Карающий меч адмирала Колчака - Хандорин Владимир Геннадьевич - Страница 45

Неудовлетворительное материальное обеспечение в большей степени вызывало недовольство среди солдат — насильно мобилизованных в армию крестьян, мещан, рабочих и бывших красноармейцев. За власть, которая не могла (вне зависимости от причин этого) как следует одеть, обуть и накормить, они воевать не хотели, поэтому частым явлением (как и в Красной армии) становилось дезертирство. Контрразведывательные органы привлекались к выявлению и задержанию дезертиров. Например, за «один зимний месяц 1919 г. колчаковские органы безопасности и военнослужащие Волжской группы генерала В.О. Каппеля задержали около 400 дезертиров, из которых 27 было приговорено к расстрелу»{516}.

В сводке контрразведки по Ижевско-Воткинской бригаде отмечалось дезертирство чинов с лошадьми и оружием. Чтобы его прекратить, командир Ижевского полка с согласия командира корпуса распорядился подать докладную записку желающим уволиться с военной службы{517}.

По докладам контрразведки, в частях 2-го корпуса было заметно недовольство солдат из-за недостатка обмундирования. Многие думали о переходе к красным. 24 июля 1919 г. к красным из 81-го полка перешло 304 солдата. Уличенные агитаторы были преданы военно-полевому суду. После расстрела 99 человек настроение солдат изменилось к лучшему{518}.

Однако контрразведке не всегда удавалось предотвращать переход солдат на сторону противника. Одна из причин заключается в том, что командование не давало необходимого времени на работу среди прибывающего пополнения, стремясь поскорее отправить части на фронт, чтобы остановить напор противника После доукомплектования 1-го Волжского армейского корпуса бывшими военнопленными и мобилизованными крестьянами, контрразведка выявила большевистскую организацию, после чего ходатайствовала перед командованием не отправлять корпус на фронт, чтобы полностью обезвредить подполье. Однако Ставка пренебрегла данными контрразведки, в результате чего в первом же бою наблюдался массовый переход солдат на сторону красных{519}. Под воздействием большевистской агитации нередко солдаты убивали своих офицеров.

Не смогла контрразведка предотвратить произошедший 1–2 мая 1919 г. бунт в 1-м Украинском курене имени Тараса Шевченко, в результате которого на сторону противника перешло около 3000 солдат при 11 пулеметах и 2 орудиях. В июне на сторону красных, перебив офицеров, перешли два батальона 21-го Челябинского горных стрелков полка. В конце июня под Пермью без боя красным сдались два полка — 3-й Добрянский и 4-й Соликамский{520}.

Крушение фронта после сдачи Омска в ноябре 1919 г. еще больше усугубило ситуацию. Контрразведчики отмечали брожение в 29-м стрелковом полку под воздействием открытой агитации в пользу советской власти, готовые перерасти в вооруженное восстание. В 33-м Сибирском полку даже офицерами восхвалялась служба у большевиков, а солдаты высказывали недоверие к правительству{521}. Силовые меры, предпринимавшиеся контрразведкой в отношении дезертиров и прочих преступных элементов, к концу 1919 г. не давали желаемых результатов. Солдаты и офицеры, уставшие от затянувшейся войны, уже не могли оказывать сопротивления наступавшим частям Красной армии, что оказало немаловажное влияние на исход Гражданской войны в Сибири в 1920 г.

Весьма любопытно, как оценивали работу колчаковской государственной охраны противники — красные. В ГАРФ сохранился уникальный документ — совершенно секретный оперативный доклад, к сожалению, без названия, дат и подписей, но по содержанию ясно, что написанный уже после падения колчаковского режима, когда ЧК разыскивала и преследовала его активных деятелей. В нем говорится: «Государственная охрана, имея большое количество специалистов в лице отставных жандармских офицеров, была одной из лучше поставленных контрреволюционных учреждений Колчаковьи (так в тексте. — Авт.). Вынужденные бежать из Советской России, а еще раньше скрываться от революционной России (в начале революции), жандармские офицеры сразу принялись за работу, чтобы отплатить народу за свой страх и лишения, которым они подверглись уже после Февральской революции. Большинство из них в своей работе начали руководиться (так в тексте. — Авт.) старыми положениями и законами, не обращая внимания на первоначальную “песеньку” Колчака (так в тексте. — Авт.) об Учредительном собрании, свободе слова и совести, и только немногие, видя несогласованность того, что говорилось правительством с тем, что делалось, указывали правительству на эту ненормальность…

Два видных “деятеля” охранки, полковники Руссиянов и Рудов, в докладе своем от марта 1919 г. представляют это глупое положение всех хотя немного думающих жандармских офицеров, приводя много фактических данных из дел, которые в то время были громкими: Совета союзов, Вольской группы с.-р. (эсеров. — Авт.), Абрамова, Ракова, Сокольской и проч. и требуют самостоятельности работы охранки без вмешательства чьего бы то ни было, а тем более вмешательства управляющих губерниями, к которым охранка относилась очень плохо и подозревала их в сочувствии всем партиям и направлениям, только не правительственному»{522}.

Идеология «непредрешения» не смогла объединить под белым знаменем пестрый в политическом, социальном, культурном и этническом отношении антибольшевистский лагерь, что подразумевало наличие сил, оппозиционных режимам. Характерным примером тому являлась партия социалистов-революционеров, которая оказала активное сопротивление власти А.В. Колчака.

Исследуя специальные формы и методы осуществления политического контроля и борьбы с преступностью, авторы обратили внимание на внутреннюю агентуру и наружное наблюдение. Наиболее важным видом деятельности по разоблачению намерений эсеровских организаций, выявлению экономических преступлений и по изучению настроений населения являлась внутренняя агентура, от которой поступал основной массив объективной информации. Однако белогвардейские лидеры по различным причинам не могли реализовать полученные сведения. В условиях политического и экономического кризиса, активного противодействия противника, усилий контрразведки и органов внутренних дел оказалось недостаточно для предотвращения угроз.

Генералам и поддерживавшим их политикам недоставало идей для привлечения на свою сторону народных масс и политической гибкости для объединения антибольшевистских сил, им не удалось полностью мобилизовать людские и материальные ресурсы, создать полноценный государственный аппарат. Опора на наиболее зажиточные элементы, часть интеллигенции и офицерство, а также союзников оказалась ненадежной.

Опыт деятельности контрразведки и государственной охраны показывает, что в условиях Гражданской войны решение задач обеспечения внутренней безопасности возможно лишь в совокупности с другими мерами — политическими, экономическими, законодательными и административными.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В отличие от советского правительства, грезившего во время Гражданской войны мировой революцией и строившего государство нового типа, лидеры Белого движения планетарных задач перед собой не ставили, а прежде всего горели желанием победить большевиков и восстановить в стране основы законности и порядка, как они их понимали. В случае победы будущее государственное устройство должен был формально определить народ через посредство вновь избранного им Учредительного (или Национального) собрания. Поэтому бывшие царские генералы, возглавившие вооруженную борьбу с большевизмом, воссоздали армию и управленческий аппарат, воспользовавшись нормативно-правовой базой Российской империи и отчасти Временного правительства, копируя прежние структуры со всеми их достоинствами и недостатками.