Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 39

Один из камней, брошенных наугад, попал в колено Баутисты, заставив упасть, а священник, соизмерив опасность взглядом, побежал к ближайшей церкви, ведя испуганную Каталину…

- Смерть Баутисте…! Смерть хозяйке! – взывал оглушительный охрипший голос. – Там идет хозяйка…! И ей…! Смерть!

Падре Вивье удалось закрыть трясущимися руками засов маленькой двери храма… Некоторые из старых служанок дома Д`Отремон укрылись там, тоже боявшиеся возможной расправы сумасшедшей и ослепшей толпы… Обезумевшие от испуга, они укрепляли дверь, волоча скамейки, в то время как священник напрасно пытался освободиться от рук Каталины, вцепившиеся в него, вне себя от испуга, которая умоляла:

- Не отпускайте меня, падре! Меня приняли за Софию! Они убьют меня…!

- Я вручил им Баутисту! Его самого они без промедления убьют! Они уже добрались до него!

- Они здесь, падре! Пусть не открывают! – советовала Каталина, напуганная кровожадными криками мятежной толпы. – Нас всех убьют… всех!

Высокое запечатанное стеклянное окно упало, разбитое метким ударом… Оставив на скамейке обморочное тело Каталины, падре Вивье подошел к главной двери, с усилием отодвинул задвижку створки, и медленно приоткрыл…

Удаляясь, толпа пошла к дому, врываясь штурмом; как демоны они топтали цветущие сады, размахивали подожженными светильниками, разрушая на каждом шагу любое препятствие, волоча в качестве трофея растерзанное, уже безжизненное тело человека с белой кожей…

Парализованный от волнения, священник лишь успел поднять дрожащую правую руку, его глаза расширились от представленного ужасного спектакля, и только молитва пришла ему на помощь:

- Боже… имей милосердие к этой душе.

- Вы дали разрешение, сеньор губернатор?

- Конечно, Ренато. Проходите, проходите и присаживайтесь. Не могу отрицать, что речь пойдет о случившемся…

- Полагаю, что час совершенно несвоевременный; но в память о старой дружбе, которая связывала вас с моим отцом…

- Я уже попросил вас присесть. Сейчас принесут кофе для нас двоих.

Сдерживая недовольство, скрывая плохое настроение под совершенной вежливостью, чувствуя себя обязанным, губернатор Мартиники сделал знак секретарю, чтобы тот оставил их наедине. Сидя напротив Ренато, и по мере того, как глаза светского человека рассматривали его с ног до головы, он хмурил брови, его рот сложился в недовольном выражении… Ведь обросшая борода, заляпанные грязью сапоги и костюм, делали вид Ренато Д`Отремон откровенно плачевным. Когда дверь закрылась, губернатор проговорил:

- Простите, если сначала прерву вас. И я, позволив вам пройти, помню о старинной дружбе, связывающей меня с вашим отцом, но считаю, что предпочтительней не упоминать об этом перед третьими лицами, потому что я буду говорить с вами, Ренато как друг, а не как губернатор.

- Вы со мной?

- Вы желаете быть выслушанным, я знаю. Я даже могу сказать, почему вы пришли сюда, не вернувшись в свой дом, придя сюда, к сожалению, посреди ночи. Сеньора… скажем де Мольнар, потому что трудно назвать другим именем законную жену Хуана Дьявола…

- Сеньор губернатор… - прервал Ренато со скрытым упреком в голосе.

- Позвольте закончить, прошу вас. Я знаю, вы отказываетесь принимать условия, которые из уважения я предоставил вам. Знаю о печальном происшествии, которое повлекло за собой этот негатив, о пределе, которого достигли вещи, и с моей стороны не будет никакой любезности. У меня есть раненый офицер, несколько солдат с более или менее тяжелыми травмами… Я знаю, что среди этого сброда есть мертвые и ранен сам Хуан Дьявол. К сожалению, мятежники захватили некоторое оружие, и еще хуже, захвачена одна из бочек с порохом, предназначенная взорвать камни и сделать ров, чтобы их изолировать… Если теперь вы пытаетесь выступить в их защиту…

- Напротив. Я пришел спросить, почему солдаты так задерживаются, чтобы взять Утес Дьявола…

- Ах, черт! Вы думаете, это можно сделать так скоро?

- Без сомнения, и именно об этом и речь. Я пришел просить вас позволить осуществить это мне. Почему не дан приказ атаковать? Почему бы не взять их между двух огней, приказав атаковать с моря, с береговой охраной, которая размещена в порту?

- Вы хотите, чтобы все народы назвали нас дикарями? Чтобы газеты всех европейских столиц пестрели осуждающими лентами массовой резни, убийства, совершенного губернатором Мартиники, убийства группы рыбаков, которые требуют своих прав? Вы хотите сделать их героями и мучениками? До какой степени вы обезумели в своей злобе и ревности?

- Что вы говорите? – негодовал Ренато. – Я запрещаю вам…

- Успокойтесь, Ренато. Для меня вы мальчик. Мы одни и обоснованно вы ссылаетесь на мою дружбу, которая была не только с доном Франсиско, но и с доньей Софией, вашей бедной матерью, которую вы изводите…

- Хватит, хватит! Теперь я понимаю ваше поведение: моя мать опередила меня своим посещением.

- Это правда, Ренато; но сплетни начались гораздо раньше.

- Сплетни? Сплетни тоже поднимаются по лестницам этого Дворца? Не думал, что вы…

- Пожалуйста, помолчите! Не позволяйте себе так злиться, - прервал спокойно губернатор. – Я должен оскорбиться, но не стану. Понимаю ваше состояние и ограничусь тем, что дам вам совет: отступитесь от этого дела. Они сдадутся и дорого заплатят за мятеж в тюрьмах Крепости Сан-Онорато…

- С двумя источниками питьевой воды и морем, которое обеспечивает продукты питания, могут пройти недели, месяца, даже год, пока они сдадутся!

Порывисто Ренато встал на ноги. С откровенной невежливостью он повернулся спиной к представителю власти и подошел к окну, через стекла которого он смотрел, не видя, на город, который просыпался под первыми лучами рассвета. Голос губернатора донесся до него, заставив вздрогнуть:

- Ваша жена мертва чуть больше недели…

- Но я не имею ничего общего с ее смертью, ничего… ничего! Вы мне не верите? – снова разъярился Ренато.

- Хочу верить, но вы ничего не хотите делать, чтобы прекратить это злословие. И версии несчастного случая, которые дошли до меня…

- Они лгут, лгут! Я ничего не сделал ей. Наоборот…

- Вы преследовали…

- Только надежда остановить понесшую лошадь. Я не хотел ее смерти, я хотел, чтобы она была жива. Я верил, что она родит мне сына… Как я мог хотеть убить ее? Она хотела играть со мной, управлять мной, как куклой в том фарсе, который сама выдумала… Она не полагалась на Провидение и божье правосудие… И когда увидела, что я хочу остановить ее, когда почти достиг ее, шпора заставила встать на дыбы коня, и из моих рук выскользнули поводья, которые я почти схватил. Отчаянный, я вонзил шпоры и помчался вперед по дороге на возвышенность. Она повернула кругом, и конь, на котором она сидела, поднялся на копыта. Не знаю порвались ли поводья или она не смогла больше ими управлять. Как стрела, животное мчалось к ущелью. Погнав коня за ней, я чудом остановился у края пропасти, тогда как конь Айме, безудержно подталкиваемый, сделал прыжок в пропасть и свалился туда, отскакивая от скал и деревьев…

Искренне впечатленный, губернатор встал, потрясенный драматичным рассказом… Но вошла служанка, тихо и своевременно неся на серебряном подносе кофе. По взгляду своего хозяина она удалилась и вышла… Пожилой глава города приблизился к молодому Д`Отремон и по-отечески положил руку ему на плечо:

- Прекрасно… Остальную часть рассказа я уже слышал из уст вашей сеньоры матери. То, что вы с ней рассказали мне, лишь подтверждают мое мнение; откажитесь от этого скверного дела Мыса Дьявола, вернитесь в свой дом, подумайте, отдохните…

- Я не могу думать и отдыхать… Я не могу сидеть сложа руки…

- А вы не понимаете, что это публичная демонстрация интереса к вашей свояченице…?

- Моника – женщина, которую я люблю! Я не оставлю ее, не оставлю ее в объятиях другого! Кровью и огнем, если нужно, я вытащу ее! Ваши советы бесполезны, сеньор губернатор…

- Я уже вижу. Я прекрасно понимаю волнение вашей матери… Я не отрицаю вашей породы, Ренато…