Курляндский бес - Плещеева Дарья - Страница 38

– Только не вздумайте проверять, ваша светлость.

– Я слетел пониже и заглянул в окно. У меня острое зрение, в комнате горел фонарь, на подоконнике лежал конверт с красной печатью. Вы знаете, что пентаграмма – наш бесовский знак? Я напряг зрение и разглядел на красной печати три пентаграммы. Эти пентаграммы меня обрадовали – но они не подпустили близко к дому еще одного мужчину. Наверно, это святой человек – он подъехал, остановил коня, подождал немного и повернул обратно. Мне стало любопытно, я летел за ним следом, едва касаясь крыш, и видел, как он въехал в форбург. Его туда беспрепятственно впустили. Кто бы при дворе его высочества был настолько свят, чтобы за полсотни шагов чуять дьявольские пентаграммы? Я не знаю, тут мое зрение бессильно!

– Три пентаграммы… – повторил Аррибо. – И конверт с красной печатью, говорите?

– Именно это я говорю! Ну-ка, приподнимем крышу еще раз… – граф сделал руками причудливые пассы. – Они спят, дон Аррибо, они спят, но сейчас наверняка явится еще один мужчина, я слышу его шаги…

– Это, часом, не Никласс Пермеке? – спросил Аррибо.

Действительно, танцовщик, которого выдавали и рост, и особая походка, носками наружу, подошел к калитке. На сей раз калитка была заперта, и он безуспешно дергал ее и пытался сладить со щеколдой.

– Они спят, дурень. Должны же они выспаться, чтобы завтра быть свеженькими, как розочки на рассвете! – сказал граф. – Я не дам в обиду своих прелестных бесовок. Дивный город Гольдинген! Тут полно нечисти! Тут недоставало только Хромого Беса – и вот я прибыл. Вон под той крышей старая ведьма варит зелье, чтобы натереться и полететь на шабаш! Но мой бесенок, должно быть, уже явился и ждет меня. Летим, дон Аррибо, я покажу вам бесенка.

Граф скакал по крышам, мало беспокоясь о высоте и скользких поверхностях. Какая-то незримая сила несла его – а вот повару Аррибо приходилось чуть ли не на четвереньках ползти, проклиная безумные затеи Хромого Беса.

Наконец они спустились на землю.

– Тут мы расстанемся, дон Аррибо, друг мой, – и граф раскланялся самым элегантным образом. – Приходите завтра! Каждую ночь я к вашим услугам…

Вдруг граф помрачнел.

– Пока проклятый алхимик не заметит, что колба разбита… – пробормотал он.

Аррибо тоже поклонился и, проводив графа взглядом, тихонько пошел следом за ним. Он озирался и прислушивался – поблизости, недалеко от ратуши, был пост городской стражи, а ему вовсе не хотелось объяснять, какого черта он слоняется ночью по улицам. Даже графа ожидали бы неприятные расспросы – но граф шагал беззаботно, даже насвистывал танцевальную мелодию.

Очень скоро он оказался возле своего жилища. Его ждали – легкая, почти невесомая фигурка выпорхнула из тени и кинулась к нему в объятия.

– Бедняжка… – невольно прошептал Аррибо. Повару действительно было жаль танцовщицу.

Он задумался – куда же идти? В ту комнату, которую ему отвели в форбурге? Он успел перенести туда большую часть своего имущества, но не хотел, чтобы сторожа у ворот знали, что он где-то слоняется по ночам. То жилище, которое он снял, было за церковью Екатерины, на Речной улице, – не то чтобы слишком далеко, но риск встретиться со стражей все-таки был. Аррибо решился и тихонько пошел к Церковной улице. Но шорох листвы заставил его замереть.

Кто-то бродил возле жилища графа.

Аррибо был сообразителен и понял, кто бы это мог быть. Не иначе, Никласс Пермеке, возвращаясь от дома бегинок, заметил сестру. Это было совсем некстати.

Судя по наступившей тишине, Длинный Ваппер сел в засаду. Это было довольно глупо – если граф и Дюллегрит легли в постель, то любовник отпустит подружку разве что перед рассветом. Летняя ночь – довольно теплая, но провести ее в кустах, на сырой земле, сомнительное удовольствие.

Решив, что танцовщик уже не мальчик, ему по меньшей мере двадцать три года, и должен понимать, что от ревматизма его прыжки и пируэты лучше не станут, Аррибо пошел своей дорогой.

Утром он, не позавтракав и одевшись попроще, взвалил на плечо узел со своим имуществом и поспешил в замок. Он предполагал, что там его ждут новости.

Новости были такие – пропала Дюллегрит. Йоос, заглянув на кухню, вызвал Аррибо и спросил, не знает ли господин повар, куда подевалась девица.

– Это должен знать господин Пермеке, – ответил Аррибо.

– Мы его спрашивали, он всех послал к дьяволу. Конечно, он что-то знает! А я сегодня должен был разучивать с девушкой пастораль. Ее высочество желает, чтобы мы показали пастораль… – жалобно сказал Йоос. – Мы и музыку привезли, и я знаю прекрасные позы для пасторали! А ее высочество обещала денег на новые костюмы.

– Мне кажется, но это мне только кажется, что Маргарита поссорилась с братом и прячется у бегинок. Бегинки ее в обиду не дадут. Они уже завели в городе много знакомств, и если Пермеке догадается, что сестра у них, они уговорят кого-то из здешних дам приютить ее ненадолго. Понаблюдайте за бегинками, – посоветовал Аррибо.

– Но из-за чего они могли поссориться? – спросил Йоос.

– Может быть, кто-то из придворных пытался за ней ухаживать. Может быть, Пермеке застал их вместе. Девица должна беречь репутацию! – Аррибо нравоучительно возвел глаза к потолку и туда же устремил указательный перст. – Если репутация страдает, это позор для родственников. Подумайте сами, что будет, если их высочества узнают… А ведь их высочествам обязательно донесут, что танцовщица ведет себя легкомысленно. Вот причина, по которой Пермеке мог рассердиться на сестру. Другой, мне кажется, и быть не может.

– Да, их высочества – образцовая пара, – согласился Йоос. – Они не будут терпеть при дворе такое… Но нужно же как-то помирить Длинного Ваппера и Дюллегрит.

– Сперва нужно узнать, где прячется девица. Поищите бегинок, только не задавайте им вопросы. Просто наблюдайте! Если увидите что-то странное, сразу скажите мне. Я человек опытный, светский, знаю, как улаживать такие дела.

– Я так вам благодарен, господин Аррибо!

– Тс-с-с… – повар огляделся, убедился, что на кухне все заняты делом, метнулся к столу и ловко стянул с противня горячий сладкий пирожок. Этот пирожок он потихоньку отдал Йоосу и выпроводил танцовщика.

Ближе к обеденному времени Йоос опять появился на кухне.

– Господин Аррибо, бегинок пригласила к себе супруга бургомистра, фрау Штафенхаген! Могла она приютить Маргариту?

– Значит, они обедают у бургомистра?

– Да!

– Я не уверен, что фрау Штафенхаген согласится… Но вот что – может быть, девица сейчас у нее, а на обед приглашены и другие дамы, чтобы вместе решить, как помочь бедняжке. Послушайте, Йоос, вам нужно пойти туда и следить, не выведут ли девицу со двора.

Избавившись от Йооса, Аррибо довел до идеальной готовности два блюда, которые стряпал к герцогскому столу, одно – для детей герцога, которых кормили отдельно, и потихоньку выскользнул и из замка, и из форбурга.

Через пять минут он был возле дома, где поселились бегинки.

Он имел больше опыта по части отпирания запертых калиток, чем Длинный Ваппер, да и дверной замок не был для него преградой.

– Мы люди простые, мы крыши с домов не снимаем… – бормотал повар, очень ловко обыскивая комнаты.

Сундук он оставил напоследок и простучал его весь, вставлял тонкое лезвие во все щели, нажимал на головки всех гвоздей. Но до тайника Аррибо не добрался.

– Неужели они носят письмо с собой? Проклятый кардинал… – проворчал Аррибо. Три пентаграммы означали, что письмо запечатал секретарь Мазарини. Но кому адресовалось письмо?

Скорее всего, курляндскому герцогу, рассуждал Аррибо, и может случиться, что оно уже у герцога. Но в последнее время бегинки не были в замке – по крайней мере, днем они туда не приходили. А герцог разъезжал по своим мануфактурам – по тем, что были недалеко от Гольдингена, чтобы вечером уже быть в замке и участвовать в увеселениях. Вспомнив, с какой физиономией князь Тюфякин, главный гость, смотрел на танцевальное представление, Аррибо чуть не засмеялся вслух. Все-таки московиты были безнадежны…