Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 79

— Изабелла, а можно мне поговорить с братом? Что-то я давно его не слышал...

Глядя, как мой брат, профессор химии, сотрудник Исследовательского департамента Уайдбека, будущий член совета директоров, — напялил лакированные туфли и хихикает, как девчонка, я впервые был готов признать, что десультор таки может потерять контроль над телом.

***

Путешествие до Киева, которое могло бы уложиться в несколько часов, заняло три дня. Впрочем, я не жалел о потраченном времени. Всё, начиная с восхитительных скоростных немецких трасс и заканчивая уютными польскими городками, с улицами, мощеными брусчаткой, — стоило того, чтобы быть увиденным. Каждый постоялый двор в чешской глубинке и каждый стакан в компании брата — стоил потраченного времени. И только сны, которые настигали меня в гостиничных номерах, заставляли вставать затемно и снова гнать машину всё дальше на восток, навстречу восходящему солнцу, без устали и промедления...

По пути из Германии в Чехию бро взялся за второе по популярности предание. Оно гласило, что десультор может почувствовать другого десультора на расстоянии, если долго жил в изоляции. И этой байке Альцедо тоже был склонен верить.

— Это как в том сериале, который мы смотрели в детстве? — подкалываю его я. — Я — Дункан Маклауд. Родился четыреста лет назад в горах Шотландии. Я один из Бессмертных!

— Хочешь верь, хочешь нет, — выпячивает губу Альцедо, — но это точно похоже на правду. Если уж птица может почуять десультора за три версты, то почему бы нам не чувствовать друг друга? Особенно если ты долго не контактировал с себе подобными и твои чувства обострились?

— Ну и как ты себе это представляешь — почувствовать другого десультора на расстоянии?

— Понятия не имею, но, клянусь, ближе к старости я свалю на необитаемый остров, а потом, когда совсем одичаю, приглашу тебя в гости, задница. Я наверняка почую твой катер за километр!

— Только глухой не услышит катер за километр.

— Заткнись, умник.

***

Третья самая популярная байка, о которой Альцедо размышлял остаток пути до Киева, гласила, что не стоит возвращаться в родное тело, испытывая сильные мучения. Предполагалось, что агонизирующее от боли сознание может убедить твой мозг, что травмы чужого тела — твои собственные.

— Если твоё приёмное тело погибнет в пожаре, то можно очнуться с ожогами на родном теле, — говорит Альцедо, постукивая пальцами по рулю. — Лихо? Я видел краем глаза кой-какие исследования под названием «Фантомные проекционные ощущения», приятного там мало. У восприимчивых к боли десульторов всё может закончиться плачевно.

— Истории из жизни?

— Достоверная всего одна. Но какая. Мать Неофрона. Не слишком удачно пустила себе пулю в висок при попытке завершения прыжка. Пуля убила приемное тело, но не сразу. А как только бедняжка очнулась в своём собственном теле, у неё началось массивное внутричерепное кровоизлияние. Совпадение? Не думаю.

— О боги...

— Всё, мои байки на исходе, теперь можем поговорить о чем-нибудь другом.

— Способы удаления волос с тела? — ровно спросил я, едва сдерживая подступающий хохот.

— Хорошо, — радостно кивнул Альцедо. — Представляешь, чтобы удалить воском волосы с ног, нужно сначала не бриться три недели, чтобы они отросли до нужной длины! Три недели с волосатыми ногами!

Нет, он же это не серьёзно? Или серьёзно? Я смеялся, как ненормальный, и чуть не отправил машину в кювет.

***

К вечеру второго дня мы были уже на подъезде к Киеву. Я вырубался от усталости, так что Альцедо пересел за руль. Но поспать не удалось: не прошло и часа, как я подскочил от жутчайшей тряски и воплей. Мой взгляд тут же наткнулся на паутину трещин на лобовом стекле, эпицентр которой расположился прямо напротив водительского сиденья. Альцедо выскочил из машины, матерясь во весь голос. Я вылез следом, потирая затекшую шею.

— Если бы я не был наслышан о твоей реакции, то подумал бы, что мы только что расхерачили лобовое стекло.

— Очень смешно.

Я снял тонкое окровавленное перо, зацепившееся за дворник, и расправил его в пальцах.

— Сова?

— Не успел разглядеть. В тот момент я думал о гораздо более важных вещах, например о том как не расплющить наши задницы, слетев в кювет на скорости девяносто миль в час...

Альцедо развернулся и зашагал назад, сердито потряхивая кудряшками на каждом шаге. Потом остановился и поднял большой помятый ком перьев, который когда-то был птицей.

— Никогда к этому не привыкну. Даже случись это в сотый раз, все равно с перепугу можно наложить в штаны. Надеюсь, в этом твоем Киеве удастся заменить стекло у такой машины. Я почти уверен, что это займет кучу времени...

— Дотащимся до города, а там возьмем что-нибудь напрокат, пока будут менять стекло.

Альцедо трясло, как эпилептика, так что я снова уселся за руль.

— Ложись поспи, девочка. До города еще несколько часов тихим ходом. Нифига не видно...

— Выспишься тут. «Девочку» до сих пор колотит.

— Уколись Силентиумом.

— Иди к черту, Крис.

***

Ближайший сервисный центр, который взялся заменить стекло у моей машины, объявил, что это займет не меньше двух недель. Впрочем, сумма, в пять раз превышающая стоимость ремонта, тут же сократила две недели до двух дней. В прокате мы взяли резвый внедорожник, сняли номера в гостинице и к полудню отправились колесить по Киеву. Район за районом, улица за улицей, в надежде, что мозг Феликса подкинет мне новый фрагмент мозаики. Но мои поиски так и не увенчались успехом. Только один раз, когда мой взгляд наткнулся на красный кирпичный забор, в памяти вдруг отчетливо всплыло слово «Беспалова». Но сколько я ни терзал навигатор, он упорно настаивал на том, что ни улицы, ни района с таким названием в Киеве нет.

К концу дня я окончательно выдохся. Альцедо согнал меня на пассажирское сиденье и повернул обратно к гостинице. В тот вечер он оказался за рулём по чистой случайности. И только благодаря этой случайности девчонка, возникшая прямо перед машиной, осталась жива. Все произошло так неожиданно, что девяносто девять против одного, что я не успел бы затормозить вовремя. Единственный, кто в подобной ситуации смог бы отреагировать достаточно быстро, должен был бы обладать просто нечеловеческой реакцией. Например реакцией десультора, помноженной на реакцию некогда подающей надежды теннисистки. Так что той, что рухнула с тротуара прямо на проезжую часть, не просто повезло. Ей повезло так, как обычно везет только раз в жизни. Машина остановилась в полуметре от её распластанного на дороге тела.

***

— А теперь можно пойти и оторвать ей голову, раз уж колесо не раздавило ее, — первое, что сказал Альцедо, как только к нему вернулся дар речи. Он зло ударил ладонью по кнопке аварийных огней и распахнул дверь. Две девчонки, подружки пострадавшей, суетились возле распластанного на дороге тела. Похоже, потеряла сознание, когда ударилась об асфальт. Я открыл дверь и неторопливо вылез следом за Альцедо.

— Когда выгуливаете чокнутых вдоль дорог, надо крепко держать их за шкирку! — рявкнул Альцедо двум насмерть перепуганным школьницам — лет по пятнадцать-шестнадцать обеим — и двинул к пострадавшей.

— Она... не знаю, что с ней случилось, она никогда себя так странно не вела, — запинаясь, пробормотала блондинка.

— Пожалуйста, помогите, — пискнула вторая, девочка-воробушек с колкими глазами и взъерошенной стрижкой.

Альцедо объявил, что нужно перенести тело на тротуар, и Бло с Воробушком неохотно отошли. Я сделал шаг к безжизненному телу, и меня накрыло жуткое чувство дежавю. Девичья фигура, лежащая лицом вниз, и шёлк темных, почти чёрных волос, рассыпавшийся по плечам и ловящий отблески фонарей. Только нечеловеческим усилием воли мне удалось убедить себя, что это не Катрина, а другой человек, и не мёртвый, а живой, я переверну её и не увижу крови и открытых неподвижных глаз, положу пальцы на её шею и под кожей будет трепетать пульс...

— Она жива? — всхлипнул Воробушек.