ему довести до конца свой собственный выпад. Я почувствовал, как с правой стороны между ребер мне в бок проникает что-то холодное...

Описывая наш поединок, я вынужден раскладывать его на фрагменты в определенной последовательности: действие Вильгельма, мое действие, снова действие Вильгельма. На самом деле все это происходило почти одновременно. В одну и ту же секунду я успел ударить Вильгельма щитом по глазам, он – вновь сбить меня с ног и ткнуть в бок своим клинком. Уже падая на землю, я выбросил вперед руку с мечом. Я не очень надеялся на успех, но мой противник, который по-прежнему ничего не видел, не сумел защититься. Глухой металлический звук, сменяющийся негромким хлюпом. Меч вошел ему в живот.

Секунду Вильгельм еще стоял. Потом упал на колени. Вцепился обеими руками в меч. Захрипел. Стал заваливаться на бок.

К нам уже бежали.

...Мне помогли подняться. Большинство народа сгрудилось вокруг Вильгельма – выясняли, насколько опасна его рана.

Ги де Эльбен выпрямился и посмотрел на меня. По его взгляду я все понял.

– Я не хотел его убивать. Но...

Ги резко кивнул и снова склонился над умирающим.

Вокруг меня хлопотал вездесущий Тибо.

– Вы ранены?.. Господи Боже, да у вас же весь бок в крови!

Я позволил ему снять с меня кольчугу и заняться раной. Во рту был противный металлический вкус.

– ...Сами видите, на чьей стороне Господь, – сказал Родриго де Эро легату, – Иммануил оправдан.

– Этот поединок не может считаться законным, – сквозь зубы выжал легат.

– Это почему же?

– Да потому что не был назначен судья! Вы таковым быть уже не можете, а значит...

– Я думаю, – перебил легата барон Родриго, делая широкий жест в сторону двора, – я думаю, что такое число людей благородного происхождения, каковое находится здесь, вполне способно заменить одного-единственного судью...

– Что мне нравится в этом времени, – задумчиво пробормотал я в пустоту, – так это то, что все проблемы можно решить самым простым способом – а именно при помощи меча.

– Это уж точно, – с некоторым сомнением согласился Тибо, не переставая обрабатывать мою рану.

– ...Кроме того, – продолжал барон, – это ведь Божий Суд. И Господь, по-моему, вполне определенно высказал свое мнение.

Легат с ненавистью посмотрел на хозяина замка.

– Мы уезжаем из этого проклятого места. Немедленно. И обещаю вам, барон, я приложу все усилия, чтобы курия узнала о том, что творится в вашем Лангедоке и как здесь попирают все законы Божий.

Он повернулся к Родриго спиной и зашагал в башню – собирать шмотки.

– Надутый индюк, – процедил барон вполголоса. – Эй, Жан! Выволакивай Иммануила из подвала. Пусть катится на все четыре стороны.

Жан убежал, а Родриго подошел ко мне. Посмотрел, как Тибо перевязывает рану.

– Сильно он вас?

– Не слишком. Жить буду.

Барон помолчал:

– Зря вы его убили.

– А что было делать?

– Тоже верно...

Когда Тибо закончил возиться со своими тряпками, я, морщась, нацепил куртку. Припомнил, сколько раз за последний месяц мне приходилось убивать и рисковать собственной шкурой. М-да... При такой жизни недолго и калекой стать. Если вообще жив останешься.

Мы подошли к лежащему на земле Вильгельму. Глаза у него были полузакрыты, на губах выступила кровавая пена. Он издавал какие-то неразборчивые звуки – то ли бормотал что-то, то ли просто стонал.

– Отходит, – негромко сказал кто-то.

Я смотрел в лицо человеку, принявшему смерть от моей руки, и ощущал горечь и сожаление. Бред, который нес Иммануил прошлой ночью – насчет голодных веков, требующих жертв и еще насчет чего-то там, – весь этот бред вдруг перестал мне казаться таким уж бредом. Разве на самом деле все обстоит как-то иначе? Вот и теперь один человек должен был умереть, чтобы другой мог продолжать жить. Внезапно мне стало холодно и страшно.

...Кто-то настойчиво пытался протиснуться к умирающему, и люди посторонились, чтобы дать ему пройти. Он прошел мимо меня, и я увидел его только со спины, но и со спины его нельзя было не узнать – темные вьющиеся волосы, длинное платье, серый тряпичный плащ.

Отшельник посмотрел на умирающего, лежащего у его ног, и, негромко вздохнув, качнул головой: мол, опять вы за свое... Он опустился на колени и положил ладонь на живот Вильгельму. Через мгновение Иммануил встал. Взгляд его был спокоен и чист, когда он смотрел на лежащего человека. А лежащий человек смотрел на него – с большим изумлением. Потом Вильгельм перевел взгляд на нас. Он, видимо, никак не мог понять, что тут происходит и каким образом он оказался на земле. Но взгляд у него был осмысленным и лишенным боли. Потом он поднялся и сел. Сам.