Закон Единорога - Свержин Владимир Игоревич - Страница 53

– Знаток языков, – радостно улыбнулся я. – Ценитель Джебрена!

– Да-да! Он самый!

– О Господи! А здесь-то ты что делаешь? – Я обнял его за плечи, искренне радуясь неожиданной встрече.

– Я служу секретарем у графа фон Брайбернау. Уже около двух лет.

– Ты – секретарем? – Моему изумлению не было предела. О такой удаче я не мог и помыслить.

– Да, господин рыцарь. Это высокая честь для меня, – приосанившись, гордо произнес бывший монашек. – После того как мы с вами расстались, я почти год странствовал по империи. Умение писать и знание основ врачевания, преподанные мне в обители братом Эмериком, помогли в конце концов устроиться учеником к знаменитому медику Гейльбрехту из Вишмарка, лечившему в те дни графа Карла-Дитриха после ранения на турнире. Там меня его сиятельство и приметил.

– А здесь ты…

– Надзираю за работой писцов, – со скрытой гордостью сообщил мне юноша. – Обычно я ночую в замке, но сегодня вынужден был остаться, дабы проследить, чтобы в текст договора, не дай Господь, не вкралась ошибка.

– О! Высокая должность, – поздравил я его.

– А вы-то тут какими судьбами?

– Мне необходимо встретиться с Брайбернау, – после некоторой паузы сказал я. – И чем скорее, тем лучше. Это связано с нынешними переговорами. Причем встретиться надо так, чтобы, кроме нас троих, об этом не знал никто.

Секретарь ненадолго задумался, затем посмотрел мне в глаза и просто ответил:

– Хорошо. Как ему вас отрекомендовать?

– Скажи, что его ждет здесь старый знакомый…

Бывший монах коротко кивнул и вышел.

Захваченная нами сарацинская галера, словно прирученный лев, тихо покачивалась у пирса в порту Сан-Ремо.

– Куда ты теперь? – спросил я статного седовласого рыцаря, ставшего мне верным другом в этом походе.

– Сейчас – в Наваллон, а потом – ко двору. А ты? – Серо-голубые глаза его светились радостью от сознания спасения после недельного мотания по морю без компаса и карты.

– Домой, – уклончиво ответил я. – А дальше видно будет.

Объяснять моему доблестному соратнику, что мой дом находится вовсе не в замке Сегрен, а в небольшом закрытом городке при Институте Экспериментальной Истории в совсем другом, чуждом ему мире, было бы глупо и бессмысленно.

– Ну что ж, прощай на всякий случай. – Де Наваллон крепко обнял меня. – Но я верю, что мы непременно встретимся. И если не здесь, то там. – Он ткнул пальцем в синее небо, в котором кружились крикливые итальянские чайки.

Предусмотрительно постучав в дверь, мой нежданный союзник осторожно заглянул в келью, где я, промерзая от сырости, терпеливо дожидался его.

– Наденьте это, господин рыцарь. – Он протянул мне черный плащ с капюшоном. – Пойдемте.

Мы вышли в узкий темный коридор.

– По дороге ни с кем не разговаривайте, – шепнул мне юноша.

Это была излишняя предосторожность – в этом замке я знал только двух человек. Дошли мы довольно быстро. Встречавшиеся по пути стражники салютовали секретарю главы имперской дипломатической миссии.

– Вот здесь вас ждет граф. – Мой старый знакомец остановился у массивной дубовой двери. Постучав в нее, он испросил разрешения войти.

– Прощайте, благодетель, – светло улыбаясь, напутствовал меня молодой человек. – Я был рад видеть вас. Если его сиятельство, как и обещает, выхлопочет для меня дворянство, то я непременно помещу в своем гербе те пять серебряных монет, которыми вы меня когда-то одарили.[56]

Он учтиво поклонился, открывая передо мной дверь. Я пожал ему руку.

– Верю, у тебя все получится. Спасибо. Ты мне очень помог.

Я переступил порог богато убранной комнаты. Седовласый поджарый воин стоял посреди своего кабинета и удивленно глядел на меня.

– Огюст?! – потрясенно воскликнул он. – Огюст де Сегрен, дружище! Черт меня подери!

Он шагнул ко мне, раскрывая руки для объятий.

– Я не Огюст, – остановил я Брайбернау. Не знаю, говорил ли я в этот момент правду…

– Ты шутишь! – не поверил мне Карл-Дитрих. – А кто же ты?

– Вальдар Камдил, сьер де Камварон, – отчетливо проговорил я, кланяясь своему бывшему противнику. – Помните турнир в Трифеле?

Брайбернау, слегка опешив, отступил на шаг, внимательно вглядываясь в мое лицо. Пауза длилась довольно долго.

– Не знаю… – с сомнением произнес он. – По-моему, вы говорите правду. Но сходство поразительное!

– Да, это так, – я сумел выдавить из себя какую-то жалкую улыбку. Получалась странная вещь. Передо мной стоял мой старый друг, с которым мы вместе перенесли столько тягот там и который здесь отлеживался целый год после моего удара копьем. «Что же получается?! Что бы я ему ни сказал, все будет ложью! Назовись я де Сегреном или наоборот, все это одинаково было бы неправдой…»

– Итак, вы Камдил, – не совсем уверенно произнес Брайбернау. – Забавно. Никогда бы не мог подумать, что человек, причинивший мне столько неприятностей, будет как две капли воды похож на моего лучшего друга…

«И что это будет один и тот же человек», – мысленно добавил я.

– Поймите правильно, – продолжал граф, – я не держу на вас зла за тот злополучный удар. Он был великолепен. А ваше освобождение короля Ричарда!.. Поверьте, я был восхищен той ловкостью, с которой вы все проделали. Честно говоря, давно мечтал познакомиться с вами. И вот теперь…

Брайбернау развел руками, не зная, что и сказать. Слава Богу, я не ошибался. Передо мной стоял все тот же благородный и отважный рыцарь, чье прямодушие и непоколебимая верность вошли в поговорку в Святой Земле. Там. В той Святой Земле. Значит, никакие уловки, никакие недомолвки и хитроумные каверзы были не нужны. Более того, они были глупы и опасны. «Самый верный путь – прямой!» – гласил девиз де Наваллона. И фон Брайбернау.

– Что привело вас сюда, мессир Вальдар? – несколько приходя в себя от изумления, спросил он.

– Дела. К сожалению, дела, – печально отозвался я. – Судьбе, как видно, из любви к назидательным случайностям, было угодно вновь столкнуть нас, но, увы, уже по разные стороны баррикады. Фортуне вольно развлекаться парадоксами!

– Слушаю вас. – Любезный граф фон Брайбернау моментально превратился в главу дипломатической миссии. – Но для начала садитесь.

Усевшись поудобней, я протянул ему пергамент, добытый для меня Кристианом де Монгийе.

Карл-Дитрих развернул свиток и заскользил взглядом по четким каллиграфическим строчкам. По мере того как он углублялся в чтение, лицо его мрачнело и принимало все более устрашающий вид. Что и говорить, попытка создания франко-английской империи на месте двух стран противников не сильно радовала графа фон Брайбернау.

– Да! – сумрачно произнес он, заканчивая чтение. – Я не спрашиваю, откуда это у вас. Вы все равно мне не ответите…

Я покачал головой, подтверждая правоту его слов.

– Не отвечу.

– …Можете вы поклясться, что то, о чем здесь говорится, – правда?

– Могу. Это копия письма королевы. Если вы хотите, я могу представить вам человека, некогда возившего подобные письма, – веско проговорил я, вспоминая Бельруна.

– Не надо. – Граф останавливающим жестом поднял руку. – Я вам верю. У вас есть еще какие-нибудь дела?

– Да! – кивнул я. – Мне нужно встретиться с императором.

– Зачем? – встревоженно поглядел на меня Брайбернау. Что делать! Как говорится, все мы чьи-то дети. Старый волк Лейтонбург был его молочным братом, и от встречи Оттона со мной он не ждал ничего хорошего. Ни для него, ни для меня.

– Он похитил мою невесту, – нехотя пояснил я, – принцессу Лауру-Катарину Каталунскую. Я хочу попробовать убедить его вернуть ее мне.

– У вас ничего не получится, – вздохнув, сказал граф. – Отто желает выдать ее за своего сына. Отговорить его от этого невозможно!

– Вероятно, это так, – очень медленно, выделяя каждое слово, произнес я. – Но у меня есть ряд очень веских доводов в поддержку моих слов. Вы слышали, говорят, Фридрих Барбаросса вовсе не утонул?! Говорят, это была попытка убийства со стороны его младшего брата принца Лейтонбургского? А еще говорят, что император Фридрих объявился в Арелате и собирает войска против своего младшего братца.

56

Пять серебряных монет в червленом поле – герб семейства Медичи (medicus (лат.) – медик).