Наваждение - Джексон Мелани - Страница 55

О некоторых картинах говорят, что они выразительнее тысячи слов, — но не для человека с фантазией. Разве только это будет исключительно хорошее произведение искусства, написанное исключительно никчемным автором. Все, что может сделать картина, — это показать. Но дайте мне лишь тысячу слов — и я заставлю вас чувствовать на вкус, обонять, осязать. Этот портрет был даже безвкуснее, пусть и не намного, чем «Собаки, играющие в покер» . И все же он интересовал меня, поскольку за ним был спрятан сейф с оружием. Взломать его для меня было задачей не из легких, но, к счастью, он был открыт.

Меня не интересовали деньги или документы, содержащиеся внутри, хотя более вороватый человек на моем месте, несомненно, их бы прикарманил. Гораздо больше меня заинтересовали пистолетные патроны калибра девять миллиметров и полуавтоматическая винтовка. Это была классика — карабин М-1.

Если вы плохо разбираетесь в оружии, то позвольте мне объяснить радость, вызванную этой находкой. Эта модель начала выпускаться в годы Второй мировой и до сих пор находится в производстве. Это идеальное оружие, потому что оно сравнительно мало весит, имеет короткий ствол, который поистине незаменим в тесном пространстве, у него крайне редко заклинивает затвор и для него достаточно легко раздобыть патроны. Особенно в задней комнате в доме у наркодельца. Здесь их был целый склад. Я нашел бумажный пакет и начал пересыпать патроны туда. С таким сокровищем мы, пожалуй, могли бы выступить против целой армии гулей.

И хотя я оставался верен своему ружью, моя находка отлично подойдет Нинон. У карабина дальность выстрела гораздо больше, чем у ее пистолета. Она останется довольна.

Я не стал тратить времени, обыскивая помещение в поисках пистолета, патроны к которому обнаружил. Я не сомневался, что кто-то из игроков положил его на стол. Чем больше оружия, тем лучше, конечно, но мы и так в выигрыше, тем более что все шло гладко. Нинон наверняка будет сокрушаться об отсутствии гранат и ракетниц. Я же был уверен, что нам несказанно повезло. Миссия выполнена.

По дороге назад я почувствовал первый приступ возбуждения. Я как раз проходил мимо второй маленькой дверцы, которая могла вести в подсобное помещение, когда услышал какой-то знакомый звук, но не сразу смог понять, что это могло быть. Тук-тук, тук-тук, тук-тук — словно где-то очень медленно билось сердце. Кроме того, мой нос уловил некий запах — притягательный и вместе с тем отталкивающий.

Потоптавшись в нерешительности, я забросил свое ружье вместе с карабином на плечо и приложил ухо к двери. Звук стал громче, но оставался таким же неясным. Тук-тук, тук-тук. Он был слишком размеренным, чтобы решить, что это кто-то стучит. Но что-то в нем было такое…

Прекрасно понимая, что вряд ли найду еще оружие, я все же взялся за дверную ручку и легонько на нее нажал. Дверь была не заперта. Я быстро осмотрелся, прежде чем войти. По-прежнему кроме меня здесь никого не было. На раскаленной солнцем улице ничего не двигалось. Ничего.

Я беспрепятственно открыл дверь и оказался не в подсобном помещении, как предполагал, а в кухне небольшого домика с низкими потолками. Тукающий звук исходил из открытой двери, ведущей налево. Я медленно подошел к ней, обойдя маленький столик, на котором стояла кофейная чашка и ваза с увядшими цветами. Я положил на пол свою сумку с патронами и винтовку. Здесь никого не было, но все же я старался двигаться бесшумно и осторожно, затаив дыхание.

Должно быть, хозяева были довольно состоятельными по местным меркам людьми — может, это были американцы, удалившиеся от дел и вышедшие на заслуженный отдых, наркоторговцы, которые решили раскошелиться на кое-какие удобства для домохозяйки. Пол здесь был выложен плиткой, стояла газовая плита и маленький холодильник. Стиральная машина и сушка находились в крохотной прачечной и неустанно работали. На новеньких блестящих поверхностях из белого пластика выделялись жуткие пятна, которые были не чем иным, как кровью. Очутившись внутри, я шел исключительно на запах.

Сначала я думал, что кто-то ранен. Потом — что кто-то мертв.

В памяти вдруг всплыла человеческая рука, которую принес гуль.

Я посмотрел налево. Тук-тук, тук-тук. На кровь уже давно должны были слететься мухи, но ни одна из них не отважилась из-за того, что включенная «стиралка» тряслась и ходила ходуном. Мне уже приходилось видеть такое раньше — обычно это происходило при стирке тяжелых покрывал или ватных одеял, когда вес не был равномерно распределен внутри барабана. Из-за сильных равномерных толчков машинка проехалась по полу, оставляя на плитке глубокие борозды.

Я медленно пересек комнату, проклиная запах гниющих лилий, сбежавшего кофе и полузасохшей крови. Эти три запаха, достаточно неприятные уже сами по себе, вместе были просто невыносимы, особенно в жаркой, душной комнате.

Тук-тук. Тук-тук.

Стучала не только машинка. Что-то крупное и увесистое перекатывалось внутри, громко ударяясь о ее стенки, причем удары были слышны даже сквозь дребезжание потерявшей опору «стиралки», набирающей обороты. Я нехотя наклонился и заглянул в темное окошко машинки, о чем тут же пожалел. Оттуда на меня смотрели кувыркающиеся головы прежних владельцев. На их лицах застыло выражение ужаса и ярости.

Меня вырвало, я отшатнулся, перед глазами все плыло. Машинка надвигалась, умоляя остановить центрифугу, но никакая сила на земле не могла заставить меня открыть дверцу, чтобы посмотреть на то, что сейчас машинка будет полоскать.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, но только ступор прошел, как мозги заработали с удвоенной силой. Я знаю, что такой акт вандализма должен был ассоциироваться с сумасшествием или зверской местью наркоторговцев, но почему-то у меня подобных мыслей не возникало. Это было нечто большее, чем просто ненормальность, месть или безумие. Это было из серии оторванной руки, которую гуль швырнул в Нинон. Это был вызов, брошенный нам, насмешка. Поступок, провоцирующий нас на определенные действия. Я понял: было рассчитано, что мы это найдем. И от этой ужасной мысли волосы у меня на затылке снова встали дыбом.

Ожидалось, что мы найдем это и придем в ярость. А значит, кто-то знал о том, что мы здесь. Кто-то безумный и жестокий.

У нас было два кандидата. Но поскольку нигде поблизости не было озера или ручья, я больше склонялся к кандидатуре Сен-Жермена.

Я стоял, прижавшись спиной к стене, — с этого места мне был виден лишь угол гостиной. Я хотел убедиться, что здесь по-прежнему никого, кроме меня, нет. Я в этом убедился. Но только сейчас я заметил деревянную лестницу, прислоненную к стене и ведущую к люку в потолке. Крышка люка была неплотно прикрыта, и заблудившиеся солнечные лучи проникали в комнату.

«Не обращай внимания, — приказал я себе. — Что бы там ни было, тебе этого видеть не стоит. К тому же там может быть ловушка. Просто подай Нинон сигнал, что дело сделано, и убирайся отсюда».

И все же спустя мгновение я уже карабкался по лестнице, убедив себя, что просто обязан узнать, все ли в порядке с джипом, никто ли его не нашел и не стоит ли кто-то или что-то у нас на пути к отступлению.

Я осторожно высунулся наружу, осматриваясь по сторонам в поисках ловушек, часовых или маньяков с топорами. Но ничего жуткого не обнаружил, за исключением разве что кучки дохлых тараканов да пары трещин на покатой крыше, выложенной саманом, которая нуждалась в срочном ремонте. И все же в нескольких местах глина была обожжена. Видимо, в результате удара молнии.

Эта мысль вызвала у меня легкое беспокойство, и все же я не торопился уносить оттуда ноги. С крыши открывался чудесный вид на город, и я сильнее, чем когда-либо, хотел убедиться, что мы с Нинон не угодим в ловушку, когда попытаемся отсюда выбраться.

До меня доносились едва различимые звуки музыки, играющей где-то слева. Только музыка. Никаких выстрелов и даже криков «Текилы!». Просто замечательно. Пожалуй, это означало, что кровожадный хозяин дома отправился выпить чашечку кофе, прежде чем гладить утюгом чьи-то кишки или готовить людоедский коктейль на скорую руку.