Тайны разума. История Разума. Разум Сталина, Ельцина, Путина, Березовского, бен Ладена - Ткаченко Владимир Герасимович - Страница 48

Несколько дней мы купались, загорали. Хорошо отдыхали. Потом стало ясно, что придется как-то выбираться оттуда и домой ехать. А деньга, надо признаться, уже на исходе. Мы думали-думали и нашли самый дешевый способ проезда — палубные места на теплоходе. Теплоход шел до Одессы, а дальше — поездом в общем вагоне на третьей полке до Питера. Была раньше такая услуга, называлась «смешанная перевозка».

Посмотрели мы в своих карманах — остались совсем гроши. На оставшиеся деньги решили купить тушенки. Причем один мой приятель был человек довольно аккуратный, у него денег побольше осталось, чем у другого приятеля, разгильдяя. Сейчас, кстати, оба в адвокатуре работают.

И вот когда мы экономному дружку сказали, что надо бы скинуться, он задумался, а потом говорит: «Что-то тяжелая это вещь для желудка — тушенка. Не очень это правильно будет». Мы говорим: «Ну ладно, хорошо, поехали».

Но ещё оказалось, что надо сесть на пароход Мы подошли к пристани, увидели большую толпу просто огромную. Правда, и пароход был большой. Красивый, белый. Тут нам и рассказывают, что пускают только тех, у кого есть билеты в каюты. Палубных пассажиров пока не пускают.

Приятель, который отказался тушенку покупать, и говорит: «Что-то не нравится мне все это. Есть смутные подозрения, что не все ладно. Давайте попробуем пройти прямо сейчас».

А у нас ведь ещё особенные билеты были, потому что перевозка смешанная. У всех палубных пассажиров маленькие такие талончики из плотного картона, а у нас — большие, как у пассажиров с настоящими местами. Я говорю: «Да неудобно, давайте постоим, подождем». Он говорит: «Вот ты тогда и стой, а мы пошли». Они пошли, а я, конечно, тоже за ними увязался.

Контролер спрашивает: «У вас какие билеты?» — «Вот, у нас — большие». — «А, проходите».

И нас пропустили как приличных людей. И тут боцман или кто-то ещё как закричит: «Есть ещё приличные пассажиры?» Тишина.

Он ещё раз спрашивает: «Остались только палубные пассажиры?». Те, в надежде, что их сейчас запустят, с радостью кричат: «Да! Только палубные!» — «Поднять трап!»

Резко начали поднимать трап, и тут такое началось! Обманули, в общем, людей. Они же деньги заплатили. Как потом объясняли, с ними перегруз бы был.

Если бы мы не сели, так бы на причале и остались. Потому что денег уже ни копейки не было из тех, что мы в тайге заработали. Последние ушли на тушенку и билеты. И куда бы мы делись без денег, непонятно.

А так расположились прямо в спасательной шлюпке, она над водой висела. И плыли как в гамаке. Я две ночи в небо смотрел, не мог оторваться. Пароход идет, а звезды как будто зависли, понимаете? Ну, морякам это хорошо известно. Для меня же это было любопытное открытие.

Вечером разглядывали пассажиров из кают. Почему-то немного было грустно смотреть, какая там красивая жизнь. У нас ведь только шлюпка, звезды и тушенка.

У нашего экономного приятеля и тушенки не было. Он не выдержал и пошел в ресторан. И там ему такая картина открылась, такие цены, что он очень быстро вернулся и сказал нам довольно безразлично: «Ну, пожалуй, тушеночки я бы махнул». Но другой приятель, человек строгих правил, говорит:

«Нет, ты знаешь, мы должны позаботиться о твоем желудке. Ему тяжеловато будет». Так он у нас и постился ещё сутки. Жестко, конечно, но справедливо.

…Когда я начал учиться в университете, появились другие стимулы, другие ценности, я в основном сосредоточивался на учебе, а к спорту уже относился как к делу второстепенному. Но тренировался, конечно, регулярно, и во всесоюзных соревнованиях участвовал, хотя как-то по инерции, что ли.

В 1976 году стал чемпионом города. В нашей секции вообще тренировались не только такие, как я, любители, а профессионалы, чемпионы Европы, мира, Олимпийских игр. И по самбо, и по дзюдо.

Норматив мастера спорта по самбо я выполнил, когда уже учился в университете, а ещё через два года стал мастером спорта по дзюдо. Я не знаю, как сейчас, но тогда нужно было в течение года набрать энное количество побед над соперниками определенного уровня, плюс к этому обязательно занять какое-то место на серьезных соревнованиях. Скажем, войти в тройку на первенстве города либо на всесоюзном первенстве общества «Труд».

Навсегда запомнил несколько схваток.

В конце одной из них я почти не мог дышать, только хрипел. Парень попался крепкий, и я настолько все силы отдал, что вместо вдоха и выдоха из груди шел хрип. Выиграл с небольшим преимуществом.

Еще одна схватка запомнилась на всю жизнь, хотя я и проиграл её, с чемпионом мира Володей Кюлленином. Он потом погиб. Стал пить, и где-то на улице его убили. А спортсмен был отличный, просто блестящий. Талантливый был человек.

Но тогда он ещё не пил. У нас первенство города было. Он уже был чемпионом мира. И с первых минут я его запустил через спину, причем так красиво, с амплитудой. В принципе должны были тут же остановить схватку, но поскольку он чемпион мира, было неприлично так сразу закончить борьбу. Поэтому мне дали очки, и мы продолжили. Конечно, он был сильнее, но я старался. При проведении болевого приема любой возглас считается сигналом о сдаче. Когда он проводил болевой прием — перегибание локтевого сустава в обратную сторону, — схватку остановили. Поскольку судье показалось, что я издал какие-то утробные звуки. В итоге он выиграл. Но, несмотря на это, я до сих пор вспоминаю эту схватку. А проиграть чемпиону мира было не стыдно.

Была ещё одна схватка, которая запомнилась мне на всю жизнь. Но я в ней, правда, не участвовал. В университете у меня был друг. Я сам уговорил его придти в спортзал. Он начал заниматься дзюдо, очень неплохо. Были какие-то соревнования. Он боролся, сделал бросок вперед и воткнулся головой в ковер. Произошло смещение позвонков и его парализовало. Умер в больнице в течение десяти дней. Хороший был парень. А я до сих пор жалею, что заразил его дзюдо…

На соревнованиях и сборах травмы вообще не были редкостью. И руки ломали, и ноги. Мучили нас на этих сборах, конечно. |

Мы часто ездили на спортивную базу под Ленинград, на озеро Хиппиярви. Озеро довольно большое, диаметром около 17 километров. Утром вставали и первым делом — пробежка вокруг озера. После бега — зарядка, потом тренировка, завтрак, тренировка, обед, после обеда отдых, опять тренировки.

Много ездили по стране. Там тоже разное случалось. Как-то приехали на сборы в Молдавию — готовились к Спартакиаде народов СССР. Жарко было ужасно. Идем с тренировки вместе с моим другом, Васей, а везде вино продают. Он и говорит. «Давай махнем по бутылочке винца». Я ему говорю:

«Жарко». — «Зато расслабимся, отдохнем». — «Ну, давай возьмем». Взяли с ним по бутылке вина, пришли в номер, после обеда завалились на кровать, он открывает бутылку: «Ну давай». Говорю: «Жарко. Я не буду». — «Да? Ну, как хочешь». Р-р-раз — выпил бутылку. Посмотрел на меня: «Точно не будешь?» Я говорю: «Точно». Берет вторую бутылку: — р-р-раз, и её выпил. Поставил на стол — бабах! И тут же захрапел, просто мгновенно. Я так пожалел, что не согласился с ним выпить! Ворочался-ворочался, потом не выдержал, растолкал его. Говорю: «Ты, хряк, прекрати! Храпишь как слон».

Так что по-разному отдыхали. Но это исключение, обычно там не было такого разгула, потому что и так очень тяжело было на тренировках.

Разное было. Вместе со мной тренировался здоровенный парень, Коля его звали. Он мало того что огромный был, у него ещё и лицо было выразительное — челюсть массивная выдавалась вперед, взгляд исподлобья. В общем, доброе такое лицо. И вот к нему как-то вечером хулиганы пристали в темной подворотне. А он им говорит: «Ребята, тихо, тихо. Сейчас, одну секундочку». Достал спички, чиркнул, поднес к своему лицу: «Посмотрите на меня». Инцидент враз был исчерпан.

…Как-то маме вместо сдачи в столовой дали лотерейные билет, и она выиграла «запорожец». Я тогда учился на третьем, кажется, курсе.

Долго думали, что с этой машиной делать. Жили мы скромно. Я себе первое пальто купил только когда ещё раз в стройотряд съездил, через год после отдыха с ребятами в Гаграх. Это было первое приличное пальто. С деньгами в семье было туго, в решиться в этих условиях отдать мне машину казалось абсолютным безумием. Ведь можно было продать её, деньги получить — три с половиной тысячи, не меньше. Можно было бы хорошо подправить семейный бюджет, но родители решили меня побаловать. Отдали «Запорожец» сыночку, и он на нем благополучно рассекал. Я на этом «Запорожце» все время ездил, даже на сборы.