Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 58

- Я уже не могла жить, Хуан! Все казалось закончилось! Я хотела только умереть!

- Я тоже потерял надежду, Моника. Я искал смерть. И тем не менее, ты жива, дышишь. Ты была рядом, рядом… немыслимо рядом!

Они говорили, соединенные в объятии, глаза смотрели в глаза, руки в руках, губы к губам. Они говорили, равнодушные ко всему, отсутствовали в окружающем мире, который, казалось, исчез от счастья, ставшее почти невыносимым в бреду чувств и души, заставляя их думать, что видят сон. Из-за сломанной арки двора Ренато Д`Отремон смотрел на две далекие фигуры, образующие одно целое в нескончаемом объятии. К ним подошли усталые ноги Педро Ноэля. Лоб Ренато сморщила глубокая складка, лицо сдерживало чувства. Затем, опираясь на развалины, он очень медленно удалился.

- Ты ждала меня, Моника, а я бежал за каждой тенью, следом, любой возможностью. И каждое разочарование раздражало; с каждым ударом разума прекрасное безрассудство моей любви кричало сильнее. Я знал, что ты жива… знал, что ждешь меня. Чувствовал сильнейшую уверенность.

- Я тоже. Был момент отчаяния, безумия, не более. Затем была уверенность, и беспрерывно я произносила твое имя, звала; мои мысли были криком, который хотел победить время и расстояние.

- И ты пришла ко мне… Пришла, Моника, пришла…

- Хуан… Хуан…! Мальчик, это самое чудесное, что я мог представить!

- О, Ноэль, друг мой!

Они снова вернулись в мир, смотрели так, словно очнулись. Неподалеку ждали солдаты, которые пришли за Хуаном, и странная дрожь пробежала по нему, когда он спросил:

- А Ренато?

- Не знаю… Ушел… Послал за тобой… Сказал, что обязан тебе жизнью, что благодаря тебе дышит. Он послал за тобой, едва веря, что я жива. Что с тобой, Хуан? Почему такое выражение?

- Знаешь, что у меня нет больше права держать тебя в руках? Знаешь, что мы не женаты?

- Ничто и никто не может нас разлучить!

Снова Моника бросилась в его объятия, прижалась к грубой широкой груди, и в этом сильном объятии соединились две души. Но рука Хуана поднялась, указывая на солдат, которые удивленные и нерешительные, ждали рядом:

- У этих людей приказ привезти меня к новому губернатору. Они пришли потому, что в моей душе погасла надежда снова встретить тебя, и мне уже ничего не нужно, не важно, поэтому никакая цена не будет высока за то, что я нашел тебя. Моника, я умею противостоять судьбе, которая хочет убрать меня, потому что я родился несчастным.

- Ты никогда не сможешь уйти от меня! Пусть что угодно нам мешает. Я хочу быть с тобой, быть твоей женой. Если и расторгнут наш союз, мы создадим новый, сотни других. Куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой. Мне неважно, где это будет!

- Моника… Моника… ты правда меня любила? Правда любишь? Ничего не имеет значения, если это правда твоей души! Теперь нам снова надо разлучиться…

- Мы не разлучимся! Иди туда, куда идешь. А если Ренато такой подлый, низкий…

- Он тоже тебя любит, Моника; любит отчаянно. Я знаю, что он будет бороться до самого конца…

- Не будет… он слышал правду из моих уст! И если новый губернатор в самом деле думает, что я заслуживаю чего-то…

- Я знаю, что ты будешь меня защищать, Моника, но не беспокойся. Ренато сохранил бумаги аннулирования нашего брака, возвращая тебе полную свободу…

- Никто не может аннулировать мои чувства, Хуан!

- И бумага, которая дает ему право преследовать меня и посадить. Снова Ренато Д`Отремон против Хуана Дьявола…

- Идем, в путь. Сеньор губернатор ждет. – торопил сержант, приближаясь к паре.

- Прощай, Моника… моя жизни, моя душа!

- Нет, они не разлучат нас снова!

Хуан удалился с солдатами. Только миг колебалась Моника, а затем последовала стремительным шагом.

- О, Ноэль, они снова арестовали Хуана!

- Уже знаю, видел… Почему Ренато вообразил, что я побегу туда, как только понял, что иду между двух солдат? Я хотел схватить Ренато за руку. Но, к сожалению, не смог…

- Где Ренато? Вошел? Разве возможно, что Ренато…?

- Успокойтесь, дочь моя, успокойтесь. Ренато вошел раньше всех, и эти проклятые двери охраняются хорошо. Но хуже, что можно сделать – это ускорить события. Нужно успокоиться.

- Не могу поверить, что Ренато способен…!

- Я тоже не хочу верить, но однажды я видел, что он хуже бенгальского тигра. Он был слеп от ревности и ярости…

- Нужно спасти Хуана… сбежать, спрятать его…!

- Именно об этом я подумал. Если мы воспользуемся замешательством, что еще царствует в эти минуты. Если сможем вытащить его отсюда…

- Эта решетка закрылись за ними, заставили его войти…

- В таком случае, все будет поспешно. Там его посадят прямо в зал, который новый губернатор сделал кабинетом. Может быть, они столкнулись с Ренато… Пройдемся, с другой стороны есть разрушенные стены…

- Мне нужно сказать Ренато, что я буду его ненавидеть, пока жива, если он сделает что-то против Хуана! Мне нужно сказать, что жизнь принадлежит мне, что я всегда любила и буду любить его, пока будет биться мое сердце!

- С каким удовольствием я жму вашу руку, сеньор Д`Отремон! Среди этих новостей, одинаково печальных, я был уверен, что ваша семья исчезла. Но сделайте одолжение, присаживайтесь. Вижу, вам нехорошо. Понимаю, как вы страдали.

- Все страдали, сеньор губернатор…

Бледный и дрожащий, в жестокой борьбе чувств, Ренато Д`Отремон присел на сиденье, предложенное Херардо де Воклен. Образованный, утонченный, статный, новый губернатор Мартиники, которому было не более тридцати пяти лет, смотрел с интересом и симпатией на молодое истощенное лицо кабальеро Д`Отремон, посуровевшее и возмужавшее после прошедшего горя и боли.

- Не хочу говорить о несчастьях, которые все-таки прошли, сеньор Д`Отремон. К тому же, время идет. Уверяю, я обременен огромной работой, на которую согласился. Даже не знаю, с чего начать. Мне нужно заручиться поддержкой лучших, и в первую очередь, вас…

- Я чувствую разочарование. Лично я не думаю, что могу чем-нибудь помочь…

- Не говорите так. Конечно же вы измучены, истощены. Мне уже рассказали о вашей ране, которой не хватило чуть-чуть, чтобы стать смертельной. Мне нужно напитать вас оптимизмом. На этой карте мне только что показали места, где есть усадьбы. Долина Чико и Кампо Реаль имеют привилегированное положение. У них все условия, чтобы снова их использовать…

Ренато встал, словно отягощенный невыносимой болью. Дрожащая рука трогала бумаги в жакете, а взгляд уставился на широкий стол, нагруженный бумагами, а новый глава посмотрел на него удивленно, и спросил:

- Вам плохо? Что с вами?

- Что это за список?

- А! В нем указаны мужчины и женщины, которые отличились тем, что помогали ближним. Сеньора Мольнар, к которой вы проявили такой интерес, среди первых. Вы встретили ее, наконец? Смогли поговорить? Я еще не смог поприветствовать ее.

Ренато не решался. Дрожащая белая рука поднялась вытереть потные виски и лоб. Через разрушенную стену он видел искаженное лицо Моники, глаза, полные упрека, остановившиеся на нем. Он видел движения круглой головы старого Ноэля. Горькая пена поднялась к губам, и толчок, сильнее всех, одержал верх над его сердцем, заставив успокоиться, выпрямиться со статью кабальеро:

- Сеньор губернатор, вы позволите представить вам сеньору де Мольнар? Кажется, ей не терпится поприветствовать вас. Позволите мне впустить ее? – и не ожидая ответа главы, повысил голос, и отойдя на несколько шагов, он пригласил: – Моника… Ноэль! Проходите…! Сеньор Херардо де Воклен, новый губернатор Мартиники… Моника де Мольнар…

- Ваше Превосходительство… – поздоровалась смущенная Моника.

- Целую вашу руку, – ответил галантно губернатор. – Мне говорили о вас, как об ангеле милосердия; но я не мог и представить, что вы, к тому же, такая молодая и красивая.

- Педро Ноэля, думаю, тоже нужно представить, – продолжал Ренато. – Он был самым верным помощником Франсиско Д`Отремон, моего покойного отца. В последнее время мы были в ссоре из-за семейных разногласий, с которыми сегодня я хочу покончить.