Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 67

заключается не в их субъективности, а они сами по себе конечны. По

Канту, напротив, то, что мы мыслим, ложно потому, что мы это

мыслим. — Другой недостаток кантовской философии нужно видеть в том,

что она представляет собою лишь историческое описание мышления и

голое перечисление моментов сознания. Это перечисление хотя в

главном и целом правильно, но в нем нет и речи о необходимости этих

эмпирически найденных моментов. В качестве результата

размышлений о различных ступенях сознания кантовская философия

выставляет положение, что содержание того, о чем мы знаем, есть лишь

явление. О этим результатом следует согласиться постольку,

поскольку конечное мышление, несомненно, имеет дело лишь с явлениями.

Но этой ступенью познания оно еще не кончается, и существует еще

более возвышенная область, которая, однако, остается для кантовской

философии недоступной, потусторонней.

Прибавление 2–е. В кантовской философии устанавливается лишь

формально принцип, что мышление определяет себя из самого себя,

а каким образом и как далеко происходит это самоопределение

мышления, — Кант еще не показал. Фихте же, напротив, осознал этот

недостаток кантовской философии и, выставив требование дедукции

категорий, сделав вместе с тем попытку действительно дать таковую.

Фихтевская философия делает «я» исходным пунктом философского

развития, и категории должны получаться в результате его

деятельности. Но «я» не выступает здесь как свободная, спонтанная

деятельность, так как оно рассматривается как побуждаемое к деятельности

лишь внешним толчком. «Я», согласно Фихте, реагирует на этот

толчок, и лишь посредством этой реакции оно достигает сознания

самого себя. — Природа толчка остается при этом непознанным

внешним, и «я» есть всегда нечто обусловленное, которому противостоит

некое другое. Таким образом, Фихте также не идет дальше вывода

кантовской философии, что лишь конечное познаваемо, между тем

как бесконечное превышает силы мысли. То, что у Канта называется

Логика. 8

114

вещью в себе, у Фихте называется внешним толчком; эта абстракция

чего–то другого, чем «я», определяется лишь как нечто

отрицательное или как «не–я» вообще. «Я» рассматривается при этом как

находящееся в отношении к «не–я», благодаря которому только и

вызывается его деятельность самоопределения, и именно вызывается

таким образом, что «я» есть лишь непрерывная деятельность,

освобождение себя от толчка. При этом все же оно никогда не достигает

действительного освобождения, так как с прекращением толчка

прекратилось бы само «я», бытие которого состоит лишь в его деятельности.

Далее, содержание, которое порождается деятельностью «я», ничем не

отличается от обычного содержания опыта, и Фихте только

прибавляет, что это содержание есть лишь явление.

С.

Третье отношение мысли к объективности.

Непосредственное знание.

§ 61.

В критической философии мышление понимается так, что оно

лишь субъективно и его последним высшим определением является

абстрактная всеобщность, формальное тожество; мышление, таким

образом, противопоставляется истине как внутри себя конкретной

всеобщности. В этом высшем определении мышления, которое, согласно

этой философии, есть разум, категории не принимаются во внимание.

Противоположная точка зрения понимает мышление как

деятельность, постигающую только особенное, и на этом основании

объявляет, что оно не способно постигнуть истину.

§ 62.

Мышление, как постижение особенного, имеет своим продуктом

и содержанием лишь категории; эти категории, поскольку они прочно

фиксирую ся рассудком, суть ограниченные определения, формы

обусловленного, зависимого, опосредствованного. Для мышления,

ограниченного ими, нет бесконечного, истинного, оно не может совершить

перехода к ним (вопреки доказательствам бытия божия). Эти определения

мысли называются также понятиями, и понять предмет означает

поэтому не что иное, как облечь его в форму обусловленного и опо-

ТРЕТЬЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ 115

средствованного. Поскольку он, следовательно, истинен, бесконечен,

безусловен, мышление превращает его в некое обусловленное и

опосредствованное и, таким образом, мысля, мы вместо того, чтобы

познать истину, превращаем ее в ложь.

Примечание. Вот единственные возражения, выдвигаемые той

точкой зрения, которая утверждает, что существует лишь

непосредственное знание о боге и истине. В прежнее время из понятия бога удаляли

так называемые антропопатические представления всякого рода как

конечные и поэтому недостойные бесконечного, в результате чего он

стал довольно бессодержательным существом. Но определения мысли

обыкновенно еще не причислялись к антропопатизмам; мышление

скорее признавалось тем, что очищает представления об абсолютном

от конечных свойств. Это соответствовало вышеуказанному основному

убеждению всех времен, что истины можно достигнуть лишь путем

размышления. Теперь, наконец, объявлены антропопатизмами также

определения мысли вообще, а мышление объявлено деятельностью,

которая лишь делает бесконечное конечным. — В седьмом приложении к

«Письмам о Спинозе» Якоби наиболее ясно изложил свои возражения,

которые он, впрочем, почерпнул из философии самого Спинозы и затем

применил их для борьбы с познанием вообще. В своих возражениях

Якоби понимает познание лишь как познание конечного, как мыслящий

переход через ряды обусловленного к обусловленному, причем в этих

рядах каждый член, представляющий собою условие, сам есть, в свою

очередь, лишь некое обусловленное, так что познание есть движение мысли

от одного обусловленного условия к другому. Объяснить и понять

означает, согласно этому, показать, что нечто опосредствовано неким

другим. Таким образом, всякое содержание есть лишь особенное,

зависимое и конечное содержание; бесконечное, истинное, бог, лежит вне

механизма такой связи, которой ограничено познание. Важно то, что,

в то время как кантовская философия видела конечность категорий

преимущественно лишь в формальном определении, в их

субъективности, в этих возражениях обсуждаются категории со стороны

определенности их содержания, и они признаются конечными, как таковые.

Якоби имел в виду в особенности блестящие успехи наук о природе

(sciences exactes) в познании сил и законов последней. Оставаясь на

этой почве конечного, невозможно, разумеется, находить бесконечное.

Как правильно заметил Лаланд, он исследовал все небо, но не

нашел там бога (сравн. примеч. к § 60). В качестве конечного результата

8*

116

на этой почве получилось всеобщее, как неопределенный аггрегат

внешнего и конечного, материя, и Якоби справедливо не видел другого

выхода на пути одного только движения вперед в опосредствованиях.

§ 63.

Этим учением утверждается, что дух познает истину, что разум

составляет истинное определение человека и ведет к знанию о боге.

Но так как опосредствованное знание должно ограничиваться лишь

познанием конечного содержания, то разум есть непосредственное

знание, вера.

Примечание. Знание, вера, мышление, созерцание—вот категории,

встречающиеся у представителей этих точек зрения. Так как эти

категории предполагаются известными, то их слишком часто

произвольно употребляют согласно одним лишь психологическим

представлениям и различениям; их же природа и понятие, то, что

единственно важно, не исследуется. Так, например, мы часто находим,

что знание противопоставляется вере, между тем как

одновременно с этим вера определяется как непосредственное знание и,