- Клюев Николай Алексеевич - Страница 69

Не скажут ни Святцы, ни стук

Височной кровавой толкуши,

Где мерно глухие песты

О темя Земли ударяют,—

В избу Бледный Конь прискакал,

И свежестью горной вершины

Пахнуло от гривы на печь,—

И печка в чертог обратилась:

100 Печурки — пролёты столпов,

А устье — врата огневые.

Конь лавку копытом задел,

И дерево стало дорогой,

Путем меж алмазных полей,

Трубящих и теплящих очи,

И каждое око есть мир,

Сплав жизней и душ отошедших.

«Изыди»,— воззвали Миры,

И вышло Оно на дорогу...

но В Миры меня кличет Оно

Нагорным пустынным сияньем,

Свежительной гривой дожди

С сыновних ресниц отряхает.

И слезные ливни, как сеть,

Я в памяти глубь погружаю,

Но вновь неудачлив улов,

Как хлеб, что пеку я без мамы,—

Мучнист стихотворный испод,

И соль на губах от созвучий,

Знать, в замысла ярый раствор

Скатилась слеза дождевая.

Между 1916 и 191

8251. Белая Индия

На дне всех миров, океанов и гор

Хоронится сказка — алмазный узор,

Земли талисман, что Всевышний носил

И в Глуби Глубин, наклонясь, обронил.

За ладанкой павий летал Гавриил

И тьмы громокрылых взыскующих сил, —

Обшарили адский кромешный сундук

И в Смерть открывали убийственный люк,

У Времени-скряги искали в часах,

10 У Месяца в ухе, у Солнца в зубах;

Увы! Схоронился «в нигде» талисман,

Как Господа сердце — немолчный таран!..

Земля — Саваофовых брашен кроха,

Где люди ютятся средь терний и мха,

Нашла потеряшку и в косу вплела,

И стало Безвестное — Жизнью Села.

Земная морщина — пригорков мозоли,

За потною пашней — дубленое поле,

За полем лесок, словно зубья гребней,—

20 Запуталась тучка меж рАбых ветвей,

И небо — Микулов бороздчатый глаз

Смежает ресницы — потемочный сказ;

Реснитчатый пух на деревню ползет —

Загадок и тайн золотой приворот.

Повыйди в потемки из хмарной избы —

И вступишь в поморье Господней губы,

Увидишь Предвечность — коровой она

Уснула в пучине, не ведая дна.

Там ветер молочный поет петухом,

30 И Жалость мирская маячит конем,

У Жалости в гриве овечий ночлег,

Куриная пристань и отдых телег:

Сократ и Будда, Зороастр и Толстой,

Как жилы, стучатся в тележный покой.

Впусти их раздумьем— и въявь обретешь

Ковригу Вселенной и Месячный Нож —

Нарушай ломтей, и Мирская душа

Из мякиша выйдет, крылами шурша.

Таинственный ужин разделите вы,

40 Лишь Смерти не кличьте — печальной вдовы...

В потемки деревня — Христова брада,

Я в ней заблудиться готов навсегда,

В живом чернолесье костер разложить

И дикое сердце, как угря, варить,

Плясать на углях и себя по кускам

Зарыть под золою в поминок векам,

Чтоб Ястребу-духу досталась мета —

Как перепел алый, Христовы уста!

В них тридцать три зуба — жемчужных горы,

50 Язык — вертоград, железе же — юры,

Где слюнные лоси, с крестом меж рогов,

Пасутся по взгорьям иссопных лугов...

Ночная деревня — преддверие Уст...

Горбатый овин и ощеренный куст

Насельников чудных, как струны, полны...

Свершатся ль, Господь, огнепальные сны?!

И морем сермяжным, к печным берегам

Грома-корабли приведет ли Адам,

Чтоб лапоть мозольный, чумазый горшок

60 Востеплили очи — живой огонек,

И бабка Маланья, всем ранам сестра,

Повышла бы в поле ясней серебра

Навстречу Престолам, Началам, Властям,

Взывающим солнцам и трубным мирам?!

О ладанка Божья — вселенский рычаг,

Тебя повернет не железный Варяг,

Не сводня-перо, не сова-звездочет —

Пяту золотую повыглядел кот,

Колдунья-печурка, на матице сук!..

70 К ушам прикормить бы зиждительный Звук,

Что вяжет, как нитью, слезинку с луной

И скрип колыбели — с пучиной морской,

Возжечь бы ладони — две павьих звезды,

И Звук зачерпнуть, как пригоршню воды,

В трепещущий гром, как в стерляжий садок,

Уста окунуть и причастьем молок

Насытиться всласть, миллионы веков

Губы не срывая от звездных ковшов!..

На дне всех миров, океанов и гор

80 Цветет, как душа, адамантовый бор, —

Дорога к нему с Соловков на Тибет,