- Клюев Николай Алексеевич - Страница 82

298. Февраль

Двенадцать месяцев в году,

Посланец бурь — Февраль,

Он полуночную звезду

Перековал на сталь.

И сталь поет, ясна, остра,

Как полноводный лед...

Не самоцветов ли гора

Из сумрака встает?

То огнепальное чело,

Очей грозовый пыл

Того, кто адское жерло

Слезою угасил.

Чей крестный пот и серый кус

Лучистей купины.

Он — воскрешенный Иисус,

Народ родной страны.

Трепещет ад гвоздиных ран

Тернового чела...

В глухой степи, где синь-туман,

Пылают купола.

То кровью выкупленный край,

Земли и Воли град,

Многоплеменный каравай

Поделят с братом брат:

Литва — с кряжистым пермяком,

С карелою — туркмен,

Не сломят штык, чугунный гром

Ржаного Града стен,

Не осквернят палящий лик

Свободы буревой...

Красноголосый вечевик,

Ликуй, народ родной!

Алмазный плуг подымет ярь

Волхвующих борозд.

Овин — пшеничный государь

В венце из хлебных звезд.

Его сермяжный манифест —

Предвечности строка...

Кто пал, неся кровавый крест,

Земля тому легка,

Тому овинная свеча,

Как Спасу, зажжена...

Моря мирского калача

Без берегов и дна.

В них погибают корабли:

Неволя, Лихо, Сглаз, —

То Царь Морской — Душа Земли —

Свершает брачный пляс.

<1917>

299

Из подвалов, из темных углов,

От машин и печей огнеглазых

Мы восстали могучей громов,

Чтоб увидеть всё небо в алмазах,

Уловить серафимов хвалы,

Причаститься из Спасовой чаши!

Наши юноши — в тучах орлы,

Звезд задумчивей девушки наши.

Город-дьявол копытами бил,

Устрашая нас каменным зевом.

У страдальческих теплых могил

Обручились мы с пламенным гневом.

Гнев повел нас на тюрьмы, дворцы,

Где на правду оковы ковались...

Не забыть, как с детями отцы

И с невестою милый прощались...

Мостовые расскажут о нас,

Камни знают кровавые были...

В золотой победительный час

Мы сраженных орлов схоронили.

Поле Марсово — красный курган,

Храм победы и крови невинной...

На державу лазоревых стран

Мы помазаны кровью орлиной.

<1917>

300. Песнь Солнценосца

Три огненных дуба на пупе земном,

От них мы три жёлудя-солнца возьмем:

Лазоревым — облачный хворост спалим,

Павлиньим — грядущего даль озарим,

А красное солнце — мильонами рук

Подымем над миром печали и мук.

Пылающий кит взбороздит океан,

Звонарь преисподний ударит в Монблан;

То колокол наш — непомерный язык,

10 Из рек бечеву свил архангелов лик.

На каменный зык отзовутся миры,

И демоны выйдут из адской норы,

В потир отольются металлов пласты,

Чтоб солнца вкусили народы-Христы.

О демоны-братья, отпейте и вы

Громовых сердец, поцелуйной молвы!

Мы — рать солнценосцев на пупе земном —

Воздвигнем стобашенный, пламенный дом:

Китай и Европа, и Север и Юг

20 Сойдутся в чертог хороводом подруг,

Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать.

Им Бог — восприемник, Россия же — мать.

Из пупа вселенной три дуба растут:

Премудрость, Любовь и волхвующий Труд...

О молот-ведун, чудотворец-верстак,

Вам ладан стиха, в сердце сорванный мак;

В ваш яростный ум, в многострунный язык,

Я пчелкою-рифмой, как в улей, проник,

Дышу восковиной, медынью цветов,

30 Сжигающих Индий и волжских лугов!..

Верстак — Назарет, наковальня — Немврод,

Их слил в песнозвучье родимый народ:

«Вставай, подымайся» и «Зелен мой сад» —

В кровавом окопе и в поле звучат...

«Вставай, подымайся»,— старуха поет,

В потемках телега и петли ворот,

За ставней береза и ветер в трубе

Гадают о вещей народной судьбе...

Три жёлудя-солнца досталися нам —

40 Засевный подарок взалкавшим полям:

Свобода и Равенство, Братства венец —

Живительный выгон для ярых сердец.

Тучнейте, отары голодных умов,

Прозрений телицы и кони стихов!

В лесах диких грив, звездных рун и вымян

Крылатые боги раскинут свой стан,

По струнным лугам потечет молоко,