Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий - Судникова Ирина В. - Страница 12

12

* * *

Екатерина не терпела шутов, но держала около себя одну женщину, по имени Матрена Даниловна, которая жила во дворце на всем готовом, могла всегда входить к Государыне, звала ее сестрицей и рассказывала о городских новостях и слухах. Слова ее нередко принимались к сведению. Однажды Матрена Даниловна, питая почему-то неудовольствие на обер-полицмейстера Рылеева, начала отзываться о нем дурно.

— Знаешь ли, сестрица. — говорила она Императрице, — все им недовольны: уверяют, что он нечист на руку.

На другой день Екатерина, увидев Рылеева, сказала ему:

— Никита Иванович! Пошли-ка Матрене Даниловне что-нибудь из земных запасов твоих, право, сделай это, только не говори, что я присоветовала.

Рылеев не понимал, с каким намерением Императрица давала ему этот совет, однако же отправил к шутихе несколько свиных туш, индеек, гусей и т. п. Все это было принято весьма благосклонно.

Через несколько времени Императрица сама начала в присутствии Матрены Даниловны дурно отзываться о Рылееве и выразила намерение сменить его.

— Ах нет, сестрица, — отвечала Матрена Даниловна. — я перед ним виновата: ошиблась в нем, все твердят, что он человек добрый и безкорыстный.

— Да, да, — возразила Императрица с улыбкой, — тебе нашептали это его гуси и утки. Помни, что я не люблю, чтобы при мне порочили людей без основания. Прошу вперед быть осторожнее. (1)

* * *

Принадлежавшие Императрице антики, слитки и другие ценные вещи находились в ведении надворного советника А. И. Лушкова. Екатерина весьма уважала его, оказывала полную доверенность и всегда без расписок присылала к нему куски драгоценных металлов, редкости и т. п.

Раз, посетив его отделение и осматривая шкафы. Императрица по рассеянности заперла их и положила ключи в карман.

Лушков этим обиделся, на другой же день отправился к Государыне и просил доложить о нем. Его тотчас впустили.

— Что тебе надобно. Александр Иванович? — ласково спросила его Екатерина.

— Увольнения от службы, Ваше Величество, — отвечал он.

— Что это значит? — с удивлением сказала Государыня.

— Я, Ваше Величество, дорожу моей честью, всегда пользовался вашим добрым обо мне мнением, а вчера приметил, что вы начали меня подозревать и в первый раз взяли к себе ключи. После этого я ни при вас, ни при других местах служить не намерен.

— Помилуй, Александр Иванович, — возразила Екатерина, — я это сделала по ошибке, без всякого намерения. Извини меня. Вот тебе ключи, не оскорбляйся.

Этот самый Лушков, тотчас после кончины Императрицы, представил не записанного в книгах золота и серебра с лишком на двести тысяч рублей и вышел в отставку. (1)

* * *

Екатерина обыкновенно вставала в 6 часов утра и, чтобы никого не безпокоить, зимою сама зажигала дрова в камине, потом садилась за письменный свой стол и занималась делами. Однажды, взглянув нечаянно в окно, выходившее на задний двор, она увидела старушку, которая гонялась за курицею и не могла поймать ее.

— Что это за старушка и что это за курица? — спросила она, призвав дежурного камердинера, и послала узнать об этом. Ей принесли ответ:

— Государыня, эта бедная старушка ходила к своему внуку, который служит поваренком на придворной кухне. Он дал ей эту курицу, которая выскочила у нее из кулечка.

— Да этак, глупенький, он измучил свою бабушку. Ну, если она так бедна, — давать ей из моей кухни всякий день по курице, но битой.

Старушка до конца своей жизни пользовалась этою милостью Екатерины. (1)

* * *

На звон колокольчика Екатерины никто не явился из ее прислуги.

Она идет из кабинета в уборную и далее и наконец в одной из задних комнат видит, что истопник усердно увязывает толстый узел.

Увидев Императрицу, он оробел и упал перед нею на колени.

— Что такое? — спросила она.

— Простите меня. Ваше Величество.

— Да что же такое ты сделал?

— Да вот, матушка Государыня: чемодан-то набит всяким добром из дворца Вашего Величества. Тут есть и жаркое, и пирожное, несколько бутылок пивца и несколько фунтиков конфет для моих ребятишек. Я отдежурил мою неделю и теперь отправляюсь домой.

— Да где ж ты хочешь выйти?

— Да вот здесь, по этой лестнице.

— Нет, здесь не ходи, тут встретит тебя обер-гофмаршал (Григорий Николаевич Орлов), и я боюсь, что детям твоим ничего не достанется. Возьми-ка свой узел и иди за мною.

Она вывела его через залы на другую лестницу и сама отворила дверь:

— Ну, теперь с Богом! (1)

* * *

Однажды, занимаясь по обыкновению после обеда делами, Екатерина встретила надобность в какой-то справке. Она позвонила в колокольчик, но на призыв ее никто не явился. Государыня встала со своего места, вышла в комнату, в которой всегда находились дежурные чиновники, и увидела, что они играют в бостон.

— Сделай одолжение, — сказала она одному из играющих. — сходи справиться по этой записке, а я между тем поиграю за тебя, чтоб не расстроить вашей игры.

Императрица села на его место и играла все время, пока он ходил исполнять ее поручение. (1)

* * *

Камер-медхен Императрицы, камчадалка Екатерина Ивановна, была очень забывчива. Однажды утром она не только забыла приготовить лед, составлявший обыкновенно умывание Государыни, но даже сама ушла куда-то. Екатерина долго ее дожидалась и когда наконец неисправная камер-медхен явилась, то Императрица, вместо ожидаемого взыскания, обратилась к ней со следующими словами:

— Скажи, пожалуйста, не думаешь ли ты навсегда остаться у меня во дворце? Вспомни, что тебе надобно выходить замуж, а ты не хочешь исправиться от своей безпечности. Ведь муж не я: он будет строже меня взыскивать с тебя. Право, подумай о будущем и лучше привыкай заранее. (1)

* * *

Статс-секретарь Козицкий, докладывая раз Императрице бумаги, был прерван шумом, раздавшимся в соседней комнате, где придворные вздумали играть в волан и своим криком и смехом заглушали слова докладчика.

— Не прикажете ли прекратить шум? — спросил Козицкий Государыню.

— Нет, — отвечала она, — мы судим здесь о делах, а там забавляются, зачем нарушать их удовольствие. Читайте только громче, я буду слышать. (1)

* * *

Раз Екатерине сказали, что одна из ее любимиц, камер-фрау Н.И. де Рибас, мучается трудными родами. Услышав это, Императрица немедленно, как была, в капоте и без чепца, села в первую попавшуюся карету и поскакала к больной. Входя в ее комнаты, она встретила акушера и спросила его, в каком положении находится родильница. Акушер отвечал, что положение довольно опасно и необходимо тотчас же принять энергические меры для облегчения страдающей. Тогда Государыня, взяв лежавший на столе передник и наскоро подвязывая его, сказала акушеру:

— Пойдемте вместе помогать ей: мы здесь теперь не что иное, как люди, обязанные подавать помощь ближним!

Благодаря стараниям акушера и внимательной заботливости Императрицы г-жа де Рибас была спасена от смерти. (1)

* * *

Во время одного из съездов ко двору Императрица стояла у окна заметила, что какой-то кучер, сойдя с козел, гладил и ласкал своих лошадей.

— Я слыхала, — сказала Государыня присутствовавшим. — что кучерскими ухватками у нас называются грубые, жестокие поступки, но посмотрите, как этот кучер обходится с животными: он, верно, добрый человек, узнайте, кто его господин?

Ей доложили, что кучер принадлежит сенатору князю Я. П. Шаховскому. Императрица приказала позвать Шаховского и встретила его следующими словами:

— К вашему сиятельству есть челобитчица.

— Кто бы это, Ваше Величество? — спросил удивленный Шаховской.

— Я, — отвечала Екатерина, — ваш кучер добросовестнее всех других: я не могла довольно налюбоваться на его обращение с лошадьми. Прибавьте, прошу, ему за это жалованье.