Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 19

- Ана… Ана… это ты?

- Да, сеньора Айме, я где-то здесь.

- Говори тише. Где моя свекровь?

- Сеньора София? Ах, черт! Вам бы узнать, куда она пошла. Она вышла рано. Думаю, еще не рассвело, в большой карете с лучшими лошадьми. Она уехала с сопровождавшей ее Яниной, и нотариуса тоже послала куда-то, но куда, не знаю.

- А Ренато…?

- Сеньор Ренато продолжает пить… Он послал за одной бутылкой коньяка, чтобы ему принесли ее в кабинет, и один с ней, потому что в кабинете никого нет. Затем он запер дверь и сбросил на пол книги и чернильницы, думаю, даже сломал фонарь…

- Бог мне поможет! Я должна сделать что-нибудь… должна что-нибудь придумать… Я одна тут с этим пьяным ослом. Скажи, куда она отправила нотариуса? Скажи…?

- Единственная, кто может вам помочь – это сеньора София.

- Эта правда. Донья София мне сможет помочь. Я должна что-нибудь сделать, чтобы завоевать ее сердце, доверие… С Ренато уже все бесполезно, но она может меня спасти. Что мне сделать, чтобы она мне помогла и спасла?

- Если вы угодите ей в том, чего она желает больше всего…

- Чего же хочет моя свекровь, Ана? Ты знаешь?

- Думаю, да. Больше всего сеньора София желает с тех пор, как уехал мальчиком сеньор Ренато, другого маленького мальчика, другого мальчика в пеленках, который был бы ее; а так как своего у нее не будет, то он должен быть от сеньора Ренато.

- Что ты болтаешь, дура?

- Если вы родите ей внука, сеньора София вам поможет…

Словно блеснул луч яркого света, прояснив мглу в душе, словно единственная дверь выхода, единственный путь спасения была та мысль, которую подкинула ей Ана, которая проникла в отчаянный ум Айме де Мольнар, но тотчас же она досадно и недовольно отвергла ее:

- Естественно, если бы я родила ей внука, то она помогла бы мне… Но как вдруг и по волшебству я могу родить внука?

- Волшебству? А разве вы не жена сеньора Ренато, сеньора Айме? Разве уже не прошло чуть больше месяца со дня свадьбы? Скорее всего вам даже не нужно выдумывать этого. Возможно это правда…

- Выдумывать? Ты сказала выдумывать?

- Ну… я говорю… Если вы в затруднительном положении… Говорят, что тот, кто тонет, хватается за соломинку, а вы, сеньора Айме, словно тонете… Скорее всего, кто знает… То, что я сказала… Если вы скажете, что вы родите, то этого будет достаточно…

- Возможно, было бы достаточно… - пробормотала задумчиво Айме.

- Ну конечно… Когда сеньор Ренато был во Франции, донья София все дни напролет плакала по нему и постоянно была такой грустной, что даже разговаривала со мной и вздыхала, глядя на горы: «Ай, Ана… Мой мальчик, когда же он вернется?» … А когда сеньор Ренато вернулся уж точно не ее мальчиком, тогда хозяйка пожелала большего и была очень довольна, когда сеньор Ренато сообщил ей, что собирается жениться. И почему вы думаете, она была так довольна? Почему хотела заиметь невестку? Ну да! Потому что она хотела вскоре получить мальчика… другого мальчика, как будто ее ребенок Ренато снова бы родился…

- Возможно, ты права…

- Сеньор Ренато вне себя от ярости. Он хочет узнать правду, но не знает ничего… Бедняга… хочет узнать, и не знает ничего…

С внезапным недоверием Айме посмотрела на свою горничную; затем, она решительно приблизилась к ней и пошла ва-банк:

- Он ничего не знает и не должен ничего узнать!

- Хорошо, - согласилась Ана спокойно и примирительно. – Не сердитесь так. Во любом случае я ничего не скажу, а что касается совета, который я дала…

- Мне не нужно давать никаких советов! Я тебя не слушаю и не должна слушать! Занимайся своими делами и оставь меня! Если ты встанешь против меня, то это плохо закончится!

- Ай, сеньора Айме! Я не против кого-либо. Вы знаете, что я готова служить вам на коленях, и если бы вы мне дали денег и ожерелье, о котором говорили раньше…

- Я дам тебе денег, чтобы ты купила себе ожерелье и самые красивые серьги, которые найдешь. Иди и посмотри, что делает Ренато, узнай все новости, которые ходят по дому и немедленно возвращайся рассказать мне… Иди уже!

Одна в огромной комнате, роскошно обставленной старинной мебелью, ходила туда-сюда Айме, одновременно напуганная и разъяренная, и только одна мысль была в ее сознании, ее душу заполнила отчаянная надежда:

- Ребенок… да… ребенок мог бы спасти меня!

Наклоняя белый корпус, разрезая голубые воды острым носом, на всех парусах шел Люцифер, огибая с подветренной стороны цепочку островов, похожих на гигантское изумрудное ожерелье… Суровые и плодородные острова Тобаго, Гренада, Сен-Винсент, Сент-Люсия, Мартиника, Доминика остались позади с их высокими горами, густыми лесами, крутыми скалами, узкими берегами, свирепо разрушенными морем. Теперь Люцифер приостановил ход, разворачиваясь правым бортом, снова натянул белые паруса и стал держать курс прямо на скалистые склоны Мари Галант…

На твердом ложе металась изящная голова Моники, ее профиль выделялся еще сильнее и явственнее, на висках была испарина, шелковый клубок светлых волос, сомкнутые веки с густыми ресницами и пылающие сухие губы, с которых соскальзывали слова, словно в молитвенном исступлении:

- Нет… Нет… Сначала убей меня… Убей, Хуан Дьявол… Убей меня… Никогда не буду твоей… Убей меня… убей и выбрось мое тело в море… Убей меня, Хуан Дьявол…

Нетерпеливо Хуан встал на ноги; затем очень медленно снова сел. Перед ним стояла маленькая емкость, тряпки, смоченные в уксусе, которые он с терпением санитара накладывал на лоб измученной больной. Мрачное выражение Хуана Дьявола сделалось унылым; брови нахмурились, горькая гримаса растянула губы. Лишь странный свет блестел в темных и выразительных глазах, как сострадание, беспокойство, даже угрызение совести…

- Капитан, мы уже в ущелье, - сообщил Сегундо, приближаясь к Хуану.

- Почему ты заходишь так? Почему пришел сюда? Выйди из комнаты!

- Твоя никогда… Никогда, Хуан Дьявол… - продолжала Моника свою песню.

Хуан гневно подошел к моряку, который прыжком отступил к другой стороне двери, глядя прямо в лицо своего капитана, почти бросая вызов. Хуан спросил:

- Что с тобой, болван?

- Я бы хотел поговорить откровенно, - решился Сегундо, - как говорил с вами всегда, мне не нравится, что происходит… Эта сеньора, которую вы привезли…

- Эта сеньора моя жена!

- Что? Как это? – воскликнул Сегундо предельно потрясенный.

- Это моя жена, мы поженились вчера вечером и проклятые бумаги, подтверждающие это, должны лежать где угодно. Можешь поискать их, если тебе так интересно!

- Но этого не может быть, капитан! Вы, женаты!

- Да… Я, женат. Разве я не могу жениться, как и все остальные? Тебе кажется это странным? Тем не менее, ты бы посчитал естественным жениться; ты бы женился, когда захотел, привез бы в дом жену, оставил ее вместе с матерью, когда поехал в плавание, у нее была бы твоя фамилия, она была бы отмечена твоим именем, как молодая кобылица… Жена Сегундо Дуэлоса… Сеньора Дуэлос, не так ли? А сейчас ты думаешь, что у меня нет дома, матери, фамилии, которую я мог бы дать… Ты подумал об этом, правда? Отвечай! Ответь, что подумал об этом, и я раздавлю тебя!

- Вы спятили, капитан?

С усилием Сегундо избежал тех рук, которые словно крючки рвали его ветхую рубашку. Он отступал до самого края борта, и оттуда снова с отвагой говорил с мужичиной, который казалось готов был разорвать его на части:

- Не злитесь так, капитан. Я никого не обижаю, даже не думаю об этом. Я лишь хотел сказать, что эта сеньора… ваша сеньора, больна… Которую вы засунули в эту шхуну, почти волоча за собой, и если мужчина, какого черта, и если мужчина ведет себя так с женщиной, обращается с ней как вы…

- Что? Что? – взбесился Хуан. – Ты хочешь добраться до берега вплавь? Хочешь, чтобы я выбросил твою голову в ущелье?

- Я хотел бы, чтобы вы лучше обращались с ней, капитан. И если это ваша жена…

- Я буду обращаться с ней так, как она заслуживает. Я делаю то, что хочу, на берегу и на море, а ты должен делать то, что я приказываю: двигайся на Гран Бур и найди лучшего доктора… Лучше, чтобы ты его нашел! И привези его, понял? Привези, предложи все, что попросит, но чтобы он был на этом корабле… Иди!