- Клюев Николай Алексеевич - Страница 125

И сын по матери своей,

Изгнанник бедный на чужбине

По тишине родных полей.

Так не печалятся о брате,

Друзьях, о друге дорогом —

Свет предвечерний на закате

О пребывании земном.

Так не кручинилася Хлоя

И тысячи влюбленных душ.

Наездник, выбитый из строя —

У гроба овдовевший муж!

И так не плачет лист зеленый,

Распятый на людском кресте, —

Слепец и смрадный прокаженный

По отгоревшей красоте,

Как я о яхонтах глубинных

В твоих морях, в твоих зрачках,

Так в шумах липовых вершинных

Всегда звенит разлуки страх!

Между 1929 и 1932

464

Старикам донашивать кафтаны —

Сизые над озером туманы,

Лаптевязный подорожный скрип...

Нет по избам девушек-улыб,

Томных рук и кос в рублях татарских;

Отсняли в горницах боярских

Голубые девичьи светцы.

Нижет страстотерпные венцы

Листопад по Вятке, по Кареле —

Камень-зель, оникс и хризолит...

Забодали Мономахов щит

Туры в белозубые метели —

Он в лохмотах бархат, ал и рыт.

Вороном уселся, злобно сыт,

На ракиту ветер подорожный,

И мужик бездомный и безбожный

В пустополье матом голосит:

— Пропадай, моя телега, растакая бабка-мать!

Где же ты, невеста — павья стать,

В аравийских паволоках дева?

Старикам отжинки да посевы,

Глаз поречья и бород туман.

Нет по избам девушек-Светлан,—

Серый волк живой воды не сыщет.

Теремное светлое кладбище

Загляделось в медный океан.

Узорбчье, бусы, скрыни, прялки...

Но в тюки увязаны русалки,

Дед-мороз и Святки с Колядой,

Им очнуться пестрою гурьбой,

Содрогаясь, в лавке антикварной.

Где же ты, малиновый, янтарный

Русский лебедь в чаше заревой?!

Старикам донашивать кафтаны,

Нам же рай смертельный и желанный,

Где проказа пляшет со змеей!

Между 1929 и 1933

465—476. О чем шумят седые кедры

Анатолию Яр-Кравченко

1

Сегодня звонкие капели —

Прилет касаток из Египта

На милый север. Явь иль сон?

Но, бубенцы, капели сыпьте

В молотобойный вешний звон!..

Цветите, ярь и конопели!

Не солнце ль чинится в слесарне,

Чтобы не слепло и не жгло?

Не ветру ль штопают крыло,

10 Как ласты мельнице? Стожарней

Играют зори меж ракит,

И вихорь скулы не трудит,

Ласкаясь росней и купавней.

О жизнь! О легкие земли,

Свежительнее океана!..

У черноземного Ивана

В зрачках пшеничные кули,

И на ладонях город хлебный —

Прибойно, фугою хвалебной,

20 О межи плещут конопли.

Россия, матерь, ты ли? Ты ли?

Босые ноги, плат по бровь,

Хрустальным лебедем из былей

Твоя слеза, ковыль-любовь

Плывут по вольной заводине!

И только старость при лучине

На саван тянет волокно.

Уйди, сухое толокно

И тюря с серою загустой!

30 Горою дыбится капуста,

Какой на свете не бывало!

Из песен ткется одеяло

Для молодого новожёна,

Стальному мерину попона

Испещрена моей погудкой,

Олбнецкою незабудкой

И шамаханской резедой!

Товарищ, вскормленный звездой,

Пятиочитой и пурпурной,

40 Тебе моих напевов з^рны,

Лезгинка рифм под блеск кинжала!

Пусть песногранные опалы

Хрустят на варварских зубах!

Моя любовь врагам на страх,

И ненависть — земле, как ужин

Опосле ловли стерлядей,

Когда свистит костер стожалый

И красит огненное сало

Мережи, полные жемчужин

50 И киноварных лебедей!

Моя любовь — в полях капель,

Сорокалетняя, медвежья,

Свежее пихт из Заонежья,

Пьянее, чем косматый шмель

В медовом погребе под щебнем!..

Пусть солнце золотистым гребнем

Отныне чешет наши нивы,—

Оно заштопано на диво

Неуязвимою рукой

60 И нитью, крашенною кровью,

Чтобы вовеки к изголовью

Моей республики родной

Не прилетал совиный рой

С хозяйкой — тощей голодухой,

Лишь кедры глухариным пухом,

Как гнезда, веяли б в капели

О том, как жили мы и пели!

2

Не пугайся листопада,

Он не вестник гробовой!

У вдовца — глухого сада

Есть завидная услада —

Флейта-морок, луч лесной

За ресницей сизых хвой!

Я — налим в зеленой тине,

Колокольчики ловлю,—

Стать бы гроздью на рябине,

10 Тихой пряжей при лучине,