Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 71

***

На следующий день я не смог встать. Все тело превратилось в рыхлую отбивную из человечины, голову словно набили поролоном. Я провел в кровати несколько суток, прежде чем смог кое-как передвигаться. Но мысль, что Кор сейчас чувствует себя куда хуже, заставила мой распухший потрескавшийся рот расплыться в улыбке.

Мне нужна была эта драка. Мне нужна была эта боль. Как покаяние и искупление своей вины. Родители пытались затащить меня в больницу и не поняли моего упрямства, когда я вознамерился выздоравливать своими силами. Кора отправили в реабилитационную клинику, где он провалялся до самой весны.

— Знаете, что, парни? Не знаю, что вы там не поделили, но я буду молиться, чтобы в следующий раз вам достались тела немощных старух! — бушевала мама.

Я представил себе эту картину и рассмеялся. Даже тогда я бы выбил из него всё дерьмо, орудуя клюкой.

После этой драки мне стало легче. Какая-то часть меня смирилась с утратой. В ту же ночь мне приснилась Катрина с волосами, развивающимися по ветру. Она обняла меня, и окровавленная мочка её уха оставила на моей рубашке отпечаток, похожий на маленький красный цветок. Потом откинула прекрасное бледное лицо и сказала: «Иди дальше и не оглядывайся».

***

Родители запретили мне видеться с Кором. Как будто я горел желанием. Не видеть его, не слышать о нём и не знать его — вот всё, чего мне хотелось. Единственное, что мне не давало покоя — игрушка Кора по имени Ирена, эксперименты над которой он планировал с таким предвкушением. Я хотел верить, что всё это просто пустой трёп, что она попросту не реальна, но в один прекрасный день все члены нашей семьи (за исключением меня) получили приглашение на помолвку. «Кор и Ирена», — гласили подписи внизу.

— И как, она в курсе, что через три года её жених превратится в лепёшку в Альпах? — заявил я родителям. — Если с ней что-то случится, это будет на совести всей семьи. А с ней наверняка что-то случится — именно для этого он всё и затеял.

Такая постановка вопроса возымела заметный эффект: мать рванула в Англию, как угорелая, и поговорила с девушкой чуть ли не накануне торжества. Не знаю, что она сказала Ирене, но та разорвала помолвку и оставила Кора с носом.

«Ты заплатишь мне за это, ублюдок», — написал мне Кор в день несостоявшейся помолвки.

«Не стоит благодарности», — ответил я, впервые после смерти Катрины испытывая едва ли не блаженство.

В 2010 я распрощался с телом Скотта. Урсула — одна из пилотов Уайдбека подбросила меня в горы, где я шагнул с вертолета в воздух. Я летел вниз, раскинув руки, как крылья. Разглядывая стремительно приближающуюся землю. Судорожно глотая воздух. Я был одним из тех немногих, кто испытывает подобные ощущения больше одного-единственного раза в жизни.

24. Диомедея

Палату заливал до боли яркий солнечный свет. У моей кровати сидела сестра и увлечённо читала книгу. Такая сосредоточенная, такая взрослая... Дио отвела от лица белокурую прядь и перевернула страницу. Улыбка тронула её губы, и вся её «взрослость» тут же куда-то испарилась. Да, это всё та же Диомедея, которая подбрасывала в небо сову, как какую-нибудь пуховую подушку...

— Почитай вслух, раз уж там что-то смешное, — попросил я.

— Крис! — встрепенулась Дио и заключила меня в крепкие объятия.

— Ох, — застонал я. — Ты что, реслингом занимаешься? Ну и силища.

— Ой, прости, прости, я забыла, что ты у нас совсем ослаб...

Мои руки, бледные и худые, лежали поверх синего одеяла. И если они в таком плачевном состоянии, то представляю, как обстоят дела со всем остальным. Судя по всему, моё родное тело за три года в «коме» превратилось в мешок костей. Мышцы не подчинялись приказам. Выговаривать слова было тяжелее, чем толкать ядра. Зрение — и то ни к черту: в глазах двоилось и стоял легкий туман.

— Держись, это только начало, дальше будет легче, — начала успокаивать меня сестра, словно читая мои мысли. — Впрочем, кому я рассказываю...

Я попробовал пошевелить пальцами ног и те подчинились! Ну хоть что-то работает, как надо.

— А где все?

Диомедея опустила глаза.

— Альцедо всё пропадает в лабораториях, но обещал заехать к тебе сегодня. А родители сейчас вправляют мозги Кору. Его прыжок подошел к концу и... не поверишь...

Меньше всего мне хочется говорить о Коре, но Диомедея так взволнована, что выбирать не приходится.

— Что на этот раз?

— Вместо того чтобы тихо-мирно закончить прыжок в Альпах, взял и просто шагнул с крыши высотки в Лондоне! Никтея в ярости, отец и того хуже. В Уайдбек нагрянула полиция, пытаются найти его коллег и родственников и выяснить, были ли у «одного из лучших студентов Оксфорда» мотивы для самоубийства. Ещё парочка таких «самоубийств» среди людей Уайдбека и у нашей компании начнутся нешуточные проблемы с полицией...

Это так похоже на Кора. Игры и эксперименты — это его родная стихия.

— Ума не приложу, зачем он всё это затеял, — вздыхает Дио.

— Исследовать природу человека, от и до. Начиная с любви и заканчивая теми чувствами, которые испытываешь, шагая в воздух с крыши... Не удивлюсь, если он однажды наглотается таблеток или пустит себе пулю в висок. Просто, чтобы понять, каково это.

— Но сделать это прямо в городе на глазах десятков людей?!

— Напомни, когда его волновало чужое мнение?

В палату входит какой-то мужик и первым делом посылает мне ослепительную улыбочку. Точно не врач, потому что в его руках — бутылка вина и два бокала.

— К тебе ухажер, — говорю я сестре.

Но мужик направляется прямиком ко мне и раскрывает для объятий свои длинные ручищи.

— Ну вот и спящая красавица проснулась! — рявкает он.

Альцедо!

Братишка по-прежнему в теле старика-афганца, но теперь эта оболочка изменилась до неузнаваемости: Альцедо живо передвигается на протезах, одет в костюм от Бриони, а седеющая борода подстрижена в самом лучшем салоне Швейцарии. Он машет бутылкой, и я вижу блеск платиновой запонки на его рукаве.

— Чем обязан, ваше Высочество арабский принц? — ухмыляюсь я.

— Да так, заскучал в компании своих жён и верблюдов и решил, что самое время проведать любимого коматозника.

— Альчи и правда отлично справляется, — кивает Дио, посылая Альцедо гордую улыбку. — Я испугалась насмерть, когда впервые увидела его тело. Но теперь он выглядит даже лучше папочки. Ни дать ни взять большой босс.

— Вы мне льстите, кяфиры[29], — смеётся Альцедо и открывает бутылку. — Так, у меня есть две минуты, чтобы успеть выпить за ваше здоровье, пока охрана не скрутила его Высочество арабского принца и не выставила вон. Ваше здоровье!

Красно-чёрное вино льётся в бокал, Альцедо подносит его к моим губам, и я делаю глоток.

— Куда я попала? В клуб анонимных алкоголиков? — закатывает глаза Диомедея. — Альцедо, он же только пришел в себя!

— Тс-с, женщина, вот лучше возьми-ка, — Альцедо протягивает ей полный бокал. — Доверься профессору химии: глоток вина еще никому и никогда не причинял вреда.

— У меня лекция через полчаса, — отказывается Диомедея. — Но я забегу вечером и выпью с вами целый стакан витаминного коктейля! До скорого!

Сестра целует меня в небритую щеку и еще раз сжимает в объятиях.

— Она такая сильная, с ума сойти, — гордо говорю я Альцедо как только за Дио закрывается дверь.

Альцедо опустошает бокал и присаживается на край моей кровати.

— Она очень много тренируется, Крис. Неофрон взял её под своё крыло: лепит из нашей soror профессионального убийцу, — ухмыляется Альцедо. — Честно, я не завидую тому, кто не даст ей телефончик. Дио перебралась жить на тренировочную базу в Acquarossa. Уверена, что её вот-вот выбросит. Над домом уже несколько дней кружат дикие ястребы.

— Она не сказала мне ни слова, бестия! — возмущаюсь я.

— Это семейное... Считает, что со всем может справиться сама.

В палату заглядывает медсестра. Её юное лицо становится до смешного строгим, когда она замечает бутылку вина в руке у Альцедо.