Песнь о Нибелунгах - Старонемецкий эпос - Страница 13

13

Авентюра XIV

О том, как королевы поссорились

В тот день, перед вечерней, потехой ратной вновьПогорячить решили себе герои кровь.От топота и кликов гудел дворцовый двор,А из дворца на витязей бросали дамы взор.Сидели королевы бок о бок у окна,[130]И вдруг о двух героях пришла им мысль одна.Промолвила Кримхильда: «Супруг мой так силён,Что мог бы подчинить себе и вашу землю он».Брюнхильда возразила: «Напрасные мечты!Вот если б пережили всех нас твой муж да ты,Наш край и впрямь достался б супругу твоему,Но раз мой Гунтер здравствует, вовек не быть тому».Ответила Кримхильда: «Ты лучше посмотри,Насколько Зигфрид краше, чем все богатыри.Меж ними он — как месяц меж звёзд порой ночной.[131]Горжусь я тем, что он меня назвал своей женой».Брюнхильда не смолчала: «Как Зигфрид ни хорош,Ни храбр, ни прям душою, признать должна ты всё ж,Что Гунтер, брат твой смелый, — знатней и удалей.С ним не идёт в сравнение никто из королей».Воскликнула Кримхильда: «Поверь, сестра моя,Превозношу супруга не без причины я:Себя он так прославил в дни мира и войны,Что Зигфрид с Гунтером твоим величием равны».[132]«Тебя я не хотела, Кримхильда, оскорбить,Но с Гунтером не может супруг твой ровней быть.Об этом я узнала от них самих в те дни,Когда искать моей руки приехали они.Тогда твой брат отвагой любовь мою стяжал,И Зигфрид мне признался, что он — простой вассал.А коли так, вассалом он должен и считаться».[133]Красавица Кримхильда ей: «Как это может статься?Не верю я, чтоб братья и вся моя родняЗа подданного выдать осмелились меня,А потому покорно прошу тебя, подруга,Не говорить подобных слов про моего супруга».«Я говорить их буду, — Брюнхильда ей в ответ. —Мне с мужем отрекаться от подданных не след:Пускай и впредь нам служат, как долг и честь велят».Тут на невестку кинула Кримхильда гневный взгляд.«Придётся всё ж отречься тебе от одного:Мой муж слугою не был вовек ни у кого.Знатнее, чем твой Гунтер, его отважный зять,И ты должна свои слова назад немедля взять.Вот что ещё мне странно: коль впрямь он ленник твойИ ты повелеваешь по праву им и мной,Как он посмел так долго вам дани не платить?[134]Тебе надменный свой язык пора б укоротить».Воскликнула Брюнхильда: «Свой чванный нрав уйми!Ведь мы ещё посмотрим, кто больше чтим людьми —Ты или я, чьей воле покорён каждый здесь».И тут уж вовсе королев объяли злость и спесь.«Пусть будет так, Брюнхильда, как ты сейчас сказала.Ты моего супруга считаешь за вассала,А я при всех, кто службой обязан вам и нам,Перед тобою, первая, войду сегодня в храм.[135]Сегодня ж ты увидишь, что выше родом яИ что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья.Отучишься ты думать, что я — твоя раба.А коль воображаешь ты, что это похвальба,Я повторяю снова, что первой в храм войдуУ всех твоих вассалов и женщин на виду,Чтоб моему величью дивился вормсский двор»,Вот так меж королевами и начался раздор.Брюнхильда заключила: «Коль ты убеждена,Что верностью вассальной пренебрегать вольна,Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдёшь».И ей вдогонку бросила Кримхильда: «Ну, так что ж?»Затем велела дамам: «Оденьтесь сей же час.Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас,И знают, что не в меру их госпожа горда,И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда».Принарядились дамы, и, свиту оглядев,Из всех на праздник в Вормсе прибывших с нею девВ собор взяла с собою Кримхильда сорок три.Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри.Шёлк яркий аравийский на женщинах сверкал,Но даже он, казалось, бледнел и померкал,Как только на Кримхильду бросали вормсцы взгляд —Так царственно роскошен был в тот день её наряд.Народ давался диву: знать, что-нибудь стряслось,Коль обе королевы идут к вечерне врозь —Ведь раньше их, бывало, не разольёшь водой.Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой!Тем временем Брюнхильда со свитою своейНаправилась к собору и встала у дверей.[136]Беседа завязалась у витязей и дам,А тут и гостья подошла ко входу в божий храм.Наряд её прислужниц был сказочно хорош —Такой вовек не снился и дочерям вельмож.За Зигфридом не бедно жила его жена:Богатством тридцать королев могла затмить она.Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма,Что в жизни он не видел пышней одетой дамы,Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор.Она принарядила их невестке вперекор.Итак, столкнулись свиты обеих королев,И тут хозяйка гостье, от злобы побелев,Надменно приказала не преграждать пути:«Пускай супруга ленника даст госпоже пройти».[137]Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ:«Молчи! Твоё злоречье тебе самой во вред.Как саном королевским кичиться может та,Кто подданным своим была в наложницы взята?»«Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовёшь?» —«Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь.Впервые насладился твоею красотойНе Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой.Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал,Что, к хитрости прибегнув, возлёг с тобой вассал?Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу».Брюнхильда ей: «Твои слова я передам супругу».«Изволь! Ты не уронишь меня во мненье брата.Сама ты возгордилась, сама и виновата.Коль подданной своею ты смела счесть меня,Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня».Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней,Вошла в собор Кримхильда со свитою своей.[138]Вот так вражда меж ними и началась с тех пор,И помутнел от горьких слёз у многих ясный взор.Какою благолепной вечерня ни была,Брюнхильда с нетерпеньем конца её ждала.В надменной королеве кипели жёлчь и злость,Из-за которых многим смерть потом принять пришлось.Из церкви божьей выйдя, подумала она:«Бранчливая гордячка мне объяснить должна,За что меня дерзнула наложницей назвать.Коль Зигфрид впрямь расхвастался, ему несдобровать!»Тут вышла и Кримхильда с толпою удальцов.Брюнхильда ей: «Постойте! Из ваших бранных словМне видно, что назвали наложницей меня вы.Кто, дерзкая обидчица, вам дал на это право?»Кримхильда ей: «Дорогу! Ответ на ваш вопросДаёт вот этот перстень, что Зигфрид мне принёсВ ту ночь, когда на ложе вы с ним взошли вдвоём».Да, для Брюнхильды этот день стал самым чёрным днём.Она в ответ сказала: «Не спорю, перстень — мой,Но у меня украден он чьей-то злой рукой,И кем он был похищен, теперь я вижу ясно».Тут обуял обеих гнев, безмерный и ужасный.Воскликнула Кримхильда: «Нет, не воровка я.Умолкни, иль навеки погибла честь твоя.Да, ты принадлежала супругу моему,И пояс, что на мне надет, — порукою тому».Из шёлка Ниневии был этот пояс свит,Каменьями унизан и жемчугом расшит.Заплакала Брюнхильда при взгляде на негоИ так сказала подданным супруга своего:«Пускай властитель рейнский сюда придёт сейчасИ от меня услышит, как я вот здесь, при вас,Его родной сестрою была оскорблена.Наложницею Зигфрида я ею названа».Пришёл державный Гунтер и с ним весь цвет страны.Король спросил с участьем у плачущей жены:«Кто вам посмел обиду, любовь моя, нанесть?»В ответ Брюнхильда: «У меня для слёз причины есть.Твоей сестрой бесчестью я предана при всех.Она твердит, что тайно я совершила грехИ что не ты, а Зигфрид со мною первый лёг».Король вспылил: «Несправедлив и лжив её упрёк».«Она бесстыдно носит мой перстень золотойИ драгоценный пояс, что был потерян мной.От горя и обиды мне белый свет не мил,И я молю, чтоб ты с меня пятно позора смыл».Сказал ей муж: «Мы зятя к ответу призовём.Коль он в бахвальстве грешен, пусть повинится в том;А нет — пусть опровергнет слова жены своей».И повелел он Зигфрида позвать к нему скорей.Явился нидерландец, в слезах увидел дамИ молвил удивлённо собравшимся мужам:«Что заставляет женщин так горько слёзы литьИ для чего меня король просил к нему прибыть?»В ответ державный Гунтер: «Скрывать не стану, зять.Осмелилась невестке сестра моя сказать,Что ты Брюнхильду первым познал в обиду мнеИ этим не побрезговал похвастаться жене».Вскричал могучий Зигфрид: «Коль ты, мой шурин, прав,Поплатится Кримхильда за свой сварливый нрав,А я великой клятвой при всём дворе готовПоклясться, что не говорил супруге этих слов».[139]Сказал властитель рейнский: «С тобою мы согласны.Не будет эта клятва ни лишней, ни напрасной.Она тебя очистит от подозрений в лжи».Тут окружили Зигфрида бургундские мужи,А Зигфрид поднял руку и смело клятву дал.Тогда воскликнул Гунтер: «Теперь я увидал,Что мне не причинили вы никакого злаИ что моя сестра на вас напраслину взвела».Отважный Зигфрид молвил: «Весьма жалею яО том, что оскорбила в сердцах жена мояПригожую Брюнхильду, чей муж — мой верный друг».Переглянулись витязи, стоявшие вокруг.Он продолжал: «Мой шурин, обязанность мужчины —Укоротить супруге язык не в меру длинный.[140]Ты дай урок Брюнхильде, а я Кримхильде дам.Из-за её бесчинств меня постигли стыд и срам».Но гордых женщин было уже не укротить.Брюнхильда продолжала по целым дням грустить,И жалость все вассалы почувствовали к ней,И Хаген доблестный пошёл к владычице своей.Он расспросил, в чём дело, о чём скорбит она,И ей поклялся смело, что Зигфриду сполнаВоздаст[141] за поношенье, бесчестье и позорИль в жизни радости ему не видеть с этих пор.Он с Гернотом могучим и Ортвином втроёмЛишить героя жизни задумали тайком.Но Гизельхер услышал, о чём ведётся речь,И молвил заговорщикам, чтоб друга оберечь:«Вам, витязи, об этом невместно рассуждать.За что хотите смерти вы Зигфрида предать?Ужель заплатит жизнью прославленный геройЗа то, что вздорят женщины по пустякам порой?»Ответил Хаген: «В поле траве не место сорной.Держать чужих ублюдков в своём дому зазорно.Погибнет тот, кто клеплет на нашу госпожу,И пусть не жить мне самому, коль слова не сдержу».Тогда вмешался Гунтер: «От зятя никогдаЯ с братьями не видел бесчестья и вреда.За что же ненавидеть и убивать того,Кто, кроме блага, мне и вам не сделал ничего?»На это Ортвин Мецский дал королю ответ:«Хоть он силён безмерно, ему спасенья нет,И лишь мигнуть вам стоит, чтоб я его убил».Так ими обречён на смерть безвинно Зигфрид был.От слова к делу, правда, не перешёл никто.Лишь Хаген государю нашёптывал про то,Как много стран захватит по смерти зятя он.[142]Молчал король, но явно был расстроен и смущён.А гости в честь Кримхильды затеяли турнирИ много крепких копий, к ней едучи на пир,Переломать успели от храма до дворца.Бургундам же великий гнев переполнял сердца.Сказал вассалам Гунтер: «Умерьте вашу злость.Пусть здравствует и дальше наш благородный гость.[143]К тому ж могуч он слишком — ему отпор не дашь,Коль, на беду, он вызнает про тайный сговор ваш».«Он нас, — ответил Хаген, — не заподозрит даже.Беды не опасайтесь — я так всё дело слажу,Что за позор Брюнхильды мы Зигфриду отметим.Его до смерти буду я считать врагом своим».Спросил король бургундский: «Но как убить его?»«От вас я, — молвил Хаген, — не скрою ничего.Пришлём мы неизвестных здесь никому гонцовК вам с объявлением войны от имени, врагов.Как только сообщите вы зятю про войну,Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину,И тут уж он погибнет по жениной вине,Затем что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне».[144]Так короля на низость сумел вассал подбить,И Зигфрида бургунды решили погубить,Пока он всё не вызнал и не убил их сам.Да, много славных витязей унёс раздор двух дам!вернуться

130

Сидели королевы бок о бок у окна… — Согласно скандинавской версии сказания («Младшая Эдда», «Сага о Вёльсунгах»), ссора между Брюнхильд и Гудрун происходит на берегу реки, в которой они мыли волосы; Брюнхильд отказалась мочить голову в воде, стекавшей с волос Гудрун, потому что её муж отважнее.

вернуться

131

Меж ними он — как месяц меж звёзд порой ночной. — Сравнение, заимствованное из миннезанга.

вернуться

132

…Зигфрид с Гунтером твоим величием равны. — С этого, собственно, и начинается всерьёз роковая ссора между королевами из-за того, чей муж благороднее. Знатность значит в этом обществе больше, чем личные качества, точнее: последние находятся, по тогдашним представлениям, в прямой связи с происхождением лица; кто знатнее, тот и доблестнее.

вернуться

133

И Зигфрид мне признался, что он — простой вассал. // А коли так, вассалом он должен и считаться. — Брюнхильда, видимо, не случайно подчёркивает: раз Зигфрид сам выдал себя за вассала Гунтера, то с ним соответственно и надлежит обращаться; кажется, что внутренней уверенности в справедливости этого утверждения у неё нет, ибо и поведение и облик Зигфрида и раннее её знакомство с ним побуждают её думать противоположное тому, что она так яростно утверждает в споре с Кримхильдой. В этой сцене опять-таки можно предположить двуплановость, о которой шла речь выше (см. прим. к строфе 618.). Существенно, однако, отметить, что на переднем плане в словесной тяжбе королев стоит социальный престиж, и их страсти, по крайней мере явно, возбуждены именно соображениями «местничества». Весьма красноречивое перетолкование сказания о любви на сословно-феодальный лад. В споре между Кримхильдой и Брюнхильдой (как и во многих других сценах «Песни о нибелунгах») подчеркивается правовая сторона конфликта. В данном случае это вассальная служба, которой Зигфрид якобы обязан Гунтеру и неисполнение которой вызывает гнев Брюнхильды. Неотъемлемым аспектом средневекового общественного сознания был правовой аспект: существование тех или иных сторон действительности признавали и принимали во внимание постольку, поскольку они были юридически оформлены.

вернуться

134

Как он посмел так долго вам дани не платить? — Дань, или чинш, оброк, платили не рыцари, а подданные неблагородного происхождения.

вернуться

135

Перед тобою, первая, войду сегодня в храм… — То есть публично продемонстрирует своё более высокое положение. В высшей степени показательно, что ссора королев в версии, представленной «Песнью о нибелунгах», в отличие от скандинавской версии (см. прим. к строфе 815), носит публичный характер: начавшись на турнире, она продолжается на людной площади перед собором. Честь человека «героической эпохи», этика которой запечатлена скандинавскими памятниками, страдает даже в том случае, когда она задета не на людях; честь члена феодального общества ущемлена тогда, когда оскорбление нанесено в присутствии других.

вернуться

136

Тем временем Брюнхильда со свитою своей //…встала у дверей… — Следовательно, она не спешит первой войти в храм, а поджидает прихода Кримхильды, очевидно, для того чтобы возобновить ссору — на сей раз при всем дворе и при стечении горожан. См. строфу 838.

вернуться

137

«Пускай супруга ленника даст госпоже пройти». — Буквально: «Холопке не пройти прежде королевской жены». Подобное утверждение, сделанное при всех, приобретало характер несмываемого оскорбления. Оно выводит из себя Кримхильду, и та отвечает Брюнхильде не меньшим оскорблением, от которого до поры воздерживалась. См. строфу 839.

вернуться

138

Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней, // Вошла в собор Кримхильда со свитою своей. — Кримхильда чувствует себя победительницей. Брюнхильда же, вопреки утверждению соперницы, не ведавшая об обмане, который учинили Зигфрид с Гунтером, подавлена.

вернуться

139

…я великой клятвой… готов // Поклясться, что не говорил супруге этих слов. — Зигфрид не лжёт: нигде не сказано, что он рассказывал своей жене что-либо о случившемся, он лишь вручил ей пояс вместе с кольцом. Но эти символы были весьма красноречивым свидетельством. Зигфрид готов поклясться лишь в том, что не разгласил тайны, но не в том, что не имело места само происшествие в брачную ночь. В вопросах чести важен не факт, а разглашение его. Гунтер спешит скомкать расследование этого неприятного для него вопроса, скрыв позорную истину. Окружающие тем не менее видят, что дело нечисто и прекращено только по форме. См. строфу 861.

вернуться

140

…обязанность мужчины — // Укоротить супруге язык не в меру длинный. — Действительность, скрывающаяся за культом дамы, здесь обнажается: непослушных жён бьют. См. строфу 894. Но хотя Кримхильда наказана мужем, она имеет основания торжествовать: демонстрацией кольца и пояса было доказано перед всеми, что ее муж — сильнейший. Потерпевшей поражение чувствует себя Брюнхильда, она — жертва обмана, который так и не разъяснился.

вернуться

141

…поклялся… что Зигфриду сполна // Воздаст… — Мщение за поруганную честь Брюнхильды для абсолютно некуртуазного Хагена — не более чем повод устранить Зигфрида. Разоблачение тайны: сильнейший — Зигфрид, а не Гунтер, делает в глазах прозорливого Хагена дальнейшее существование Зигфрида угрозой власти бургундских королей. В исландских сказаниях («Сага о Вёльсунгах» и «Старшая Эдда») инициатива мести исходила от самой Брюнхильды, подбившей Гуннара умертвить Сигурда, причём именно Хёгни противился этому убийству. В «Песни о нибелунгах», в которой интимные мотивы конфликта оттеснены причинами политическими, эта инициатива принадлежит старшему вассалу её мужа; роль Хагена вообще резко возросла. Брюнхильда же после сцены ссоры с Кримхильдой фактически элиминируется из повествования (если не считать глухого упоминания её имени).

вернуться

142

Как много стран захватит по смерти зятя он. — На самом деле никаких земель, подвластных Зигфриду, Гунтер не захватил и не помышлял захватить. После убийства Зигфрида бургунды присвоили принадлежавшие ему сокровища нибелунгов — символ могущества.

вернуться

143

Пусть здравствует и дальше наш благородный гость. — Но Гунтер уже молчаливо согласился с коварным планом Хагена (строфа 870) и лишь боится неудачи (строфы 874–876).

вернуться

144

…тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне. — Об этой тайне, о том, что Зигфрида, омывшегося в крови убитого им дракона и потому неуязвимого, можно поразить лишь между лопаток, в «Песни о нибелунгах» нигде ранее не упоминалось. Аудитория, очевидно, знала об этом из других сказаний. См. строфу 899 след.