Жанна д'Арк - Твен Марк - Страница 111

Как вам это нравится: дьявол в образе человека — и расписывает себя и своих послушных рабов в таких хвалебных выражениях!

Однако худшее было впереди. И вот теперь, помня один из намеков адвоката Лойе, он с неслыханной наглостью сделал Жанне предложение, которое, мне думается, ошеломит вас» когда вы о нем услышите. Он сказал, что, учитывая ее неграмотность и неспособность справиться со сложным и трудным делом без защиты, суд из сострадания и милосердия решил позволить ей выбрать из состава самих судей одного или нескольких человек, которые помогали бы ей советом и руководством!

Вы представляете — суд, состоящий из Луазелера и подобных ему пресмыкающихся. Это то же, что овце просить помощи у волка. Жанна посмотрела на него, желая убедиться, серьезно ли он это говорит, и, убедившись, что он, во всяком случае, хочет быть серьезным, разумеется, отказалась.

Епископ и не ожидал иного ответа. Ему нужно было показать свою объективность, тем более что этот его жест будет занесен в протокол — следовательно, он был вполне удовлетворен.

Затем он потребовал от Жанны отвечать конкретно на каждый пункт обвинения и пригрозил отлучить ее от церкви, если она не выполнит его приказ или будет задерживаться с ответами сверх положенного времени. Да, он шаг за шагом все более и более ограничивал ее возможности.

Тома де Курсель приступил к чтению длиннейшего обвинительного заключения, пункт за пунктом. Жанна отвечала на каждый пункт по очереди, иногда просто отрицая его правдивость, иногда указывая, что ее ответ по существу можно найти в протоколах предыдущих допросов.

Какой это был странный документ, в каком искаженном виде представлял он сердце и душу человека — единственного существа, которое по праву могло гордиться, что создано по образу и подобию божьему! Всякий, кто знал Жанну д'Арк, хорошо знал, что она безусловно благородна, чиста, правдива, храбра, сострадательна, великодушна, благочестива, самоотверженна, скромна, невинна, как полевой цветок, — словом, натура прекрасная и безупречная, душа возвышенная и великая. Если же судить о ней по этому документу, то в нем она представлена с прямо противоположной стороны. Чем она была в действительности — об этом ни слова, и наоборот, все чуждое ей было расписано во всех подробностях.

Рассмотрим, в чем же ее обвиняли, и напомним некоторые из пунктов этого документа. Ее называли колдуньей, лжепророчицей, чародейкой, сообщницей злых духов, чернокнижницей, отступницей от католической веры, еретичкой; она — язычница, идолопоклонница, хулящая господа и его святых, клеветница, искусительница, соблазнительница, сеятельница мятежа и раздоров; она подстрекает людей к войне и кровопролитию; она нарушает приличия и целомудренность, подобающие ее полу, непристойно облачившись в мужскую одежду и занимаясь солдатским ремеслом; она обманывает и принцев и народ; она обкрадывает господа, присваивая себе его почести, и, уподобившись кумиру, заставляет боготворить себя, обожать себя, целовать свои руки и одежды.

Здесь каждый факт ее жизни извращен, искажен, выворочен наизнанку. В детстве она любила фей и заступалась за эти маленькие существа, когда их изгоняли из лесного убежища; она играла под их Волшебным деревом и возле их родника, — отсюда обвинение в преступной связи со злыми духами. Она подняла Францию из грязи, призвала ее бороться за свободу и повела от победы к победе, — отсюда вывод: она мятежница и нарушительница мира. Да, она нарушила спокойствие, спокойствие рабов и господ! Да, она сражалась с врагами родины! И за эти ее подвиги Франция будет гордиться ею, вспоминать о ней с благодарностью и прославлять ее имя в веках! Ее боготворили, — опять же она, бедняжка, виновата! Виновата в том, что ее любили. И закаленные ветераны, и необстрелянные новобранцы, — все черпали боевое вдохновение в ее сверкающих мужеством глазах; они касались своими мечами ее меча и, непобедимые, шли вперед, — отсюда вывод: она ведьма и чародейка.

Вот так истолковывали все этот документ с первой и до последней строки, превращая целительные источники жизни в отраву, золото — в уголь, доказательства жизни благородной и прекрасной — в свидетельства нечестия и мерзости.

Конечно, эти шестьдесят шесть пунктов обвинения были не чем иным, как перелицовкой старых вопросов, уже обсуждавшихся раньше, поэтому я лишь вскользь коснусь этого нового разбирательства. Жанна не считала нужным входить в подробности и обычно отвечала кратко: «Это неправда, переходите к следующему», или «Я отвечала на этот вопрос раньше, подымите протокол, справьтесь», или что-нибудь другое в таком роде.

Она отказалась дать согласие, чтобы ее миссия рассматривалась судом земной церкви. Отказ ее был принят к сведению и записан.

Она отвергла обвинение в идолопоклонстве, как и то, что она добивалась оказания ей каких-либо особых почестей.

По этому поводу она заявила:

— Если кто-либо и целовал мои руки и мои одежды, то это было не по моему желанию, и я делала все от меня зависящее, чтобы этого не было.

Она имела мужество заявить перед этим трибуналом убийц, что не считает безобидных фей духами зла. Она знала, что говорить здесь такое смертельно опасно, но раз она уже начала, не в ее натуре было отступать от правды. Грозящая опасность не вызывала у нее страха, Это ее заявление было также принято к сведению.

Как и прежде, она ответила отрицательно на вопрос: сменит ли она мужскую одежду на женскую, если ей дадут разрешение причаститься. Она сказала:

— Когда принимаешь святое причастие, не все ли равно, как человек одет? Разве это имеет значение в очах господа нашего?

Ее обвиняли в греховной привязанности к мужской одежде, столь упорной, что даже в храме, пред алтарем всевышнего, она не желает расстаться с ней. Жанна пылко ответила:

— Лучше умереть, чем изменить клятве, данной мною богу.

Ей бросили упрек, что на войне она выполняла мужскую работу, следовательно, занималась делами, несвойственными ее полу. Она ответила с легкой ноткой презрения:

— Что касается женских дел, то и без меня есть кому ими заниматься.

Мне всегда было приятно видеть, когда в Жанне пробуждался воинственный дух. Пока в ней он живет, она будет оставаться Жанной д'Арк, способной смотреть судьбе и невзгодам прямо в лицо.