Император для легиона - Тертлдав Гарри Норман - Страница 87

— Потопи их всех! — крикнул Гаврас возбужденно, но через секунду неохотно добавил: — Нет, не делай этого. Они понадобятся мне когда-нибудь в битве против Намдалена. — Он обернулся к Марку: — Я должен думать о будущем, и, черт бы меня побрал, я думаю о нем. Проклятая должность Автократора заставляет меня слишком много думать. — Гаврас вздохнул, вспомнив, как свободен он был в своих помыслах и поступках прежде, пока еще не стал Императором.

В Неорезианском порту Император снова повеселел. Порт был заполнен толпами солдат и горожан. Для видессиан победное возвращение Леймокера было зрелищем, которое обидно упустить. Кроме того, солдаты знали, что теперь они наконец смогут лицом к лицу встретиться с Баанесом Ономагулосом: щита, который прикрывал его от них, больше не существовало.

Туризин приветливо кивал каждому капитану, сходившему с корабля на берег. Он делал вид, что все они равны перед ним, и не пытался отделить моряков, отплывших с дрангариосом, от бывших мятежников. Последние, зная его вспыльчивый характер, приближались к нему с опаской, но Туризин был так счастлив, что радость победы перевесила злобу на тех, кто изменил ему.

Галера Тарона Леймокера подошла к берегу последней из-за полученных в бою повреждений. На обоих бортах недоставало нескольких весел, гребцы, сидевшие на них, погибли; в палубе зияла большая дыра. Солдаты Гавраса радостно приветствовали адмирала, который не обращал на них внимания до тех пор, пока трирема не была пришвартована. Лишь после этого он помахал им рукой и ловко, как юноша, спрыгнул на берег. Толпа приветствовала победителя восторженными воплями и дрангариосу пришлось изрядно попотеть, прежде чем он добрался до Императора. Низко поклонившись, Леймокер сказал:

— Я полагаю, мое донесение было доставлено Вашему Величеству своевременно и смогло успокоить вас.

Склонившись в поклоне, он едва заметно подмигнул Скаурусу, чего Туризин, к счастью, не заметил. Император густо покраснел и шумно втянул ноздрями воздух. Он уже готов был разразиться проклятиями, но, заметив, что Марк изо всех сил пытается скрыть улыбку, сдержался.

— Ты чересчур простодушен, черт бы тебя побрал! — проворчал он, обращаясь к адмиралу. — Я говорил это не один год, запомни.

— Это значит, что моя работа закончена и мне пора назад, в камеру? — Дрангариос ответил Туризину шуткой, но прозвучала она, как показалось Скаурусу, не слишком весело.

— После страха, который я из-за тебя испытал сегодня, ты, несомненно, заслуживаешь этого. — Глаза Туризина внезапно сверкнули. — Ага, кто же это у нас сегодня в гостях?

Два моряка подвели к Императору пленника; им пришлось поддерживать его за руки — вся левая сторона красивого лица была залита кровью. Его сильно ударил камень, выпущенный из пращи.

— Тебе лучше было бы остаться в Питиосе, Элизайос, — промолвил Туризин, разглядывая мятежного адмирала.

Бурафос гневно посмотрел на Туризина и тряхнул головой, пытаясь прогнать застилавший глаза туман.

— Мы держались неплохо, пока этот проклятый камень не уложил меня на палубу. Впрочем, и цель у него была завидная. Найдись подобная на вашем флоте, и мои катапульты бы не промахнулись. — Бурафос плюнул под ноги Тарону Леймокеру.

Шутка вышла слабой, но Марк почувствовал уважение к силе духа мятежника, который мог так разговаривать в подобную минуту.

— Больше такой возможности тебе не представится, — сказал Туризин.

— Знаю. Когда же ты начнешь воевать сам, Гаврас? Ты стравил меня с этим навозным мешком, а потом бросил его на меня. Какой же ты после этого воин?

— Такой, что стал повелителем вас обоих, — сурово ответил Туризин и повернулся к морякам. — Отвести его к Кинегиону.

Они уже уводили Бурафоса, когда Гаврас, внезапно вспомнив о чем-то, остановил их.

— В память о службе, которую ты когда-то сослужил мне, Элизайос, твои земли не будут конфискованы в казну. Кажется, у тебя есть сын?

— Да. Это очень щедро с твоей стороны, Гаврас.

— Он не был моим врагом и никогда не пытался причинить мне вреда. Твоя голова не будет украшать Майлстоун.

— Ты волен делать все, что хочешь. — Бурафос пожал плечами. — Я не слишком забочусь о своей голове после того, как игра проиграна. — Он повернулся к матросам. — Пошли. Полагаю, вы хорошо знаете дорогу.

Сопровождаемый стражниками, Бурафос вышел, и шаги его стали намного тверже.

— Он умирает с честью, — сказал Марк, — не сумев удержать свои мысли при себе.

— Это так, — кивнул Император. — Но лучше бы он жил с честью.

Трибун не нашелся с ответом и промолчал.

Небольшая кучка зевак глазела на корабль, стоящий у пирса.

— Что это там написано на борту? — поинтересовался Гай Филипп. Буквы, покрытые солью, расплылись и выгорели.

— «ПОБЕДИТЕЛЬ», — прочел Марк. Старший центурион поджал губы и пробормотал:

— Он никогда не заслужит этого названия.

«Победитель» качнулся на волне. Более широкий, чем обычные тонкобортные корабли видессиан, он нес широкий квадратный парус, обвисший сейчас из-за отсутствия ветра. С берега видны были банки для гребцов, так что корабль мог а случае необходимости маневрировать.

— Это суденышко построено не вчера, что правда, то правда, но оно благополучно доставит нас до Присты, а это главное, — уверил друзей Горгидас, разбиравшийся в кораблях значительно лучше римлян, и придвинул к себе ногой большой кожаный мешок. Марк помогал греку укладывать вещи и знал, что не менее половины его веса составляли свитки, перья, стилос и несколько пакетов сушеных чернил.

— Император не теряет драгоценного времени, — заметил трибун. — Прошла всего неделя, как мы одержали победу на море, а ты уже едешь в Аршаум.

— Давно пора, — проворчал Ариг, сын Аргуна. — Я уже соскучился по своей горячей лошади.

Пикридиос Гуделес еле заметно вздрогнул.

— О, больше тебе скучать не придется, ведь лошадь, насколько я знаю, является единственным средством передвижения в степях. Боюсь, что и мне придется снова к ней привыкать. — Он обернулся к Скаурусу: — Новые военные кампании против узурпатора и каздов будут не легкими. Солдаты аршаумов, скорее всего, не сумеют принять участие в первой, но к войне с каздами вполне могут успеть.

— Разумеется, — кивнул Марк.

Туризин доверял Гуделесу настолько, что решился послать его специальным эмиссаром в Аршаум, и это удивляло римлянина. Он не мог понять причин такого доверия и склонен был думать, что Император просто убирает со сцены потенциального противника. Впрочем, какими бы соображениями ни руководствовался Гаврас, в паре с чиновником он, потакая своей подозрительности, послал военного — Ланкиноса Скилицеза. Скаурус плохо знал этого крепко сложенного человека с жесткими чертами лица и не был уверен, не является ли он братом Скилицеза, погибшего в ночной схватке около года назад. По крайней мере, одно качество свидетельствовало в пользу пригодности Скилицеза для такого поручения — римлянин слышал, как тот разговаривал с Аригом на языке кочевников. Возможно, он вообще специализировался на информации по Пардрайским степям.

— Есть еще одна причина для спешки, — вступил в разговор Скилицез. — Прошлой ночью пришли новые донесения из Присты. В степях появился Авшар. Боюсь, он снова набирает солдат, и нам надо опередить его.

Марк издал возглас огорчения, и остальные, услышав это известие, разделили его чувства. В глубине души трибун был уверен, что князю-колдуну удалось благополучно улизнуть из Видессоса, но прежде он хоть мог тешить себя надеждой, что тот запутается в собственных кознях.

— Ты уверен? — спросил он Скилицеза.

Тот твердо кивнул. Он не похож на обычного болтливого видессианина, подумал Марк.

— Пусть духи помогут нам встретиться с ним, — Ариг выразительно взмахнул рукой, словно в ней был меч.

Марк восхитился его мужеством, но не здравомыслием. Многие выражали подобное желание, но исполнение его не доставило им большой радости.

Гай Филипп снял с пояса меч и передал Горгидасу.