- Клюев Николай Алексеевич - Страница 80

Оку Спасову сумрак несносен,

Ненавистен телец золотой;

Китеж-град, ладан Сарбвских сосен —

Вот наш рай вожделенный, родной.

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

Верьте ж, братья, за черным ненастьем

50 Блещет солнце — Господне окно;

Чашу с кровью — всемирным причастьем,

Нам испить до конца суждено.

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

<1917>

293

Меня Распутиным назвали:

В стихе расстригой, без вины,

За то, что я из хвойной дали

Моей бревенчатой страны,

Что души-печи и телеги

В моих колдующих зрачках,

И ледовитый плеск Онеги

В самосожженческих стихах,

Что васильковая поддёвка

Меж коленкоровых мимоз,

Я пугачевскою веревкой

Перевязал искусства воз.

Картавит дружба: «Святотатец»

Приятство: «Хам и конокрад»,

Но мастера небесных матиц

Воздвигли вещему Царьград.

В тысячестолпную Софию

Стекутся зверь и человек.

Я алконостную Россию

Запрятал в дедовский сусек.

У Алконоста перья — строчки

Пушинки — звездные слова;

Умрут Кольцовы-одиночки,

Но не лесов и рек молва.

Потомок бога Китовраса,

Сермяжных Пудов и Вавил,

Угнал с Олимпа я Пегаса

И в конокрады угодил.

Утихомирился Пегаске,

Узнав полеты в хомуте...

По Заонежью бродят сказки,

Что я женат на Красоте,

Что у меня в суставе — утка,

А в утке — песня-яйцо...

Сплелись с кометой незабудка

В бракоискусное кольцо.

За евхаристией шаманов

Я отпил крови и огня,

И не оберточный Романов,

А вечность жалует меня.

Увы! Для паюсных умишек

Невнятен Огненный Талмуд,

Что миллионы чарых Гришек

За мной в поэзию идут.

<1917>

294

Уму — республика, а сердцу — Матерь-Русь.

Пред пастью львиною от ней не отрекусь.

Пусть камнем стану я, корягою иль мхом,—

Моя слеза, мой вздох о Китеже родном,

О небе пестрядном, где звезды-комары,

Где с аспидом дитя играет у норы,

Где солнечная печь ковригами полна,

И киноварный рай дремливее челна...

Упокой, Господи, душу раба Твоего!..

Железный небоскреб, фабричная труба,

Твоя ль, о родина, потайная судьба?!

Твои сыны-волхвы — багрянородный труд

Вертепу Господа иль Ироду несут?

Пригрезятся ли им за яростным горном

Сад белый, восковой и златобрёвный дом, —

Берестяный придел, где отрок Пантелей

На пролежни земли льет миро и елей?..

Изведи из темницы душу мою!..

Под красным знаменем рудеет белый дух,

И с крыльев Михаил стряхает млечный пух,

Чтоб в битве с сатаной железноперым стать, —

Адама возродить и Еву — жизни мать,

Чтоб дьявол стал овцой послушной и простой,

А лихо черное — грачонком за сохой,

Клевало б червяков и сладких гусениц

Под радостный раскат небесных колесниц...

Свят, свят, Господь Бог Саваоф!

Уму — республика, а сердцу — Китеж-град,

Где щука пестует янтарных окунят,

Где нянюшка-судьба всхрапнула за чулком,

И покумился серп с пытливым васильком,

Где тайна, как полей синеющая таль...

О тысча девятьсот семнадцатый Февраль!

Под вербную капель и под грачиный грай,

Ты выпек дружкин хлеб и брачный каравай,

Чтоб Русь благословить к желанному венцу...

Я запоздалый сват, мне песня не к лицу,

Но сердце — бубенец под свадебной дугой —

Глотает птичий грай и воздух золотой...

Сей день, его же сотвори, Господь,

Возрадуемся и возвеселимся в онь!

<1917>

295. Застольный сказ

Как у нас ли на Святой Руси

Городища с пригородками,

Красны села со приселками,

Белы лебеди с лебедками,

Добры молодцы с красотками.

Как молодушки все «ай» да «не замай»,

Старичищам только пару поддавай.

Наша банища от Камы до Оки,

Горы с долами — тесовые полки,

Ковш узорчатый — озерышко Ильмень:

Святогору сладко париться не лень!

Ой вы, други, гости званые,

Сапожки на вас сафьянные,

Становой кафтан — индийская парча,

Речь орлиная смела и горяча,

Сердце-кречет рвется в поймища степей

Утиц бить да долгоносых журавлей,

Все вы бровью в Соликамского бобра,