По Алтаю - Сапожников Василий Васильевич - Страница 53

   По мере подъема усиливается южный ветер и обдает нас морозным воздухом; облака, проносимые с юга, стелются по самому седлу и в сквознике быстро проносятся на север. Здесь я заметил интересное обстоятельство: при ярком солнце морозило, но лишь нас укутывало облако, делалось сразу тепло и душно; пронесет облако, и опять мороз.

   Наконец, впереди в прогалине седла показались верхушки северных гор, и в 2 часа дня мы остановились перед страшным обрывом на Аккемский ледник. Близко к краю подходить было небезопасно, так как здесь над скалистой стеной образовались гигантские снежные навесы, вместе с которыми мы могли очутиться на Ак-кемском леднике, что не входило в наш маршрут.

   На севере перед нашими глазами раскинулось целое море гор. По середине протянулась извилистая долина Ак-кема с озером, у которого мы стояли в прошлом году; ледник, закрытый краем навеса, был виден только отчасти. Левее Ак-кема прорезалась долина Кочурлы, правее -- долины Текелю, Каира, и др., а далеко на горизонте в синей туманной дымке обозначалась гряда Теректинских белков, между которыми в бинокль отыскали и гору Саптан близ Котанды: на северо-востоке слабо намечался Сальджар. Одним словом, по меткому выражению одного из проводников, "все горы оказались под горой" (рис. 4 стр. 152).

   Да оно и в действительности было так; оба анероида, принимая во внимание поправки каждого, показывали около 462 мм давления: и если по этой величине вычислить высоту, приводя к среднему для Западной Сибири давлению у уровня моря в 755 мм, то получим 4 065 м, или, округляя эту цифру, -- 4 050 м. Такой высоты, насколько мне известно, другие вершины Катунского хребта не достигают.

   До верхушек конусов Белухи оставалось только около 500 м, но я воздержался от дальнейшего восхождения, удовольствовавшись достигнутым результатом. Того же мнения были и мои товарищи. И к тому было много причин. Прежде всего вершины еще плотнее укутались в облака, и восхождение, делаясь гораздо опаснее, теряло почти всякое значение, кроме значения спорта: оттуда мы все равно ничего не увидели бы. Во-вторых, явившись на седло разгоряченными и потными в легком платье, мы положительно коченели от двухградусного мороза при сильном порывистом ветре. Наконец был уже третий час, т. е. оставалось пять часов светлого времени -- ровно столько, чтоб успеть засветло спуститься по крайней мере к месту ночлега; ночевать же на вершине или на седле без теплого платья, и притом на голодный желудок, значило наверняка замерзнуть.

   На седле мы пробыли полчаса: за это время, кроме отметок приборов, я сделал три фотографических снимка, которые, несмотря на очень короткую экспозицию, оказались передержанными, но все-таки годными к печатанию. Кроме того, я искал места, куда бы заложить термометры (максимум и минимум), но ни ровная снежная пелена, ни голые нижние утесы вершин не представляли какого-нибудь удобного уголка, и их пришлось заложить ниже.

   В 2 часа 30 минут мы с удовольствием двинулись назад, и по старым следам, конечно, гораздо скорее. С южной стороны седла был сделан снимок в южном направлении. Благополучно миновав широкие трещины около купола, мы уже не лавировали по снежному косогору, а спускались прямо, и при этом в безопасных местах все пятеро, связанные одной веревкой, быстро скатывались на ногах или на боку, только бы не попасть в трещину. Около 4 часов мы достигли перемычки ледников, и здесь-то на узком скалистом гребне, саженях в пятидесяти от вертикальной стены купола, я заложил два термометра, высланные мне еще в 1897 г. Русским Географическим обществом. Для этой цели я воспользовался небольшой нишей под камнем, куда и поместил термометры в жестяных футлярах, укрепив их в горизонтальном положении камнями. На большом камне выбиты инициалы С. и В. и сложена куча камней. Место это нетрудно будет найти и другим исследователям, так как оно нанесено на фотографии и плане Катунского ледника и, кроме того, его хорошо знают бывшие со мной проводники. Позволю себе только предупредить, что вскрывать термометры нужно в горизонтальном положении и по возможности без сотрясения, иначе указатели могут сместиться46.

   Ниже перемычки нам предстояло пройти трудный ледопад; ясных следов на льду не осталось, и сначала мы немного запутались, но потом направились и благополучно миновали его, не ставя в счет ушибы, которые получили при падении на острые льдины.

   В 7 часов вечера мы достигли места ночлега, и так как оставаться здесь не было особенной цели, направились дальше, и для сокращения пути не левой крутой мореной, а скалами правого берега и нижними уступами самого ледопада. В прошлом году однажды мои проводники спустились этим путем, но на этот раз мы плохо рассчитали. Оказалось, что уступы ледопада успели за это время измениться, и два раза мы становились втупик, не находя выхода. Пришлось с величайшей осторожностью спускаться по веревке четверым, а пятый, каковым всегда оказывался И. Матай, как-то ухитрялся выйти в обход. Здесь мы на 30 саженях пробились добрых полчаса, и в сумерки вышли на нижнее ледниковое поле. Дальше дорога была без хлопот, в 9 часов мы сошли с ледника на конечные морены, а в 10 часов, уставщие, избитые и голодные, добрались до наших палаток, спустившись в течение шести с половиной часов на 2 000 м.

   На Белухе в это время была совершенно ясная морозная ночь, но ненадолго: к утру опять все затянуло тучами, полил дождь и ненастье продолжалось еще пять дней, т. е. все время, пока мы возвращались Катунскими белками.

   Таким образом мне посчастливилось оправдать на деле то, что я писал в дневнике моего путешествия 1895 г., а именно -- что восхождение до седла Белухи я не считал слишком большой утопией47.

   Результаты выполненного нами восхождения я склонен считать не лишенными значения. Не говоря уже о самом факте возможности восхождения, который может пригодиться будущим исследователям -- географам и астрономам, мне удалось наглядно убедиться во взаимном положении ледников Катунского и Аккемского, на основании показаний барометра определить высоту седла Белухи и тем получить еще одно косвенное подтверждение для высоты ее вершин.

   20 июля я хотел сделать еще одно измерение высоты Белухи, но надвинулось сплошное ненастье, и Белухи я не видел и на другой день, когда, воспользовавшись временным улучшением погоды, мы выступили вниз по Катуни. Из-за ненастья мы дошли только до устья Елен-чадыра, где после долгого поста надеялись наловить харюзов, но наши надежды были напрасны: река в нескольких местах была перегорожена киргизами и рыба выловлена, и нам пришлось удовольствоваться черными сухарями. 22 июля погода начала исправляться, и мы добрались правым берегом Катуни до устья Верхнего Курагана. Близ устья Узун-Кара-су стоял большой киргизский аул, и здесь мы запаслись бараном и молоком. Ненастье преследовано нас и 23 июля, когда мы поднимались долиной Верхнего Курагана. Переночевав при устье Северного Иолдо, мы 24 июля перевалили Кураганским перевалом на северную сторону Катунских белков и на третий день отсюда 26 июля пришли в Котанду.

   До 1 августа я оставался в Котанде, приводя в порядок коллекции.

Глава восьмая

ПУТЕШЕСТВИЕ 1899 г.

Открытие ледников в истоках р. Кочурлы.

   Основной целью четвертого путешествия было "желание покончитьс исследованием Белухи, для чего нужно было взять последний неизвестный мне исток р. Кочурлы и познакомиться с нетронутыми в литературе частями Катуни".

   [Полное отсутствие средств побудило В. В. Сапожникова согласиться на предложение начальника округа путей сообщения Б. А. Аминова и принять участие в изучении Черного Иртыша до китайской границы относительно его пригодности для судоходства. Мы опускаем описание этой поездки на пароходе "Зайсан" и верхового пути. На этот раз В. В. Сапожников прошел вдвоем с В. Лазаревым от Черного Иртыша до обычного места сбора каравана -- Котанды. Отметим лишь один эпизод: в станице Алтайской, 7 июля 1899 г., В. В. Сапожников встретился с экспедицией П. К. Козлова, собиравшегося в ближайшие дни со своими спутниками выступить в Центральную Азию. Переходим к описанию открытия ледников в истоках Кочурлы].