Бриллиантовые девочки - Уилсон Жаклин - Страница 37

Мама нажала разъединение и расплакалась:

— Где же она? А если она заблудилась? Я даже не знаю, есть ли у неё с собой деньги. А вдруг у неё хватило ума голосовать на дороге, чтобы добраться до Блечворта? А вдруг с ней что-нибудь случилось?

Брюс услышал мамины рыдания и крикнул ей снизу:

— Сью, послушайте, я сейчас постараюсь как-нибудь разогнуть спину. Тогда мы могли бы поехать поискать её на машине.

Он сполз на четвереньках с матраса, но при малейшей попытке выпрямиться его начинало корчить от боли.

— Полезайте на свой матрас, недотёпа. Вам за рулём и пяти секунд не усидеть, и вы это прекрасно знаете, — сказала мама. И добавила, помолчав: — Спасибо за предложение, Брюс. Вы настоящий товарищ.

Она снова начала ходить взад-вперёд по дому, зевая, вздыхая, крутя головой. Её шлёпанцы хлопали по дощатому полу. Солнышко заплакала у меня на руках, напоминая, что её пора кормить. Но мама, похоже, её не слышала, хотя верх рубашки у неё намок. Она вцепилась в телефон, все время проверяя, нет ли CMC, и отправляя все новые жалобные послания: «Пожалуйста, Мартина, пожалуйста, позвони мне! Я так боюсь, что с тобой что-нибудь случилось. Позвони!»

Потом телефон зазвонил, и мама подскочила, как будто её ударило током.

— Мартина? — задыхаясь, сказала она.

Джуд и Рошель помчались к ней. Брюс сполз со своего матраса и пристроился у подножия лестницы. Даже Солнышко перестала плакать.

— Она у вас, миссис Виндгейт? Слава богу! Она встретила Тони, и они вместе пришли из школы? Ну да, да, конечно. Можно мне с ней поговорить? — С минуту мама молчала. — То есть как? Разумеется, мне нужно с ней поговорить. Не учите меня, как мне вести себя с моей дочерью! Я знаю, в каком она состоянии. Интересно, все ли вы знаете. Позовите её, пожалуйста, к телефону. Пожалуйста! О господи, да не лезь ты не в своё дело, старая дура, и дай мне поговорить с Мартиной!

Мама замолчала и покачала головой:

— Она повесила трубку.

Она снова набрала номер. Потом ещё и ещё раз.

— Теперь она даже не подходит.

Мама снова попыталась дозвониться Мартине на мобильный, но он был по-прежнему выключен.

— Почему они не дали ей со мной поговорить? — плакала она.

— Мартине, наверное, просто не хочется сейчас разговаривать, — сказала Джуд.

— Главное, мама, ты теперь знаешь, что с ней ничего не случилось, — сказала Рошель.

Она была в куртке и замшевых туфлях на каблуках. Она выскользнула из комнаты, и через мгновение я услышала, как хлопнула входная дверь. Джуд взглянула на меня, но только вздохнула и покачала головой.

Я боялась, как бы Рошель не пошла искать эту школу на Нептуне, и изо всех сил суетилась вокруг Солнышка, чтобы мама видела, что без меня ей никак не обойтись. Солнышко не желала успокаиваться. Она не поддавалась на укачивания, поглаживания и нашёптывания в розовое ушко. Она хотела, чтобы её покормили.

— Давай его сюда, Дикси, — устало сказала мама.

— Мама, тебе надо правда приучить его к бутылочке. Тогда я могла бы кормить его сама, и ты бы жила спокойно, — предложила я.

— Может быть, — сказала мама.

Было видно, что она не слушает.

— Мартина скоро вернётся, мама, вот увидишь, — сказала я. — А когда её ребёнок родится, я буду и за ним присматривать. Я буду им обоим вроде няньки. Я их буду кормить, купать, вывозить на прогулки в двойной коляске и…

— Дикси, перестань молоть чепуху, я тебя умоляю, ты меня с ума сведёшь, — сказала мама. — Пойди поиграй и оставь меня в покое!

Я вышла из комнаты.

— Я же хотела помочь, — сказала я Джуд.

— Я знаю, малыш. — Джуд надевала куртку с капюшоном.

— Ты тоже уходишь? — спросила я.

— А как же! У меня любовное свидание в «Макдоналдсе» с парнем с бриллиантовой серьгой… Я шучу, — сказала Джуд.

— Но ты там не будешь ни с кем драться?

— Не волнуйся. Я прошла полный курс боевых искусств у нашего мастера кунг-фу Брюсика.

— Не больно задавайся, девочка! — подал голос Брюс со своего матраса. — Я, конечно, старая развалина с больной спиной, но с тобой могу справиться в два счета в любую секунду. Ты остаёшься дома присматривать за младшей сестрой, слышишь?

— Да, Брюс, слышу, — сказала Джуд и направилась к входной двери.

— А вообще бывает, что вы делаете то, что вам говорят? — спросил Брюс.

Я задумалась.

— С Джуд не бывает. С Рошель тоже. И с Мартиной. Со мной бывает. Иногда, — сказала я. — Принести вам что-нибудь, дядя Брюс? Чаю?

— Нет, Дикси, спасибо. Такая мука ползти в этот чёртов туалет, что хорошо бы ограничить приём жидкости. Включи мне лучше телевизор, пожалуйста. Я как раз успел его починить перед тем, как перетрудить спину.

— Вы все починили, дядя Брюс!

— Вот только себя не смог! Это было важное упущение.

— Какую программу?

— Днём по всем программам сплошная ерунда, — сказал Брюс, следя, как я переключаю каналы. — Постой-ка, там женщина, кажется, составляет букет? Надо посмотреть. Ирис в этом мало понимает — она просто рассовывает их охапками в вазы, без всяких изысков. Я, правда, тоже небольшой специалист. Этим всегда мама занималась, пока не заболела. У неё был специальный диплом флориста и все такое.

— Моя мама здорово составляет букеты, — сказала я.

Мы оба посмотрели на цветы, которые принёс нам Брюс. Розы мама поставила в розовый фарфоровый молочник и в сахарницу, фрезии — в кофейник, а высокие лилии — в металлическую корзину для бумаг.

— Да, у неё, конечно, нетрадиционный подход, — сказал Брюс.

— Ваз у нас нет, понимаете. Нам обычно не дарят цветов.

— Я буду посылать вам цветы, когда встану на ноги, Дикси. Каждую неделю, договорились? Твои мальчики будут ревновать!

— Мои мальчики! — Я рассмеялась.

— И можно, наверное, начать потихоньку покорение джунглей на заднем дворе. Вы могли бы там посадить свои цветы, как ты думаешь?

— Но немножко джунглей сохраним, чтобы мне было где играть, — сказала я.

Я оставила Брюса наблюдать за составлением букетов в телевизоре и пошла в сад. Мне было жалко Фиалку. Она вся смялась оттого, что так долго пролежала без движения у меня в рукаве. Я осторожно отряхнула её и чесала под клювиком до тех пор, пока она не защебетала весело, подняв повисшую головку.

В саду было ветрено. По высокой траве пробегали волны, как по морю. Я играла, что правлю кораблём в бурю, а Фиалка — летящая впереди чайка, которая ведёт меня через семь морей. Через год и один день показалась наконец земля. Чайка трижды облетела вокруг моего корабля в знак прощания и умчалась прочь, а я снова засунула Фиалку в рукав, потому что добралась до Великой Китайской стены.

Я вскарабкалась на неё и уселась на грубые кирпичи. Я глядела через улицу на сад Мэри. Сегодня она не качалась на качелях. Она просто стояла на лужайке, опустив голову, и сосала палец.

— Мэри, привет!

Она улыбнулась, увидев меня, приставила палец к губам, боязливо огляделась по сторонам и побежала к калитке.

Я спрыгнула со стены и побежала к ней навстречу. Она была одета для школы: серый сарафан и сияющая белизной блузка, а на ногах такие же ослепительно белые носочки и блестящие коричневые сандалии.

— Как дела, Мэри? Ты не подавилась этим кошмарным хлебом?

— Меня немножко стошнило.

— Ещё бы! Твоя мама так ужасно с тобой обращается! Я её ненавижу!

— Тс-с! — испуганно прошептала Мэри.

— А где сейчас твоя мама?

— У неё большая весенняя уборка. Она мне велела поиграть одной до чая.

— Я могу поиграть с тобой.

— Она у слышит! Она сказала, чтобы ты больше не приходила. Она сказала, что ты… грязная и грубая.

— Я и правда грязная, это да, но совсем не грубая, — сказала я. — Все говорят, что я, наоборот, слишком добрая.

— Извини, — огорчённо сказала Мэри.

— Да нет, ничего. Я бы совсем не прочь быть грубой. Слушай, а пошли поиграем у меня в саду.

— Мама не разрешит.

— А откуда она узнает? Пошли. Я тебе помогу перелезть через стену.