Повелители волков - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 63

Это была загадка. Но Радагос не стал заниматься гаданием по полету птиц, как римские авгуры[76], – рабы заинтересовали его постольку-поскольку, – а обратился к осанистому чернокудрому каллипиду, скорее всего, купцу. Он наблюдал за погрузкой амфор и кувшинов с вином и был одет в скифское платье, но его греческая родословная была написана на лице крупными буквами.

– Гражданин! – окликнул Радагос купца на греческом языке. – Хайре! Я приветствую тебя. – Он изобразил легкий поклон, прижав правую руку к груди. – Где находится ваш вождь?

– Обычно в пританее, где же еще? – ответил каллипид, кивком головы изобразив ответный поклон, что не очень ему удалось – толстая шея помешала; и тут же заявил: – Только в данный момент там его нет.

– А куда он подевался?

– Трудится, – коротко ответил купец и вдруг закричал на одного из грузчиков-рабов: – Осторожней, сын блудливой овцы! Уронишь и разобьешь кувшин, я тебя в порошок сотру!

– Где трудится? – не отставал Радагос.

– Там… – куда-то махнул рукой купец. – Он земледелец, и днем обычно объезжает свои наделы.

– Понятно… Тогда скажи, любезный, как пройти к пританею?

– Как пройти… – Каллипид коротко хохотнул. – Ты будто сегодня родился. Вон главная улица, иди по ней, она приведет тебя к агоре. А там и пританей стоит.

– Благодарю, – ответил Радагос, любезно улыбаясь. – Гелиайне! Будь здоров и весел!

– Будешь тут веселым с этими тупыми обормотами… – проворчал купец, снова обратив свой страдальческий взор на грузчиков, которые ползали по трапу, как сонные осенние мухи. – Надзиратель! Добавь им прыти! А то я буду грузиться до темноты.

Раздался хлесткий удар бича, кто-то из грузчиков вскрикнул, и движение по трапу ускорилось. Купец с удовлетворением осклабился, огладил бороду и бросил взгляд в сторону удаляющегося посольства ольвиополитов. В его взгляде не было ничего, кроме скуки…

Радагос взял с собой кибернета – кормчего биремы – для солидности и потому, что тот слыл грамотеем, и десяток гоплитов, которые выстроились в колонну по двое и громыхали доспехами позади. Так они прошагали недлинный отрезок главной улицы и оказались на агоре. Здесь любопытствующих прибавилось: девушки с гидриями у водоема, несколько убеленных сединами старцев, отдыхавших в тени портика, рабы, которые ремонтировали мостовую, и несколько вооруженных луками стражников. Как раз они смотрели на посольство не просто с интересом, а настороженно, и, судя по их позам, готовы были при необходимости применить оружие.

Конечно же пританей в поселении существовал и находился на агоре. Но он больше напоминал примитивный сарай – без колонн, пилястров, и даже без обязательных для таких зданий статуй богов и героев. Видимо, каллипиды не очень соблюдали устои эллинского общества, и в отношении культуры все больше склонялись к скифской простоте. А может, просто жалели средств на разные дорогие излишества.

– Вы кто? – строго спросил один из стражников, судя по богатой одежде, старший.

– Мы посольство Ольвии, – важно ответил Радагос и для большей убедительности тряхнул своим посольским жезлом. – Нам нужен ваш вождь.

Старший стражник явно обладал прагматическим складом ума, потому что не стал больше тратить время на пустые разговоры, а подозвал одного из воинов и приказал ему разыскать архонта. «Во как!» – удивился Радагос; каллипиды все-таки сподобились избранного вождя назвать архонтом. Скорее всего, это произошло под влиянием недавно принятых в племя эллинов. В последнее время приток переселенцев из Аттики увеличился из-за разного рода волнений в метрополии, которая бурлила в ожидании войны с персами. А что она грядет, уже не сомневался никто.

Ждать пришлось долго. Гоплиты, изнывающие от жары, нашли себе тень под стенами пританея, а Радагос и кибернет стойко торчали на солнцепеке – положение обязывало. Наконец послышался топот копыт, и к приятному изумлению Радагоса на агору вывалила целая толпа конных мужей, убеленных сединами. Похоже, гонец оповестил о прибытии посольства ольвиополитов не только архонта. Для старейшин каллипидов явление послов Ольвии, с которой они, несмотря на близкое соседство, практически не поддерживали официальных связей, было сродни падению небесного камня посреди площади поселения.

Архонтом оказался тучный каллипид с бегающими глазками. Он сразу не понравился Радагосу. Наверное, старейшины выбрали со своей среды самого никчемного – по принципу камня: пусть лучше посреди дороги лежит маленький камешек, на него наступать не так больно, а место большого где-нибудь в сторонке, чтобы глаза не мозолил и чтобы он никого не покалечил.

– Нет, нет и нет! – заявил он сразу, едва старейшины и посольство оказались в пританее, и Радагос объяснил суть дела.

– Мне бы хотелось услышать мнение глубокоуважаемых старейшин, – сказал Радагос и поклонился синклиту, который расположился на грубо сработанных деревянных скамьях.

Седобородые старцы с одобрением переглянулись – уважительность и такт Радагоса понравились. Он совсем не был похож на заносчивых ольвиополитов, с которыми им приходилось иметь дело.

– Разве Ольвия когда-нибудь интересовалась нашим мнением? – начал один из старейшин, бывалый воин, судя по шрамам на руках, и настоящий глава каллипидов, судя по тому, как все присутствующие в пританее (в том числе и архонт) внимательно вслушивались в его речь. – Или мы когда-нибудь получали от нее помощь? Даже в голодный год нам помогли не ольвиополиты, а скифы. А когда нашему народу пришлось воевать с алазонами, ольвийские гоплиты, несмотря на неоднократные просьбы о помощи, и шагу не сделали за пределы своих укреплений. Поэтому мы не видим необходимости сражаться за благополучие ольвиополитов. У вас у самих достаточно сил, чтобы противостоять персам. Нас персы не тронут.

– Вы не представляете, какая сила надвигается на всех нас, – сурово сказал Радагос. – Многие степные племена уже объединились для отпора царю Дарию. А уж они-то чаще дерутся между собой, нежели живут в мире и согласии. О чем это говорит? О том, что беда идет общая, от нее не спрячешься, не убежишь. Вы считаете, что бедны, поэтому персы вас не тронут. Но должен сказать, что персидское воинство любит не только девушек, но и мальчиков. Кроме того, империи Дария очень нужны рабы; они всегда в цене. Когда Перс пройдет по вашим землям, здесь останется пустыня, старики и рыдающие старухи. Всех остальных здоровых мужчин и женщин персы заберут с собой.

– Все, что ты говоришь, неправда! – горячо воскликнул один из старейшин с задорным седым хохолком на голове. – Мы общаемся с Аттикой и другими странами и знаем, что Дарий милостив к покоренным племенам и народам!

«Общение заключается в пиратских захватах купеческих судов, – с насмешкой подумал Радагос. – А, чтоб вас всех!.. Ольвиополитов я запугал местью Иданфирса, но на этих такой мотив может не подействовать. Со скифами они дружат. По большому счету Иданфирсу помощь каллипидов не нужна – сколько силы у блохи? – а вот ольвиополитам их пиратские флотилии самое то. Уверен, что Ариарамн предпримет попытку взять Ольвию. И даже не потому, что так решил Дарий. Просто у богатых ольвиополитов есть что пограбить. Нужно дать ему достойный отпор, чтобы впредь было неповадно соваться к берегам Великой Скифии».

– Милостив, но не ко всем, – ответил он вслух. – Большие народы и племена он не режет, как баранов, только дань берет неподъемную и юношей на войну забирает. Ну и кое-что по мелочам: дороги прокладывает руками покоренных народов, корабли себе строит за счет тех, кто покорно склонил перед ним голову, и много чего другого. Но вы как-то забыли, что царь Дарий ведет свое войско против ваших друзей, скифов.

– Когда они пришлют к нам свое посольство и попросят о помощи, вот тогда мы и подумаем, как нам быть, – несколько напыщенно ответил архонт.

– Потом будет поздно что-либо предпринимать. Перс не станет ждать, пока вы со скифами обменяетесь любезностями на уровне посольств и начнете «думать». Но про скифов ладно. Я хочу сказать о другом. Ваш народ в какой-то мере (я бы даже сказал – в большой) принадлежит к эллинам. Почти весь ваш жизненный уклад греческий. Поселения вашего племени – это по большому счету часть колоний Эллады. Они укрепились на этих берегах Понта Эвсксинского и стоят на ногах крепко и уверенно. Если одну ногу укоротить, то человек уже калека, и его устойчивость оставляет желать лучшего. Это я про вас. Сдадитесь персам, и титан, в виде которого предстают ныне греческие полисы, станет хромым. А там недолго и упасть – стоит только кому-нибудь легонько его толкнуть. И тогда каллипиды будут погребены под обломками. Вас просто раздавят, и даже не Перс, рабами которого вы станете, а дикие племена, большие любители пограбить слабых. И если до сих пор вас никто не трогает, то лишь потому, что за вашими спинами маячат грозные гоплиты греческих полисов.

76

В Древнем Риме было две коллегии гадателей – авгуры и гаруспики. Авгуры гадали по птицам. Когда назначались гадания, они ставили на освященном месте палатку с одним отверстием, садились там лицом к югу и наблюдали видный им кусок неба. Если птицы появлялись слева, с востока, это считалось хорошо, если с запада – плохо. Если это был орел или коршун, следили, как они летят, если сова или ворон, важно было, как они кричат. Сославшись на дурное знамение, можно было отменить закон и распустить народное собрание. Плутовство здесь было делом обычным. Даже римляне посмеивались над авгурами, не говоря уже о других народах. Гаруспики гадали по внутренностям животных.