Император для легиона - Тертлдав Гарри Норман - Страница 88

— Возьми, — сказал он, — если это порождение змеи гуляет на свободе, он может тебе пригодиться.

Грек был тронут подарком, хотя и попытался отказаться от него:

— У меня нет опыта владения таким оружием. Да и учиться этому мне не хочется.

— Все равно возьми его, — настаивал Гай Филипп. — По мне, так хоть в мешок засунь, но возьми обязательно.

Старший центурион говорил так, будто наставлял легионера, а не вручал подарок другу, однако настойчивость его была вызвана заботой, и Горгидас понимал это. Он принял меч со словами благодарности и сделал именно то, что посоветовал ему Гай Филипп, — засунул его в мешок.

— Очень трогательно, — усмехнулся Гуделес. — Ну, а теперь давайте подсластим прощание.

Он вытащил флягу, отпил глоток и передал Скаурусу. Вино было легким. В самый раз для Гуделеса, подумал трибун.

С берега на корабль была переброшена доска. Капитан «Победителя», крепкий мужчина средних лет, крикнул:

— Эй, ребята, пора уже подниматься на борт! — Он махнул рукой, приглашая их.

Ариг покинул землю Видессоса, даже не оглянувшись. Правой рукой он поддерживал саблю, левой — висящий на боку мешок. Скилицез последовал за ним и был столь же невозмутим. Пикридиос Гуделес издал театральный стон, взваливая на спину свой мешок, хотя не похоже было, чтобы тот весил особенно много.

— Береги себя, — приказал Гай Филипп Горгидасу, хлопнув его по спине. — У тебя слишком доброе сердце, так не годится, парень.

Врач раздраженно фыркнул:

— Зато ты набит дерьмом до отказа, даже глаза коричневые.

Он крепко обнял обоих римлян, поднял свой мешок и последовал за остальными.

— Помни, я собираюсь прочитать то, что ты напишешь о своем путешествии, постарайся, чтобы книга была хорошей, — крикнул ему Марк.

— Тебе нечего беспокоиться, Скаурус, ты будешь ее читать, даже если мне придется привязать тебя к столу и тыкать рукописью тебе в лицо. Это достойное наказание за то, что ты напомнил мне о моей читательской аудитории.

— Ну, что там, закончили погрузку? Все на борту? — спросил капитан, когда грек поднялся на палубу. — Отчаливаем!

Два полуголых матроса втащили на борт доску, еще двое прыгнули на пирс, чтобы перебросить толстые швартовы.

— Эй, подождите отчаливать, отплывать, как там это у вас называется!

Пирс задрожал под грохочущими подкованными сапогами Виридовикса. На голове кельта был шлем, а за спиной — мешок. Лицо его покраснело и взмокло от пота. Судя по громкому пыхтению, Виридовикс примчался из римской казармы в ужасной спешке.

— Что случилось? — в один голос опросили Марк и Гай Филипп, обменявшись тревожными взглядами. Если не считать сражений и любовных похождений, в характере культа не замечалось стремительности.

— Ага, так ты все-таки пришел проститься со мной! — крикнул Ариг, спрыгивая на берег.

— Нет, дело в другом, — ответил Виридовикс, со вздохом облегчения сбросив свой мешок на доски пирса. — С твоего позволения, я тоже отправлюсь в путешествие.

Скуластое лицо кочевника расплылось в улыбке.

— Что может быть лучше? Ты наконец попробуешь наш знаменитый кумыс, о котором я столько рассказывал.

— Ты что, парень, совсем свихнулся? — Гай Филипп указал пальцем на «Победитель». — Это же корабль. Если ты кое-что забыл, то желудок твой быстро взбодрит твою память.

— Я помню, — простонал кельт, вытирая лицо рукавом, — но выбора у меня нет. Или я сажусь на корабль, или мне придется познакомиться с секирой палача. Когда я плыву по морю, мне хочется умереть, но если я останусь, это желание исполнится слишком быстро. От этого я не в восторге.

— Секира палача? — спросил Скаурус и перешел на латынь. — Женщина выдала тебя?

Поскольку они не называли имен, Ариг и матросы не могли догадаться, о чем идет разговор.

— Черт бы побрал проклятую шлюху! — ответил Виридовикс на том же языке. Обычная жизнерадостность покинула его, он был расстроен и рассержен. Уловив блеск в глазах Марка, он добавил: — Мне не нужны твои «я же говорил» и все такое прочее. Ты предупреждал меня и был прав. Будь во мне хоть капля твоей предусмотрительности, я бы не вляпался в эту историю.

Это признание открыло трибуну всю глубину огорчения кельта, никогда не устававшего прежде насмехаться над холодностью и расчетливостью скучных римлян.

— Так что же случилось?

— Ты не догадываешься? Эта зеленая, как море, змея, ревнивая зеленая змеюка опять грозила мне. Ревность жрет ее, как раковая опухоль. Она требовала, чтобы я бросил моих девочек: Каврилию, Лиссену и Белин, но я снова сказал ей «нет». Они будут скучать без меня, мои бедняжки! Обещай мне, что ее гнев не обрушится на них.

— Ну, разумеется, — нетерпеливо пообещал Скаурус. — Продолжай.

— Я сказал «нет» и эта сука с черным сердцем принялась визжать так, что разбудила бы и мертвеца, и поклялась, что скажет Гаврасу, будто я ее изнасиловал. — Легкая усмешка на мгновение показалась на лице кельта. — И поверь мне, она это запросто может сделать. Она встречалась со мной достаточно часто, чтобы рассказать во всех подробностях, что я с ней проделываю.

— Она легко это сделает, — подтвердил Гай Филипп.

— И я так подумал, милый мой римлянин Я не мог перерезать ей горло — это означало бы подписать себе смертный приговор, хотя, клянусь богами, она этого заслужила…

— Что же ты сделал? — перебил его Марк. — Сбежал, оставив ее орущей? Тогда поторопись, имперские гвардейцы скоро начнут наступать тебе на пятки!

— Нет, ты думаешь, что я последний дурак. Но я не настолько глуп. Я связал ее, заткнул ей рот и оставил в грязной маленькой гостинице, где мы встречались. Через некоторое время она освободится, но я уже буду далеко отсюда.

— Сначала Горгидас, а теперь и ты уходишь от нас, и оба по причинам, глупее которых и придумать трудно, — с горечью сказал трибун, чувствуя, как неотвратимо распадается их крепко слаженный отряд, последний кусочек его мира. Хорошо еще, что боги избавили их от выбора между Намдаленом и Видессосом.

Ариг, раздраженный задержкой и разговором, которого он не понимал, вмешался в беседу:

— Если ты плывешь с нами, тогда пошли, не будем терять времени.

— Иду, — Виридовикс крепко пожал руку Скаурусу. — Береги свой меч. Редкое оружие.

— А ты береги свой.

Длинный меч Виридовикса, как всегда, висел у него на боку. Кельт протянул руку Гаю Филиппу и тут только заметил, что тот безоружен. Челюсть у Виридовикса отвисла. Без меча старший центурион казался голым.

— Ты потерял свой меч, или он износился?

— Не делай вид, что ты глупее, чем есть на самом деле. Я отдал его Горгидасу.

— Кому? Это очень великодушно с твоей стороны. Хорошо бы еще, чтобы этот дурень сообразил, за какой конец его надо держать. А то он потеряет его или, еще того хуже, порежется. — Губы Виридовикса расплылись в улыбке, затем он снова помрачнел — и опять лицо его осветилось. — Я и забыл, теперь у меня есть грек, чтобы поругаться.

Марк вспомнил разговор с Горгидасом, когда тот сказал, что уезжает в Аршаум. Они шутили, что врачу будет не хватать рыжеволосого грубияна и спорщика, и вот, как всегда, причудливо боги пошли навстречу его желаниям.

— Эй, вы там! Мы отчаливаем — с вами или без вас! — прокричал капитан «Победителя», сложив ладони рупором. Угроза была пустой: хотя Виридовикс был для них ничем, посланцы не могли отплыть без грека, являвшегося залогом успеха возложенной на них миссии.

Нетерпеливый крик капитана подстегнул Арига.

— Пошли, — сказал он и потянул кельта за рукав.

Грубые сапоги Виридовикса шумно затопали по доскам; кочевник же, обутый в мягкую замшу, ступал беззвучно и осторожно, как дикий кот. Кельт напоминал человека, отправляющегося на собственные похороны. Он отдал мешок матросу и заколебался, прежде чем прыгнуть на палубу. Отсалютовал Скаурусу и махнул кулаком Гаю Филиппу.

— Береги себя, малыш! И ты тоже, голозадый дурень! — крикнул он и прыгнул на прокаленные солнцем доски.