- Клюев Николай Алексеевич - Страница 120

Сердцу будет веселей!

<1926>

447

Не буду петь кооперацию:

Ситец да гвоздей немного,

Когда утро рядит акацию

В серебристый плат, где дорога.

Не кисти Богданова-Вельского —

Полезности рыжей и саженной,

Отдам я напева карельского

Чары и звон налаженный.

И мужал я, и вырос в келий

Под брадою отца Макария,

Но испить Тицианова зелия

Н^дит моя Татария.

Себастьяна, пронзенного стрелами,

Я баюкаю в удах и в памяти,

Упоительно крыльями белыми

Ран касаться, как инейной замята.

Старый лебедь, я знаю многое,

Дрёму лилий и сны Мемфиса,

Но тревожит гнездо улогое

Буквоедная злая крыса,—

Чтоб не пел я о Тициане —

Пляске арф и живых громах.

Как стрела в святом Себастьяне,

Звенит иное в стихах.

Овчинный омут полатей,

В ночи стокрылый петух,

И за лыками дед Кондратий,

Провидец бурь и зас^х.

В удоях кедры-коровы

Рогатей купальских лун,

В избе же клюевословы

Мерят зарю-зипун.

Но в словесных взвивах и срывах,

Себастьянов испив удел,

Из груди не могу я вырвать

Окаянных ноющих стрел!

1926

448—451. Новые песни

I

Ленинград

В излуке Балтийского моря,

Где невские волны шумят,

С косматыми тучами споря,

Стоит богатырь — Ленинград.

Зимой на нем снежные латы,

Метель голубая в усах,

Запутался месяц щербатый

В карельских густых волосах.

Румянит мороз ему щеки,

10 И ладожский ветер поет

О том, что апрель светлоокий

Ломает по заводям лед,

Что скоро сирень на бульваре

Оденет лиловую шаль

И сладко в матросской гитаре

Заноет горячий «Трансваль».

Когда же заря молодая

Багряное вздует горно —

Великое Первое мая

20 В рабочее стукнет окно.

Взвалив себе на спину трубы,

На площади выйдет завод.

За ним Комсомол краснозубый —

Республики пламенный мед.

И Армии Красной колонны,

Наш флот — океану собрат —

Пучиной стальной, непреклонной

На Марсово поле спешат.

Там дремлют в суровом покое

30 Товарищей подвиг и труд,

И с яркой гвоздикой левкои

Из ран благородных растут.

Плющом Володарского речи

Обвили могильный гранит...

Печаль об ушедших далече,

Как шум придорожных ракит.

Люблю Ленинград в богатырке

На каменном тяжком коне;

Пускай у луны-поводырки

40 Мильоны сестер в вышине, —

Звезда Октября величавей

Стожаров и гордых комет...

Шлет Ладога смуглой Мораве

С гусиной станицей привет.

И слушает Рим семихолмный,

Египет в пустынной пыли,

Как плавят рабочие домны

Упорную печень земли,

Как с волчьей метелицей споря,

50 По-лоцмански зорко лобат,

У лысины хмурого моря

Стоит богатырь — Ленинград.

Гудят ему волны о крае,

Где юность и Мая краса,

И ветер лапландский вздувает

В гранитных зрачках паруса.

2

Застольная

Мои застольные стихи

Свежей подснежников и хмеля.

Знать, недалеко до апреля,

Когда цветут лесные мхи...

Мои подснежные стихи!

Не говори, что ночь темна,

Что дик и взмылен конь метели,

И наш малютка в колыбели

Не встрепенется ото сна...

ю Не говори, что жизнь темна!

О, позабудь глухие дни,

Подвал обглоданный и нищий,

Взгляни, дорога и кладбище

В сосновой нежатся тени%..

О, позабудь глухие дни!

Наш мальчуган, как ручеек,

Журчит и вьется медуницей,

И красным галстуком гордится —

Октябрьский яростный дичок...

20 Наш мальчуган, как ручеек!

Ах, в сердце ноет, как вино,

Стрела семнадцатого года,

Когда весельем ледохода

Пахнуло в девичье окно...

Ах, сердце — лютое вино!

Не говори, моя Сусанна,

Что мы старей на восемь лет,

Что оплешивел твой поэт

От революции изъяна...