Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 57

Корпорация Уайдбек строила клиники и реабилитационные центры, нанимала лучших врачей, содержала несколько силовых подразделений, бойцы которых в течение двадцати четырех часов могли добраться в любую точку земного шара и вернуть тебя родным. Тебя и твоё новое тело.

Родители боялись нас потерять. Боялись, что их дети однажды проснутся где-то на другом конце Земли — испуганные, бессильные, брошенные на произвол судьбы в чужом теле — и вокруг этого страха, как вокруг оси, вращалась жизнь всего клана.

Попробуй себе представить, что завтра твой ребёнок окажется где-нибудь в Нигерии, запертый в теле мальчика, умирающего от истощения. Что бы ты хотел сказать ему напоследок? Чему хотел бы научить? Что твой отпрыск должен сделать, как только проснется не в своей шкуре?

Он должен найти телефон и позвонить домой, чтобы гончие псы дедушки Уайдбека знали, где его искать.

Он должен уметь подлечить свои раны, если они не дают ему встать на ноги и найти телефон.

Он должен знать, как убрать с пути тех, кто встанет между ним и телефоном.

Он должен знать, что он не сумасшедший. А десультор. Всего-навсего.

***

В классе Кора появилась новая ученица. Кхм... Корал. В первый день её дразнили и просили показать сиськи, но после пары сломанных носов желание помучить новенькую пропало у всех без исключения. Она дралась, как чокнутая, она могла выбить дерьмо из кого угодно. Она состригла к чертям длинные волосы и предпочитала одеваться, как мальчишка. Друзья Кора быстро приняли её в свою компанию и не уставали повторять, что она — идеальная замена их другу, который, к сожалению, впал в кому и вряд ли вернётся в школу. А Корал только заливисто хохотала в ответ.

Я больше не мог драться с Кором: рука не поднималась лупить девчонку, хотя я знал, что это и не девчонка вовсе.

Диомедея была рада своей новой «сестре» — пусть даже и такой странной. Хотя не могла скрыть разочарования, как только сообразила, что играм в куклы Корал предпочитает бросать ножики в дверь детской комнаты.

— Она как будто Кор в юбке, — однажды сказала Дио за столом. — И где вы её только взяли? Может, родите мне нормальную сестру?

Альцедо звонко рассмеялся, я с трудом проглотил кусок, Корал закатила глаза: «Я тоже люблю тебя, мелочь».

Родители поспешили сменить тему: Диомедея была слишком мала, чтобы узнать, что ей не спастись от страшного десультора, который однажды придёт за ней. Потому что десультор — это она сама.

***

— Ох, чёрт...

— Что там? — поднял голову отец.

Он, как обычно, сидел за своим огромным письменным столом из эбенового дерева и расправлялся с горой деловой корреспонденции. Некоторые конверты вскрывал сразу, быстро читал письма и так же быстро писал ответы. Другие письма — менее важные — швырял в дальний угол стола. Третьи просто сминал, не вскрывая, и отправлял в мусорное ведро. Если он работал дома, то обычно помогала ему мама, но сегодня она отправилась с Кором в клинику: его новое тело все еще требовало наблюдения.

Диомедея играла на лужайке перед домом со своим новым домашним любимцем: огромной полярной совой. Дио подбрасывала птицу в сумеречное небо, а та, сделав в воздухе несколько бесшумных хлопков крыльями, резко пикировала вниз и вытягивала когтистые лапы. Птица была явно слишком большой для Диомедеи: та еле удерживала её на своей детской руке, а когда сова расправляла в стороны крылья, то я переставал видеть сестру вообще.

Я прикрыл от страха глаза, когда сова в очередной раз спикировала вниз, прямо Диомедее на голову. Однажды, когда Инсанья промахнулась и приземлилась вместо кожаной перчатки на моё плечо — врачам пришлось наложить мне десяток швов. А Диомедея с этой чертовой совой могла легко остаться без глаза. Или без уха.

— Я пойду заберу у неё эту сову, откуда она вообще взялась?

— Подарок от тётушки Никтеи, — ответил отец, вскрывая ножом очередной конверт. — А что с ней не так? По-моему, милый пуховичок...

«Пуховичок»?! Я чуть не поперхнулся.

— Ты видел её когти?

Отец громко зевнул.

— Мы подарили тебе Инсанью, когда тебе стукнуло восемь, как Диомедее. Ты вроде пока жив-здоров?

— Я не играл с птицей, как с куклой. И держал своё лицо... подальше от ястреба.

Диомедея тем временем подхватила сову на руки, перевернула на спину, как щенка, и смачно поцеловала прямо в клюв. Я поёжился.

— Ничего не случится, — ответил отец. — Сова будет предельно осторожна с моим птенцом.

Я не знал, что возразить на это. Ересь какая-то. Отец просто слишком занят, чтобы увидеть, как птица размахивает восемью скальпелями перед носом у его дочурки... Но его спокойствие странным образом передалось и мне. Я передумал забирать у сестры птицу. Пусть прибежит домой разочек с окровавленным лицом — может быть тогда все поймут, что девочкам лучше дарить кроликов. А не сов.

— Кор когда-нибудь вернётся в своё родное тело? — сменил тему я

— Да. Его душа поживет в этом теле еще три года, плюс-минус, потом он вернётся в родное тело, но, боюсь, не надолго.

— И что потом?

— Потом новый «прыжок». С возрастом выбрасывает реже, чем в молодости. Возможно, после шестидесяти прыжки прекратятся вообще. Мужчин выбрасывает чаще и на более долгий срок.

— Значит... Фактически я проведу свою жизнь в других телах.

— Да.

Мама и Кор задерживались. Надеюсь, когда Диомедея прибежит в гостиную с порванным ухом, те уже будут дома.

— А что случится, если приёмное тело погибнет? Если тело этой индианки вдруг... умрёт, то что случится с Кором?

— Очнётся в своем теле, но в течение года выбросит опять.

Я прикрыл глаза, не в состоянии больше наблюдать за Диомедеей и испытывая страшное волнение от этого разговора с отцом.

— Вы вообще собирались рассказать мне обо всей этой... чертовщине, прежде чем я открою глаза где-нибудь в Африке в теле пигмея?

— Безусловно, — ответил отец, внезапно прекратив растерзывать конверты и отложив ножик. — Раньше пятнадцати не выбрасывает... Обычно. Ближе к сроку ты будешь в курсе всех деталей. Поедешь в школу для десульторов при Уайдбеке. Там будут такие же подростки, как и ты.

Я словно окаменел.

— Крис, — отец встал из-за стола и сел рядом со мной. — Когда это случится, ты будешь во всеоружии. Ты будешь знать всё, что нужно.

— Почему вы уверены, что этот ген... или проклятие, — без разницы — есть у меня тоже? А вдруг меня... пронесло?

— Очень просто, сынок, — отец вытянул палец в направлении Диомедеи, резвящейся на лужайке с этой большой охапкой белых перьев. — Птицы.

Я перевел взгляд с кончика пальца на Диомедею и обратно.

— Причем тут птицы?

— Они чуют тех, кто тоже умеет летать. Например тебя, или меня, или Диомедею. Мы притягиваем их, как огонь притягивает мотыльков. Хорошо, что у нас тут так много хищных птиц, а то воробьи и дрозды ходили бы у нас по головам... Но попомни моё слово, когда начнёшь водить машину, лобовое стекло придется менять каждый месяц. Теперь ты понимаешь, почему мы с мамой так не любим походы и пикники на природе? Голуби тут же сжирают всю провизию, а потом укладываются с тобой спать прямо в палатке!

И отец громко расхохотался.

— Я не замечал, чтобы настолько...

— Подожди еще пару лет. На твоё пятнадцатилетие ты будешь умолять нас с мамой подарить тебе ультразвуковой отпугиватель птиц.

Отец снова заразительно смеётся, приобнимает меня сильной рукой и даёт легкий щелчок по носу.

— И всё-таки Инсанья однажды разорвала мне плечо до мяса...

— Помню. Просто промахнулась мимо перчатки, бывает. Раз в десять лет и ружьё стреляет.

— И регулярно хватает за пальцы.

— Развлекается девочка, — ухмыляется отец. — Нужно же ей как-то сказать тебе о своих нежных чувствах.

Диомедея, завидев нас с отцом возле окна, хватает сову под мышку, как какую-нибудь курицу, и машет нам ручонкой.

— Эй, Крис! Ты видел, кого мне Ники подарила? Я вообще-то хотела альбатроса, но эта мне тоже нравится! Папа, можно я назову её Пончик?!