Закон Единорога - Свержин Владимир Игоревич - Страница 54

54

– Да. Вчера мне докладывали об этих слухах. Так это ваших рук дело?

Я утвердительно кивнул.

– Простите, но все это чушь! Я сам видел, как тонул бедный Фридрих. Спасти его было невозможно. Не я один, сотни людей могут подтвердить это!

– Несомненно! Но тысячи, десятки и сотни тысяч людей не видели гибели Барбароссы. Зато они готовы поверить в любую чушь, если она сулит им свободу и процветание. Заметьте, не дает, а лишь сулит. Если я не встречусь с его величеством в ближайшие дни, империя получит восстание в Арелате, восстание в Королевстве Обеих Сицилий, беспорядки в Византии (можно подумать, что когда-то там был порядок?) и скорее всего вызов его в судилище Фем. Как вы думаете, граф, не велика ли цена за неудачный брак? Причем, заметьте, это только начало!

Карл был бледен. Он в ярости кусал нижнюю губу и, казалось, был готов разорвать меня на части. От добродушия моего друга не осталось и следа.

– Могу ли я обещать государю безопасность во время встречи? – наконец выдавил он.

– Безусловно! – не кривя душой, ответил я. – Если ему мало моего слова чести, пусть возьмет своих драбантов,[57] а я – своих.

– Хорошо! – едва шевеля губами и не спуская с меня холодных, как два клинка, глаз, ответил он. – Через два дня вы встретитесь с ним в замке Ховерштейн в Альпах. А сейчас – прощайте! Мой секретарь проводит вас.

Глава восемнадцатая

Я спасу тебя, Франция!

Галантерейщик Бонасье

В городе было шумно. Я бы даже сказал, странно шумно… Горожане, обуреваемые любопытством, беспорядочно толпились на улице, приглушенно и невнятно обсуждая какие-то последние новости. Проталкиваясь сквозь этот несанкционированный митинг, я спешил в гостиницу, где ждали меня мои друзья.

– Переговоры сорваны! – кричал с тумбы толстяк в фартуке булочника. – Это предательство!

Толпа одобрительно гудела и отвечала оратору криками солидарности.

– Всем цеховым надлежит собраться и… – рев толпы заглушил последние слова, и я услышал лишь окончание фразы: – …королеве!

Я невольно съежился, дико озираясь вокруг. «Господи, как же так? Когда они успели узнать… Только ж вышел!»

– Правильно! – ревела толпа. – Надо идти к королеве!

Я наблюдал эти проявления грядущей демократии и убеждался, что в своем зародыше она была столь же беспомощна и глупа, сколь и в наши дни.

Друзья ждали меня во дворе гостиницы. Повозки были уже запряжены, вещи собраны, и мы могли немедля пускаться дальше.

– О, поглядите на него! Вернулся! – склонился в шутовском поклоне Бельрун. Эжени радостно пискнула и повисла у меня на шее. Шаконтон сдержанно и мужественно улыбнулся.

– Надеюсь, ты провел ночь так же хорошо, как и я! – блаженно потягиваясь, произнес Винсент.

– Ты не мог бы мне объяснить, что тут произошло, пока меня не было? – перебил я серию издевательских реплик, которой, видимо, собирался потчевать меня мой ироничный товарищ.

На улице раздался очередной взрыв народного гнева.

– Отчего же? Мог бы… Народ возмущен срывом переговоров, – почесывая спину, спокойно пояснил мне он.

– Но откуда они узнали? – недоумевал я. Бельрун посмотрел на меня как на тяжелобольного.

– А что тут узнавать? С утра граф де Талейран со своей свитой пронесся по улицам Лиона так быстро, что не успел даже сказать «до свидания» главе немецкой миссии, и канул в туманную даль, – поэтично завершил Бельрун.

– Граф Талейран бежал? – все еще искренне не понимая смысла происходящего, тупо спросил я.

– Именно! – На лице Бельруна светилось неоновыми огнями нескрываемое торжество. – Стремительно!

– Но почему?!

Эжени, с трудом сдерживая приступ смеха, скакала вокруг и пищала:

– Расскажи ему, расскажи!

Остальные члены цирковой труппы с одинаковым хитрым блеском в глазах обступили нас, выжидательно глядя на рассказчика.

– Сегодня ночью, – таинственно начал Винсент, – его сиятельство граф Перигорский получил срочное послание… В нем значилось: «Все раскрыто. Спасайтесь скорее!»

– А ты откуда об этом знаешь? – удивленно поинтересовался я.

– Ха! – усмехнулся он. – Ну ты даешь! Откуда знаю? Да я ж его написал! – Эжени хихикала в свое удовольствие, остальные заговорщически наслаждались выражением моего лица. Сейчас с меня можно было рисовать картину «Простофиля в черном».

– Насколько я знаю этих вельмож, – вполне удовлетворенный произведенным эффектом, продолжал хитроумный Шадри, – они постоянно участвуют в каких-нибудь заговорах. Это их нормальное состояние. Вельможа без заговора – все равно что рыба без воды. Вот я и подумал, что должно сработать.

Тут он был абсолютно прав. Я в этом плане тоже не был исключением…

– Так что всего-то было дел – взять перо, пергамент, чернила и составить этот дурацкий текст. Правда, я его еще для убедительности запечатал печатью маркиза де Бонфлери.

– Чем? – совершенно опешил я. – Откуда она у тебя?

– Ну ты, право слово, какой-то странный, – в явном недоумении разводя руками, воззрился на меня Бельрун. – Мы представление в замке давали? Давали. Хозяин нам щедро заплатить обещался? Обещался. Мы когда уходили, сам господин маркиз… занят был, – с трудом подобрал он слово. – Вот я и прихватил первое, что под руку попалось… Шкатулку, а в ней среди прочего и перстень с печатью оказался.

– И много прочего? – с изрядной долей восхищения поинтересовался я.

– Да уж в скупости его сиятельство не обвинишь, – улыбнулся циркач. – Ну что, в дорогу?

«Да… – залезая на передок возка, предавался я неутешительным для себя размышлениям. – Верно говорят, что самый короткий путь к цели – прямой. Закрутить такую многоходовую комбинацию, рисковать своей головой, лезть через стену, потратить кучу денег… И, вернувшись, узнать, что все решил какой-то клочок пергамента! Уж не знаю, кто будет король Франции, которому Винсент Шадри достанется в советники, но наверняка для него это будет ценное приобретение. Хотя и весьма дорогостоящее».

«Ценное приобретение», сидя рядом и хитро посматривая на меня, взял в руки вожжи, и повозка тронулась с места…

Ехать нам пришлось недолго. Не успели мы миновать центральные улицы, как у одного из домов дорогу нам перегородила буйная толпа человек в тридцать, ожесточенно громившая чье-то жилье.

– Хм, интересно… С каких это пор горожане предаются разбою средь бела дня, да еще прямо посреди города? – спросил Бельрун.

– Может, это дом кого-то из сторонников Талейрана? – неуверенно предположил я.

– Не похоже… – Он указал на скромный деревянный поставец,[58] выброшенный из окна на улицу, который два здоровенных лоботряса разносили палками в пух и прах. – Очень уж как-то небогато. Давай посмотрим поближе? – предложил Винсент.

– Давай…

Мы спрыгнули с повозки и не спеша подошли к месту побоища. Спустя минуту к нам присоединились Шаконтон и Ролло.

– Эй, почтеннейшие, что тут происходит? – обратился Винсент Шадри к личностям, занятым погромом. Наш вопрос остался без ответа. Но его и не понадобилось.

– Проваливай отсюда, Иудино семя! – сопровождаемый этим криком, из дверей вылетел пожилой растрепанный человек в лохмотьях и растянулся на земле перед домом. Толпа угрожающе придвинулась к несчастному, занося палки.

– Э, э! Да что здесь происходит, черт побери?! – Не успели мы ничего сообразить, как Бельрун оказался возле распростертого на земле хозяина дома и одним рывком вскинул его на плечо. Какой-то недоносок с палкой, крича что-то оскорбительное, бросился было на нашего друга. Понимая, что схватки не избежать, я энергично пнул его в колено, заставляя поумерить пыл. Действие на секунду остановилось. Горожане, понимая, что безмятежное течение забавы нарушено, начали угрюмо обступать нас полукругом.

вернуться

57

Драбант – телохранитель.

вернуться

58

Поставец – деревянная этажерка для посуды.