Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна - Страница 60

– Два часа назад я просил Глафиру предупредить вас, и, право, не ожидал…

Ей вспомнилось бормотание горничной в ванной комнате. Да, она говорила. Можно ли быть такой рассеянной, особенно – при подготовке важной операции? Нет, нельзя. Теперь уж сердиться на «супруга» не стоит. Анастасия развернула бумаги, переданные «Немцем», и прочла их в великом удивлении.

– Что это значит, милый друг?

– Мой сюрприз, дорогая Лора.

– Все-таки надо предупреждать.

– Ну, тогда сие не станет сюрпризом.

Июньский вечер продолжался и переходил в самую приятную свою стадию. Солнце скрылось, его последние лучи догорали на паркете. Новая мебель из орехового дерева, обитая бежевой гобеленовой тканью с растительным орнаментом, при закатном свете смотрелась великолепно. Любимые комнатные цветы дипладения и гордения с причудливыми яркими цветами и блестящими листьями, всегда напоминавшие Аржановой ее севастопольский сад, благоухали.

Якоб-Георг не сводил глаз с курской дворянки. Догадывается ли она, что в прозрачном кружевном пеньюаре, надетом на голое тело, выглядит куда обольстительнее, чем обнаженная древне-греческая богиня? Впрочем, искушение – давно известный способ женского колдовства. Но он опасен, ибо бушующая река может выйти из берегов.

– А чего, собственно говоря, вы этим добивались? – спросила Анастасия.

Первый секретарь посольства усмехнулся:

– Абсолютно ничего.

– Неужели?

– Да. Клянусь вам.

– Клянетесь в чем?

– В искреннем и глубоком чувстве.

Он взял у нее из рук свои бумаги и положил их на письменный стол. Там они тотчас свернулись в трубку, докатились до бронзовой чернильницы, зацепившись за которую, замерли возле пучка острозаточенных гусиных перьев. Аржанова проводила их взглядом, в недоумении пожала плечами и собралась произнести речь:

– Послушайте…

Однако надворный советник не дал ей больше вымолвить ни слова. Очень ловко он подхватил княгиню Мещерскую на руки и быстро донес до спальни. На широкую кровать они упали вместе. Прикосновение горячих губ своего напарника курская дворянка ощутила сначала на щеках, потом на шее, потом на плечах и на груди. Дальше Якоб-Георг, не встретив сопротивления, действовал более уверенно. Шелковый пояс он развязал в один миг и пеньюар распахнул. Задыхаясь от волнения, «Немец» прижал ладони к ее темно-розовым соскам, низко склонился над Анастасией и тут увидел длинный тонкий белесоватый шрам, довольно-таки уродливый, пролегающий точно между двух прелестных упругих холмиков.

– Что это? – в полной растерянности спросил он.

– Сувенир, – невозмутимо ответила Аржанова.

Якоб-Георг лег на подушки рядом с ней и прикрыл рукой глаза. Конечно, о прошлом Флоры ему рассказывали, но в самых общих чертах. Скорее это были похвалы ее смелости, опыту, умению. Ее личное знакомство с императрицей Екатериной Великой также свидетельствовало о высокой степени доверия. Она побывала в Крымском ханстве до его присоединения к России, в Стамбуле, отличилась при штурме крепости Очаков. Теперь же надворный советник задумался о другом: чем его «дорогая Лора» там занималась, если кто-то оставил на ее прекрасном теле такой «сувенир»? Что она способна совершить в благоустроенном европейском государстве? Вообще, с какой целью ее сюда прислали?

Анастасия исподтишка наблюдала за «Немцем». Она не обижалась на Якоба-Георга ни за взрыв бешеных эмоций, ни за его внезапное окончание. По ее мнению, масон фон Рейнеке принадлежал к какому-то другому, малопонятному ей миру, может быть, странному, может быть, слишком возвышающемуся над прозой бытия. Но Флоре он нравился. Суть дела состояла в том, что она, даже отвечая на его ласки, все равно бы не позволила ему завершить их соитием. Не могла курская дворянка так рисковать собой перед отъездом в Рейхенбах. Не могла, и точка.

Повернувшись к напарнику, Аржанова ласково провела рукой по его щеке. Якоб-Георг тяжело вздохнул и прижал ее ладонь к губам. Все, о чем он мечтал, почти осуществилось. Нечто, похожее на объяснение в любви. Нечто, похожее на ответ «да». Нечто, похожее на телесную близость.

– Ваша идея с отпуском и поездкой на воды в Карлсбад мне кажется разумной и своевременной, – сказала Аржанова, заглядывая ему в глаза.

– Очень рад, дорогая Лора.

– Совершенно открыто и официально мы выедем из Вены. Вот только на курорт вы прибудете один.

– А вы куда денетесь? – безмерно удивился фон Рейнеке.

– Сегодня, милый друг, я получила донесение от конфидента о международной конференции, устраиваемой в Силезии. Там ожидается подписание неких секретных соглашений. В частности – между Австрией и Турцией. Это угрожает интересам Российской империи. Значит, я должна все узнать в точности…

По круглым щекам Глафиры катились слезы, и она изредка утирала их краем белого фартука. Горничная стояла перед открытым гардеробом и перебирала туалеты барыни, в нем хранящиеся. Это ж сколько красивых, добротных и, самое главное, – дорогих – вещей придется бросить!

Вот корсажи к разным платьям: парчевые, бархатные, суконные с серебряными позументами шириной в один вершок (то есть около 4,5 см – А. Б.). Вот юбки, зимние, демисезонные, летние из сукна, плотного лионскиго шелка, голландского полотна, в модных венских ателье заказанные. Вот два «карако», или изящных дамских сюртучка, из английского сукна, тонкого, мягкого, как бы бархатистого, да еще с жемчужными пуговицами. Вот настоящая турецкая шаль, большая, с бахромой по краям, с цветами, вытканными посередине, ей цена – шестьдесят пять дукатов в магазине Соломона Айзенштерна, что на площади возле собора Святого Стефана находится. Кому все достанется, коли княгиня Мещерская и верные ее слуги на квартиру первого секретаря российского посольства больше не вернутся?

Вчера Глафира, молча выслушав разъяснения Анастасии Петровны, пошла в свою комнату, достала гадательные карты, привычно раскинула их на столе. Ничего обнадеживающего и определенного тузы, короли и дамы ей не сказали. Дальняя дорога, казенный дом, валет «пик» в услужении, но не долгом, какое-то непредвиденное событие, бегство в сторону большой реки. Ни города Вены, ни господина фон Рейнеке с его безоглядной любовью к барыне, которого горничная теперь держала за короля «бубен», она, к своему огорчению, не увидела. Хотя долго хитрила с раскладом картинок, отпечатанных на атласной бумаге в городе Берлине.

Получалось, что ее сиятельство права. Дорогие и модные вещи, кои носила супруга надворного советника, совершенно не подходят Грете Эберхард, владелице передвижной пивной и винной лавки, что отправляется вслед за делегацией австрийского Министерства иностранных дел в силезскую деревню Рейхенбах, поистине – на край света. Распродать за неделю их невозможно, это сразу вызовет подозрения. Взять с собой – затруднительно, поскольку повозок у них всего три, и оные до отказа забиты бочками с пивом и вином, разным скарбом, нужным для торговли и мало-мальски облегчающим жизнь в походе.

Единственное исключение – ларец с драгоценностями. Завернув в дерюгу, ее можно засунуть куда-нибудь между корзинами, сундуками, баулами. Да и то опасно. Каким образом, например, к торговке Грете могла попасть бриллиантовая диадема стоимостью в семь тысяч дукатов, золотые заколки для волос, браслеты, серьги, броши, украшенные алмазами, рубинами и изумрудами?..

Тем временем в столовой Аржанова вместе с Сергеем Гончаровым внимательно рассматривала расстеленную на обеденном столе большую цветную карту Священой Римской империи и прилегающих к ней земель. Силезия, которая их сейчас интересовала, искони принадлежала Габсбургам. Около пятидесяти лет назад ее захватили прусские войска под командованием короля Фридриха Второго. Австрийская армия так и не сумела выбить пруссаков с захваченной ими территории. Мария-Терезия скрепя сердце согласилась отдать «Неугомонному Фрицу» плодородную провинцию площадью в 5147 квадратных километров в обмен на признание ее мужа, Франца-Стефана Лотарингского, императором, а ее – императрицей Священной Римской империи.