Шекспир мне друг, но истина дороже - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 29

Федя выслушал рассказ очень внимательно, даже не перебил ни разу.

– И ты думаешь, это Софочка там все разгромила? – спросил он наконец.

– Я не знаю, Федя. Но там ведь явно что-то искали, да? А искать можно только то, что спрятано!

– Получается все наоборот. Софочка не могла там ничего искать, потому что она-то знает, где лежат ее сокровища! Она же их сама прячет!

– Точно! – обрадовалась Василиса. – Так и есть! Слушай, какой ты молодец!

– Я?! – задумчиво удивился Федя.

Они сидели на холодной железной лавочке под козырьком остановки, снег в свете фонарей все летел и летел.

– А какой величины коробка?

Василиса показала какой.

– Интересно, что там может быть?

– Какая разница?!

– Очень большая разница! Если действительно искали то, что прячет Софочка, и для этого нас с тобой заперли в подвале, значит, игра стоит свеч.

– То есть?

– То есть в коробке нечто очень ценное, и тот, кто шуровал в костюмерной, об этом знает. Откуда? От Софочки?

– Мне кажется, она никому не рассказывала про коробку! – подумав, проговорила Василиса. – Она и меня-то испугалась как будто. И недовольна была, что я увидела.

– Слушай, автобусы в этом городе что, совсем не ходят? Мы сорок минут сидим!

– Почему, ходят. Мы просто их пропускаем.

– Понятно.

Федя еще посидел немного, потом поднялся и зачем-то отряхнул брезентовые штаны необычайной ширины.

– Нам надо с ней поговорить, с твоей Софочкой. И узнать, пропала коробка после разгрома или нет.

– Как поговорить?! Тогда она узнает, что я все тебе рассказала!

– Узнает, ну и что?

– Как – что?! Она меня выгонит с работы, Федя! Она же просила никому ничего не рассказывать!

– Она просила в прошлой жизни, – заявил Федя довольно жестко. – Когда не было ни убийств, ни ограблений и никто о них не думал. А в этой нам надо с ней поговорить. Бр-р, как я замерз!.. И есть охота страшно!

Он вышел на тротуар и поднял руку. Через минуту рядом затормозила желтая машина с шашечками на борту. Федя распахнул заднюю дверь.

– Садитесь, Кузина Бетси! – прокричал он. – Экипаж подан!

Василиса с трудом поднялась – тоже сильно замерзла! – и подошла.

– К Софочке я не поеду, – сказала она тихо, но твердо.

– И не надо. Я отвезу тебя домой.

– Дай мне слово, что не станешь ее ни о чем спрашивать.

– Не дам! – сказал Федя Величковский и подтолкнул ее в салон.

Утром выяснилось, что Максим Викторович, Федин начальник, в гостинице не ночевал, а был неизвестно где. Федя звонил ему с упорством, достойным лучшего применения, весь вечер – никто не отвечал, – а потом с утра, когда понял, что в номере Озерова нет. Он стучал и бросался на дверь довольно долго, уже поняв, что никого нет, и вызывая подозрения у проходивших по коридору постояльцев.

– Никто не открывает, – сообщил он одному, самому любопытному. – А мне что делать? У меня начальство пропало!

И еще жалко было домашней заготовки!.. Федя собирался ввалиться в номер Озерова с дедушкиным биноклем – бинокль он прихватил из дому, чтобы любоваться волжскими далями, – и цветным журналом, где предлагалась местная «элитная недвижимость». Журнал был прихвачен на стойке портье. Федя собирался по обыкновению усесться на полу и рассматривать журнал в перевернутый бинокль. Когда Озеров спросит, зачем он так делает, Федя ответит – чтобы цены казались меньше.

С биноклем на шее, – тот был военный, тяжелый, настоящая оптика, – и со свернутой в трубку «Элитной недвижимостью» в руке Федя походил по коридору туда-сюда.

…И что это значит? Куда начальник мог подеваться?

Романтические приключения Федя отверг сразу – вот уж на Озерова не похоже! Что тогда? Несчастный случай? Какой-нибудь форс-мажор? Уехал в Москву?..

Он вышел на улицу и кругом обошел стоянку. Озеровского джипа не было!

Уговаривая себя не беспокоиться, Федя вернулся в гостиницу, сел в буфете так, чтоб видеть стеклянные двери, и попросил чай и яичницу.

Журнал и бинокль он положил перед собой на стол, и теперь они ему мешали, все время попадались на глаза.

Вчера вечером они расстались возле театра – его окликнула Кузина Бетси, а Максим Викторович собирался провожать Лялю.

Может, Ляле позвонить?..

Он позвонил Озерову. Длинные гудки, и больше ничего.

Принесли яичницу, Федя съел ее и не понял, что съел. Какая-то девушка подошла и попросила зажигалку. Он сказал, что у него нет зажигалки, и не понял, зачем девушка подходила.

Потом он еще раз позвонил Озерову – длинные гудки, а потом «в настоящее время абонент не отвечает, оставьте сообщение после звукового сигнала».

– Максим Викторович, позвоните мне, – сказал Федя, хотя знал, что Озеров никогда не пользуется автоответчиком.

Он выпил чай, попросил еще, и еще выпил, а потом позвонил Василисе.

– Кузина Бетси, это я, – сказал он, стараясь быть жизнерадостным. – Как ваши дела и вообще здоровье?

– Федь, – ответила Василиса тихо, – я решила, что с Софочкой все-таки нужно поговорить! Ты прав.

– Что ты шепчешь?

– Тут бабушка рядом, я не хочу, чтобы она слышала. Мне кажется, у нее просто можно спросить, цела ее коробка или пропала после… после того случая. Это действительно может быть важно.

– Озеров куда-то делся, – сообщил Величковский. – Вчера не отвечал, сегодня не отвечает. В гостинице его нет. И машины нет.

– Господи, – перепугалась Василиса, – куда он мог деться?

– Я не знаю! – сказал Федя. От того, что он поговорил с ней об Озерове, ему стало немного спокойнее.

– Может, он в театре уже? Уехал рано утром!

– Или там ночевал! А мне не отвечает, потому что решил меня уволить.

– Федька, не болтай.

– Ты когда на работу поедешь?

– Мне в университет надо, прямо вот очень надо! А часам к трем я подъеду.

– Там и встретимся, – решил Федя.

– Ты мне позвони обязательно, когда Максим Викторович объявится!

Федя пообещал позвонить и еще раз набрал Озерова.

И тут он его увидел. Максим Викторович почему-то без куртки в одном свитере входил в стеклянные двери.

– Шеф! – радостно закричал Федя и замахал руками. – Я здесь, шеф!

Озеров кивнул и прошел мимо к лифтам.

Федя ничего не понял.

Подхватив со стола журнал и бинокль, он ринулся следом и вскочил в лифт, когда двери уже закрывались.

В лифте почему-то невыносимо воняло гарью.

– Шеф, я весь на нервах, – заговорил Федя. – Вы пропали, джип пропал, все пропало! Чем вы занимались все эти годы разлуки?

– Тушил пожар, – сказал Озеров.

– Потушили?

– Потушил.

И тут Федя понял, что он говорит… всерьез. Абсолютно всерьез. Левая рука у шефа была забинтована, и он как-то странно и неестественно ее держал, как собака раненую лапу. Щегольский синий свитер крупной вязки был весь измазан сажей и прожжен в нескольких местах. Вельветовые брюки в потеках и пятнах. В светлых волосах черная грязь.

– Так, – сказал Федя Величковский, – понятно.

В молчании они дошли до номера Озерова, он полез было в карман за карточкой, отпиравшей магнитный замок, сморщился и сказал, что ключа нет, потерял. Пока Федя бегал к администратору, пока объяснялся, пока делали новую карточку, Максим сидел на полу в коридоре. По всему коридору тянуло гарью и близким пожаром. Потом примчался Федя и открыл дверь.

Кряхтя и тихо ругаясь, Озеров стянул штаны и свитер и вышвырнул одежду на балкон. Ушел в ванную и долго не выходил. Федя сидел тихо притаившись. Лилась вода, и Озеров все что-то бормотал.

…Какой пожар он тушил, где?! Как это получилось, что шеф ввязался в такое дело?!

Озеров вышел в полотенце, кое-как обернутом вокруг пояса, и Федя вытаращил глаза: руки начальника все были в неровных красных пятнах, сильно воспаленных. Ниже полотенца тоже пятна. И на груди.

– Обжегся, – пояснил Озеров, морщась. – Перестань таращиться. Федь, у тебя есть запасные штаны? У меня только джинсы, а сейчас мне в них не влезть.