Месть Аскольда - Торубаров Юрий Дмитриевич - Страница 75

– Вот как! Все в бой рвешься?

– Рвусь, – признался Аскольд.

– У нас дела плохи, – заговорил Ярослав о больном. – Татары прошли через Карпаты и обрушились на Белу, откуда он их не ждал.

– Да уж, у татар есть кому победы обеспечивать. Субудай у них воистину великий полководец. А где сейчас татары?

– Думаю, добивают короля, – Ярослав поправил воротник, за который потекли дождевые капли. – Похоже, мы – следующие… Так что схватка неизбежна. Но как сам-то ты?

– Готовлюсь.

– Это хорошо. Вижу, соскучился по настоящему делу.

– Да, – подтвердил Аскольд. – И, как другу, готов предложить тебе свою помощь.

– Что ж, я ее принимаю. Такие воины, как ты, мне пригодятся, – серьезно произнес Ярослав, остановив коня. – Значит, решено?

– Да. Повидаюсь с Рудольфом и – с тобой в бой!

– По рукам?

– По рукам! Только завтра у меня суд.

– Суд?! – изумился воевода.

Аскольд поведал другу суть дела. Возмущению Ярослава не было предела:

– Каких только мерзавцев не рождает земля! Надеюсь, твой Гол скажет правду.

– Вообще-то мы по-другому и не живем…

И вот наступил день суда. Магистр, узнав о деталях, одобрил проведение столь необходимого мероприятия. Вскоре не только жители замка, но и все гости были посвящены в курс дела и теперь проявляли к нему повышенный интерес. Как-никак, речь шла об убийстве ребенка и вдобавок князя, на место которого якобы претендовал Аскольд.

Для проведения судилища магистр выделил главный зал замка. У дальней стены был сооружен помост, на который водрузили несколько кресел. В центре – большое, крытое красным бархатом. Это для князя, главного судьи. Перед помостом установили еще два кресла – для Аскольда и Всеволода.

Войдя в зал, Аскольд обомлел: тот был полон. Большинства из присутствующих он не знал. Вскоре толпа пришла в движение: в зале появились князь Михаил, княгиня и приглашенные бояре. Они солидно, не торопясь, подчеркивая важность предстоящего события, заняли свои места на помосте.

Князь вскинул голову и бросил в зал красноречивый взгляд. Этого оказалось достаточно, чтобы воцарилась тишина. Кивнув Всеволоду, Михаил приказал ему начинать.

– Князь! – торжественно начал Всеволод. – Сегодня ты должен принять суровое, но справедливое решение. Знаю, оно будет нелегким. Тем более что речь пойдет о семье Сечей. Да, да, именно о семье, – повторил он, услышав, что по залу прокатился ропот негодования. – Сегодня я раскрою вам истинное лицо этих людей, и в первую очередь – отца, воеводы Андрея Сечи, которого многие из вас считают таким героем, чуть ли не победителем Батыя.

– Так оно и есть! – раздался зычный голос Ярослава Штернбергского. – Не морочь честному люду голову!

– Князь, – взвизгнул Всеволод, воззрившись на Михаила, – я требую тишины!

– Тихо! – грозно рявкнул Михаил.

– Что такого особенного совершил Сеча-старший? – продолжил, как ни в чем не бывало, оратор. – Татары просто устали от постоянных штурмов, вот и решили, ведя коней в степь на откорм, побаловаться. А когда им надоело, они легко взяли город!

В зале поднялся гвалт.

– Гнать хулителя в шею!

– Вон князишку! Вон!

Князь Михаил еле успокоил возмущенных людей, да и то лишь с помощью дружинников.

– Так вот, знайте: этот никчемный воеводишка, – с наглой самоуверенностью продолжал Всеволод, – всю жизнь главной задачей для себя ставил получение власти и богатства. В свое время, да будет вам известно, он напал на половецкого хана Котяна и ограбил его. Но князю сокровища не отдал – спрятал. Когда к отцу в Козельск приехала княжна, воевода постарался сделать все, чтобы женить на ней своего сына. Чередуя посулы с угрозами, он заставил-таки ее выйти замуж за Сечу-младшего.

– Это неправда! – прозвенел в тишине женский голос.

На середину зала, не стерпев, вышла Всеславна. Лицо ее пылало гневом.

– Это неправда! – с чувством повторила она, прижав руки к груди. – Воевода был мне вторым отцом. Он всегда окружал любовью и заботой как меня, так и моего брата! А за Аскольда я вышла потому, что… люблю его. Люблю больше жизни!.. – княжна неожиданно разрыдалась.

Аскольд подскочил к ней, нежно обнял и хотел увести из зала:

– Милая, зачем ты сюда пришла? Тебе сейчас нельзя волноваться! У нас с тобой все будет хорошо. Поверь. Бог не оставит нас. Иди к себе!

– Не могу, Аскольд… прости. Я хочу быть рядом. Я останусь.

– Какая перед нами разыграна любовь! – с сарказмом воскликнул Всеволод. – Однако о чем это говорит? Бедняжка была так запугана старым воеводой, что боится его до сих пор… Кстати, о Сече-младшем! Он, поверьте, недалеко ушел от своего отца. Заполучив в жены затравленную несчастную девушку, он вознамерился завладеть и Козельским княжеством. Но, увы, на его пути стоял… ребенок. Князь Василий Ольгович! Сие препятствие требовалось убрать, и воеводский отпрыск решил дождаться удобного момента. Тот настал, когда под предлогом спасения нужно было вывести детей из города. Аскольд это с успехом проделал, но лишь для того, чтобы козельцы не смогли помешать его гнусному делу. И вот, доверив жизнь князя неопытному, по сути, мальчишке, он, улучив момент, догнал их и… убил обоих! Это, кстати, может подтвердить и вой Гол, который всех остальных детей не только спас, но и привел впоследствии в Чернигов. Так, князь? – Всеволод в упор посмотрел на Михаила.

Тот кивнул, и свояк-оратор приободрился:

– Требую привести свидетеля! Гол! Гол! Где он, черт побери?.. Нет Гола? Ты, – он ткнул пальцем в сторону Аскольда, – боялся, что вой скажет правду? И поэтому убил его, как и князя Василия?! Ты – убийца! И я клянусь в том своим крестом, – Всеволод дернул на груди рубаху, дабы продемонстрировать нательный крестик всем присутствующим.

Однако выглянувшее в этот момент солнце высветило не только православный крест, но и висящего на другом шнурке золотого тигра. Аскольд узнал вещицу: когда-то подобную штуку ему показывал Топорок. Это была так называемая пайцза – высшая охранная грамота Батыя. Козелец подошел к Всеволоду и сорвал татарский знак вместе с ремешком.

В это время раздался чей-то зычный глас:

– Ты звал, князь? Я здесь!

Толпа расступилась, и в зале появился верзила на голову выше всех. Ширина плеч явно мешала протиснуться в дверной проем, и, чтобы войти, ему пришлось повернуться боком. Голова исполина была обвязана кровавой тряпкой.

– Ты где был? – грозно спросил Михаил, когда Гол подошел к нему.

– В лесу, – односложно ответил Гол, поклонившись.

– Что ты там делал?

Гол отыскал глазами Всеволода и, глядя на него, ответил:

– Ночью, когда спал, меня ударили по голове, связали и увезли в лес. Решили, что убили. Но я все слышал. И имена запомнил.

– Назови, – приказал Михаил.

– Тиун Изосим, Прокуда и Спотыкайло.

– Это неправда! – взревел вдруг князь Всеволод. – Скажи ему, Изосим! Ты же ночью спал!

– Пусть скажет, – Гол угрюмо направился в сторону Тиуна. – Так кто на меня напал?..

Изосим кинулся было бежать, но толпа перед ним сомкнулась. Тогда он упал на колени и завизжал:

– Это не я, не я!

– Не ты?! – над ним склонилась голова в окровавленной повязке.

– Это князь приказал! – пятясь спиной, в страхе выкрикнул тиун. – Князь Всеволод!

Зал ахнул, но через мгновение взревел:

– Смерть, смерть ему!..

– Тихо! – Аскольд поднял рук, в которой блеснул золотой предмет. Толпа затихла. – Князь, – обратился козелец к Михаилу, – тебе известно, что это за штука? – и он показал пайцзу.

– Да, – тихо проговорил тот.

– Поясни! – выдохнул зал.

– Это – охранная грамота Батыя, – громко объявил Аскольд. – Ее владельца никто не имеет права останавливать…

– Предатель! – взревел Ярослав и, раскидывая толпу, пробился к Аскольду. – Князь, – он взял козельца за руку, – этого человека я не так давно вызволил из половецкого плена. Вы бы видели, что эти вороги с ним сделали! Это был не человек, а… а кусок мяса, покрытый гноем! А они уже готовились казнить Аскольда. Они хотели разорвать его лошадьми! А этот мерзавец, – он ткнул пальцем в сторону Всеволода, – смеет утверждать, что мой друг убил князя Василия?! Да Аскольд и после освобождения из плена искал юного князя, чтобы спасти! Пусть даже ценой своей жизни. Зато вот эта охранная грамота, – Ярослав взял у Аскольда пайцзу и поднял ее высоко над головой, – все расставила по местам. Смерть предателю!