Перст судьбы - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 25

К счастью, через длинный рукав кожуха Селяня не мог нашупать, где кто, и не понял, в каком положении их застал. Но Велемила успела опомниться и отстранилась, пока остальные не разглядели из своих углов, что новая «кулючка» поймана, и не начали кричать.

Теперь уже Велемила, с горящими щеками и тяжело дышащая, села на пол, а братья и сестры радостно завалили ее кожухами и свитами. Но перед тем Стейн все же успел поймать ее ликующий взгляд, и внутри стало так горячо, что, казалось, сердце разорвется. Она была так же счастлива, как и он. Не случайно она все время зовет его за собой, то и дело сажает рядом. Она любит его, хотя, конечно, не так сильно, как он ее. Стейн не думал, к чему это может привести, он просто был счастлив от этой мысли и хотел, чтобы эти мгновения длились вечно.

Велемила забубнила что-то, сидя под кучей кожухов, народ кинулся прятаться. Стейн не стал искать себе пары и даже увернулся от руки какой-то девушки, которой вместо него попал в пальцы рукав кого-то другого. Он не хотел даже сидеть рядом с кем-то другим, чтобы чужое присутствие не мешало ему наслаждаться этим блаженством, сладким вином в крови.

Выскочив в сени, он встал в углу, за плахой, оставшейся от укладки новых полов. Сюда «кулючка» не доберется, поймает кого-нибудь в избе.

Вот «кулючка» перестала бормотать, вот пошла на поиски. Из избы через раскрытую дверь слышался шорох, возня, визг. Она кого-то нашарила под лавкой, но пойманный не желал сдаваться и бросился прочь; «кулючка», не выпуская добычу, вслепую устремилась следом и вместе с какой-то девкой, пытавшейся убежать от чести сделаться новой «кулючкой», выскочила в сени.

— Нельзя бегать, нельзя! — возмущенно кричала Велемила, стараясь покрепче ухватить свою добычу, но шуба на голове мешала ей. — Держанка, я тебя узнала! Стой, дурища, а не то выгоню из игры!

Скрипнула дверь, снаружи пахнуло холодом. Кто-то вошел в сени, но Стейну из его угла было видно только, что это мужчина, кажется, молодой, среднего роста, но вроде бы хорошо одетый. От неожиданности непокорная жертва рванулась сильнее и проскочила в дверь, а «кулючка»-Велемила, потеряв равновесие, почти упала на вошедшего. Он подхватил ее, она вцепилась в него и почувствовала холодный шелк рукава шубы с тающими снежинками.

— Кто это? — охнула Велемила.

— Сын под окошком, свинья под лукошком, — ответил ей молодой звучный голос, которого Стейн никогда еще не слышал.

Но Велемиле он был знаком. Она застыла, будто не веря своим ушам. Вошедший осторожно снял шубу с ее головы.

— Ну, коли меня поймала, я буду кулюкать. — Он забрал шубу. — Только быстро: батюшка твой велел нам обоим к ним идти.

Велемила стояла, в изумлении глядя на нового участника игры. Народ, видя, что происходит нечто неожиданное, полез из всех щелей: из углов, из-под лавок высовывались головы, будто домовые духи в страшном сне. Слышалось удивленное и радостное гудение, только Велемила молчала, будто окаменела.

— Ох, друг мой дорогой, Волегость Судиславич! — Селяня, раскинув руки, вышел навстречу из избы и обнял гостя на пороге. — Ждали тебя ждали, не дождались! Князь Дедобор сказал, что тебе недосуг, только после Корочуна, может, подъедешь, ну, батюшка и решил не затягивать! Кабы ты вперед послал сказать, что будешь, мы бы не начинали без тебя!

— Я сам себя вперед послал, — отозвался гость, обнимая его в ответ и хлопая по спине. — Живы все?

— Еще как живы! Нашего роду прибыло! У меня в эту зиму два десятка варягов в «стаю» затесалось, да с ними целый князь варяжский, Акун сын Хрюрика! Сейчас отыщем под лавкой — покажу.

Слушая его, гость посматривал на Велемилу. А она вдруг притихла, все оживление сошло с ее лица, она казалась растерянной и будто онемевшей.

А Стейн смотрел на вновь прибывшего и чувствовал, что кровь в жилах леденеет. На сердце наваливался тяжелый камень и давил с каждым вздохом все сильнее. Еще ничего толком не зная, только по выражениям лиц Велемилы и нового гостя он понял, что к чему.

Зря он, дурак, ревновал ее к Хакону. Зря злился на Дедобора. Они оба здесь ни при чем. Вот он, единственный настоящий его соперник и враг. Тот, кто имеет истинные права на Велемилу. С одного взгляда на него становилось ясно, что другим тут делать нечего.

Теперь и Стейн его узнал. Виделись три с половиной года назад, когда плесковский княжич Вольга помогал ладожанам и дружине Вестмара отбиться от Иггвальда Кабана. Тогда было не до гулянок, и едва ли в те дни Стейн и Вольга хоть слово сказали друг другу, но Стейн запомнил сына плесковского князя Судислава. Вольга был всего на пару лет постарше, но сейчас выглядел уже зрелым мужем. И он был так красив, что у девок, должно быть, при виде него захватывало дух. Открытое лицо с правильными чертами и большими глазами, изогнутые черные брови, маленькая бородка, темно-русая, как и волосы, густые и красиво лежащие кудрями вокруг лба. Вольга был едва ли выше среднего роста, но отлично, соразмерно сложен, в широких плечах чувствовалась сила, кожаный тонкий пояс с серебром плотно охватывал стройный стан. Варяжская серебряная гривна на груди, шелковая отделка рубахи… Полуопущенные веки, горделивый и будто бы небрежный взгляд, крытая красным шелком бобровая шуба, золотое кольцо на руке, яркой искрой горящее в свете лучин… Ярила, да и только, вопреки ходу Кологода явившийся к людям на зимние праздники. Он стоял, подбоченясь, горделиво вскинув голову, видно привыкнув к тому, что им все любуются. Но разговаривал он больше с Селяней, Добробоем, Радобожем, Кологой и прочими парнями, а на Велемилу лишь иногда посматривал, скользил глазами по ее лицу, будто по бревенчатой стене. А вот она волновалась: теребила косу, покусывала губы. И Стейн, которого любовь и тревога сделали проницательным, понимал: девушка растерялась, трепещет и досадует на себя из-за того, что растерялась и трепещет. И это Велемила? Баяльница, шустрая и бойкая, говорливая и отчаянная? Что такое? Вольга даже не разговаривает с ней, а будто зачаровал одним своим присутствием.

А на Велемилу тем временем надели шубу и вывели наружу. Селяня с двумя или тремя братьями пошел провожать их к Домагостю, прочие, погудев немного, возобновили игру, Держанка, устыдившись, по собственному почину согласилась стать «кулючкой» и села на пол перед печью, но Стейн совершенно не хотел больше веселиться. Отыскав в груде остальных свой кожух, он натянул его и вышел, даже не запахнувшись. Холодный ветер с влажными хлопьями снега охладил голову, стало чуть легче. Глубоко вдыхая стылый воздух, он прошелся к Домагостеву двору, но лезть к старшим, куда его не звали, не мог, и некоторое время слонялся вдоль берега, как потерянный. И все яснее ему становилось, как призрачны, пусты были все его надежды. Сколько бы воеводская дочь ни играла с ним — но вот появился другой, имеющий на нее настоящие права, и она ушла, будто овечка, даже не оглянувшись…

Молодой князь Вольга Судиславич в двадцать с небольшим лет все еще не имел княгини, поэтому, строго говоря, место его было среди короткополой молодежи, с «мышками» и «кулючками». Но год назад плесковский князь Судислав умер — простыл, разгорячившись в лесу на зимнем лову, и сгорел в два дня, не помогли ни травники, ни кудесники. И то сказать, князь, хоть и довольно крепкий телом, был далеко не молод. Вольга и Любозвана, его последние и единственные уцелевшие дети, по годам годились ему во внуки. Плесковичи немедленно провозгласили Вольгу своим князем, к досаде Дедобора изборского, не успевшего даже прибыть на вече, хоть и ехать ему было — один дневной переход. Провозглашенному князю, главе рода, города и племени, разумеется, требовалась княгиня. Но и тут Вольга имел чем заткнуть самый недоброжелательный рот: он был обручен с девой достойного рода и ждал лишь, пока невеста-недоросточек войдет в надлежащий для свадьбы возраст. Срок приличного ожидания истекал, плесковичи роптали. Но только сам Вольга помнил, кто подарил ему золотое кольцо варяжской работы, послужившее когда-то «задаточком». И до сих пор носил его не снимая, хотя «гости торговые» давно уже обманули его, продав свой «товар» другому.