Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - Горький Максим - Страница 54

54

1914

НИКИФОР ТИХОМИРОВ[192]

Братья

Мы с тобой родные братья, Я — рабочий, ты — мужик. Наши крепкие объятья — Смерть и гибель для владык. Я кую, ты пашешь поле, Оба мы трудом живем, Оба рвемся к светлой воле, С бою каждый шаг берем. Я сверлю земные недра, Добываю сталь и медь. Награжу тебя я щедро За твои труды и снедь. Наши руки мощью дышат, Наши груди крепче лат, Наши очи местью пышут, — Постоим за брата брат. Мы с тобой родные братья, Я — рабочий, ты — мужик, Наши крепкие объятья — Смерть и гибель для владык.

<Осень 1917>

ДЕМЬЯН БЕДНЫЙ[193]

О Демьяне Бедном, мужике вредном[194]

Поемный низ порос крапивою; Где выше, суше — сплошь бурьян. Пропало все! Как ночь, над нивою Стоит Демьян. В хозяйстве тож из рук все валится: Здесь — недохватка, там — изъян… Ревут детишки, мать печалится… Ох, брат Демьян! Строчит урядник донесение: «Так што нееловских селян, Ваш-бродь, на сходе в воскресение Мутил Демьян: Мол, не возьмем — само не свалится, — Один конец, мол, для крестьян. Над мужиками черт ли сжалится…» Так, так, Демьян! Сам становой примчал в Неелово, Рвал и метал: «Где? Кто смутьян? Сгною… Сведу со света белого!» Ох, брат Демьян! «Мутить народ? Вперед закается!.. Связать его! Отправить в стан!.. Узнаешь там, что полагается!» Ась, брат Демьян? Стал барин чваниться, куражиться: «Мужик! Хамье! Злодей! Буян!» Буян!.. Аль не стерпеть, отважиться? Ну ж, брат Демьян!..

1909

Кукушка[195]

Кукушка, Хвастливая болтушка, Однажды, сидя на суку, Перед собранием кукушечьим болтала О чем попало, Что ни взбрело в башку. Сначала то да се, по общему примеру: Врала да знала меру. Но под конец — поди ж ты! — соврала, Что видела орла. «Орла! Ведь выпадет же случай! — Кукушки все тут в крик наперебой. — Скажи ж скорей, каков орел собой? Чать, туча тучей?!» «Ну, это — как кому, — хвастуньи был ответ, — Особого в орле, пожалуй, мало. По мне, так ничего в нем нет, Чего бы нам недоставало: Те ж когти, клюв и хвост, Почти такой же рост, Подобно нам, весь сер — и крылья и макушка… Короче говоря, Чтоб слов не тратить зря: Орел — не более как крупная кукушка!» * * * Так, оскорбляя прах бойца и гражданина, Лгун некий[196] пробовал на днях морочить свет, Что, дескать, обсудить — так выйдет все едино И разницы, мол, нет, Что Герцен — что кадет.

1912

Газета

Конфискованы №№ 1 и 2

рабочей газеты «Правда».

«Слыхал?» — «Слыхал!» «Видал» — «А не видал!» «Подумай: наша, брат, рабочая газетка… Чай, жиру не придаст хозяйским-то горбам!» «Да… Кой-кому не по зубам Конфетка». «А нам, гляди, как выйдет впрок! Пойдем-кась купим номерок». Пошли, по переулкам рыщут, Газету ищут. «Тьфу! Будто черт газетчиков посмёл!» «Нашел газетчика, нашел!» И впрямь нашел, судя по бляхе медной; Стоит парнишка сам не свой, Весь бледный. «Газетку…» — «Братцы, все унес городовой!» «Ой, прах его возьми!.. Теперь хоть волком вой… Ты шутишь аль взаправду?!» * * * Нет, не шутил бедняк: Под глазом у него синяк За «Правду».

1912

Работница

Склонилась тихо у станка. Привычен труд руке проворной. Из-под узорного платка Задорно вьется волос черный. Но грустен взгляд лучистых глаз: В нем боль и скорбь души невинной. Слеза, сверкая, как алмаз, Повисла на реснице длинной. В груди тревогу сердце бьет: Враг властный стал с рабою рядом, Дыханьем жарким обдает, Всю раздевает жарким взглядом: «Слышь… беспременно… ввечеру… Упрешься — после не взыщи ты!» Застыла вся: «Умру… Умру!» И нет спасенья! Нет защиты!

1912

Лапоть и сапог[197]

Через года полтора

Все уйдут на хутора.

Худо ль, лучше ль будет жать,

А нет охоты выходить.

«Псковская жизнь», № 557, 1911 г. «Деревенские частушки»