Удар молнии - Стил Даниэла - Страница 71

— Нет, это я дурак, — ответил он, улыбаясь. — Мне нужно похитить тебя и увезти, пока ты не опомнилась и не нашла себе ровесники, не отягощенного такими проблемами, как я.

Он не влюблялся так с подросткового возраста. Даже Алекс , не вызывала у него такой нежности.

— И куда ты со мной убежишь? — невинно спросила она, когда они наконец приступили к обеду. Оказываясь вместе, они способны были разговаривать часами, и забывали обо всем на свете.

— Может быть, в Бразилию… или на безлюдный остров рядом с Таити… в какое-нибудь солнечное и пробуждающее чувства место, где ты будешь принадлежать только мне, окруженная тропическими цветами и ароматами. — При этих словах Сэм почувствовал, как ее рука касается его под столом. — Да вы, оказывается, невоспитанная девочка, мисс Дафна Белроуз.

— Может быть, в ближайшее время ты в этом убедишься.

Я начинаю чувствовать себя девственницей, — поддразнила она, ;; заставив Сэма покраснеть.

— Прости меня, — вздохнул Сэм. Он понимал, что только усложняет жизнь всем окружающим, но и чувства вины преодолеть не мог.

— Не надо извиняться, — серьезно сказала Дафна. — Тем ценнее для меня будет тот момент, когда ты в конце концов окажешься в моих объятиях.

Она проговорила эти слова очень уверенно, считая, что это вопрос времени. Но эта удивительная девушка готова была ждать. Сэм — один из самых лакомых кусочков, которые мог предложить ей блестящий и загадочный Нью-Йорк, один из самых удачливых его жителей — стоил того, чтобы подождать.

Даже здесь, в этом захолустном ресторанчике, его все узнавали, все с ним здоровались, а метрдотель, увидев их, решил, что это звездный час его заведения. Сэм Паркер был самой богатой добычей среди всех обитателей Уолл-стрит.

— Откуда у тебя столько терпения? — спросил он, когда они заказали десерт, а Сэм взял в придачу к нему единственную в ресторане бутылку «Шато д'Икем» за двести пятьдесят долларов.

— Я же говорю тебе, — объяснила она, заговорщически понизив голос, — потому что я тебя люблю.

— Ты с ума сошла, — сказал Сэм, нагибаясь и целуя ее. — За маленькую кузину Саймона, — невинным тоном добавил он, поднимая бокал с изысканным вином. Ему хотелось бы сказать совсем другое: «За любовь всей моей жизни», но он не стал этого делать. Это было бы слишком нечестно по отношению к Алекс. Как же это могло с ним случиться? Как могла Алекс заболеть раком, а он в это же время влюбиться в кого-то другого? Он совершенно не мог понять, что эти два события связаны между собой.

— Когда-нибудь я как следует отблагодарю Саймона.

Теперь уже Сэм говорил голосом заговорщика, и Дафна рассмеялась:

— Или как следует отругаешь. В этом недостаток всей нашей прелюдии. Ты слишком многого от меня ожидаешь. Откуда ты знаешь — вдруг я потом тебя разочарую?

— Вряд ли, — уверенно произнес он, мечтая заняться с ней любовью прямо здесь. Каждая секунда, которую они проводили вместе, заставляла все его тело ныть от желания.

Он проводил ее до дома пешком, как всегда, отказавшись подняться к ней. Они никак не могли расстаться, целуясь на пороге. Дафна нежно обняла его, а руки Сэма блуждали по всему ее телу.

— Ты не забыл, что можно подняться наверх? — прошептала она, подкрепляя свои слова соблазнительными движениями рук и губ. Сэм чувствовал, что вот-вот взорвется от желания. — Я думаю, что соседи почувствуют огромное облегчение.

— Для меня это точно будет большое облегчение, я тебя уверяю. Я не знаю, как долго я буду в состоянии все это выдерживать, — откликнулся Сэм, награждая ее еще одним страстным поцелуем отчаяния.

— Надеюсь, что недолго, мой милый Сэм, — прошептала Дафна прямо ему в ухо, обхватив руками его ягодицы и прижав его к себе. Сэм почувствовал, что она вся дрожит, и весь зашелся от желания, обнаружив, что, несмотря на холодную ноябрьскую погоду, на ней не было никакого белья. Чтобы противостоять этому невыносимому искушению, ему пришлось призвать на помощь все свои силы.

— Ты меня убиваешь, — произнес он, с трудом справившись с приступом истерического смеха. — И потом, ты заболеешь пневмонией.

— Тогда согрей меня, Сэм.

— Господи, как же я тебя хочу, — повторял Сэм, закрыв глаза и прижимая ее к себе.

В конце концов он сумел оторваться от нее, хотя и с огромным трудом. Чтобы прийти в себя, он прошел пешком двадцать пять кварталов до дома. Было около полуночи, и Алекс спала мертвым сном под включенной лампой. Сэм долго стоял рядом с постелью и смотрел на нее, мысленно прося прощения у своей несчастной жены, но сердце его стремилось не к Алекс, а к Дафне. Он тихо выключил свет и лег. Однако в шесть часов утра его разбудил странный резкий звук, скрежещущий и механически повторявшийся. Сэм попытался не обращать на него внимания и уснуть снова, но это ему не удавалось. Сначала он подумал, что это какая-то машина или будильник. Может быть, лифт сломался? Но что бы это ни было, звук не прекращался. В конце концов ему все-таки пришлось проснуться, и он понял, что это Алекс неудержимо рвало в ванной.

Некоторое время он лежал не шевелясь, раздумывая, стоит ли ему встревать в это дело, но потом все-таки встал и дошел до двери в ванную.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

— Все отлично, спасибо, — ответила Алекс после долгого молчания. Своего чувства юмора она не утратила, но остановить позывы к рвоте не могла.

— Ты съела что-нибудь не то? — Даже теперь Сэм не признавал, что все дело в ее болезни.

— Я думаю, что это химия.

— Позвони врачу.

Алекс кивнула и снова наклонилась над унитазом. Сэм пошел принять душ в комнате для гостей. Вернувшись через полчаса, он застал Алекс лежащей на полу в ванной с закрытыми глазами и мокрым полотенцем на голове. Рвота прекратилась, но она была в совершенно изможденном состоянии.

— Ты случайно не беременна?

Не открывая глаз, Алекс покачала головой. У нее даже не было сил огрызнуться на него. Менструация у нее была перед операцией. «Голубой» день уже прошел, но Сэм даже не разговаривал с ней, не говоря уже о том, чтобы делать детей. Как он может думать, что она беременна? И потом, ей делают химиотерапию. Нет, он просто дурак. Он был неглупым человеком, но когда дело дошло до рака, вся его сообразительность куда-то исчезла.