Бриллиантовые девочки - Уилсон Жаклин - Страница 38

— Но я же испачкаюсь!

— Нет, смотри. — Я взяла Фиалку в зубы и стащила с себя кофту. — Я повешу её на стену, и ты даже не дотронешься до кирпичей. Пошли, Мэри!

— А если мама выйдет посмотреть, как я играю?

— Ты ей потом скажешь, что играла в прятки. А если тебя долго не будет, твоя мама очень испугается и подумает, что с тобой что-нибудь случилось. А потом так обрадуется, что ты цела, что начнёт тебя обнимать и забудет рассердиться.

Мэри посмотрела на меня с сожалением.

— Мама никогда не забывает рассердиться, — сказала она.

— А-а, ну что ж. Может, тогда лучше не надо. Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.

Мэри немного подумала.

— У меня уже неприятности, — сказала она. — Пошли, Дикси. Мне так хочется посмотреть твой дом и какая у тебя комната.

— У меня пока нет своей комнаты, — предупредила я. — Может, мы её вообразим?

Мэри явно удивилась, но радостно кивнула. Она осторожно отперла калитку. Пружина у замка была тугая, и Мэри оцарапала руку, но даже не вскрикнула. Кончики пальцев у неё все ещё были ярко-красные.

— А почему у тебя неприятности?

— Мама проверила мою комнату, пока я была в школе, и сказала, что у меня ужасный беспорядок. Она сказала, что я не заслужила, чтобы у меня были такие чудесные игрушки, раз я не умею держать их в порядке. Она нашла моего мишку под кроватью и выбросила его, потому что, говорит, он теперь весь грязный и я могу от него набраться глистов.

— Она, наверное, не по-настоящему его выбросила.

— По-настоящему! Она выбросила его в помойное ведро, а сверху бросила чайные пакетики, яичную скорлупу и картофельные очистки, так что его теперь не отмоешь, — сказала Мэри, всхлипывая.

— По-моему, твою маму надо бросить в помойное ведро, раз она так с тобой обращается, — сказала я. — А почему ты не скажешь папе?

— Он приходит, когда я уже сплю. А когда я пытаюсь ему что-нибудь рассказать, мама говорит, что я выдумываю глупости, чтобы на меня побольше обращали внимание. Мама умеет все перевернуть. Она скажет, что это я сама выбросила мишку.

— Тогда, может быть, папа купит тебе нового мишку? — сказала я, помогая Мэри взобраться на стену. — Ну вот, сиди на моей кофте. Видишь, как легко. Подожди, я сейчас тоже к тебе залезу. Давай я первая спущусь с той стороны, а ты прыгнешь мне прямо в руки.

Я быстренько перелезла через стену. Мэри наверху испуганно вцепилась в мою кофту.

— Ой, как высоко! — взвизгнула она.

— Это просто ты маленькая. Все будет нормально, обещаю. Давай прыгай, а я тебя поймаю.

— Не могу! Я разобьюсь! Ой, Дикси, я тут останусь навсегда.

— Не останешься. Не реви. Прыгай. Гляди, Фиалка тебе поможет.

Я встала на цыпочки и протянула её Мэри. Она схватила Фиалку и прижала к груди.

— Давай, держи её покрепче. Теперь тебе надо только прыгнуть, а Фиалка расправит крылья и принесёт тебя прямо мне в руки. Ну, пробуй!

Мэри попробовала. Она прыгнула, прижимая к себе Фиалку, и я подхватила обеих. Под их тяжестью я опрокинулась назад, но трава была густая, как подушка, и мы устроили весёлую куча-мала и хохотали, пока Мэри не испугалась, что испачкала одежду.

Она встала и тщательно отряхнулась. Я помогла ей вытащить травинки из волос. Она улыбнулась мне:

— Ты такая добрая, Дикси. Хорошо бы ты была моей сестрой.

— Я тоже думаю, хорошо бы ты была моей сестрой, Мэри. Я бы обменяла на тебя Рошель хоть сейчас. Слушай, перебирайся к нам, будешь тоже Бриллиантовой девочкой.

— Я бы рада, — сказала Мэри. — Но ведь нельзя.

«Не расстраивайся, Мэри, — сказала ей Фиалка у меня в руках. — Как только захочешь пойти к Дикси поиграть, сожми меня покрепче, и я в мгновение ока перенесу тебя к ней».

И она принялась порхать у Мэри над головой, а Мэри смеялась и пыталась её поймать. Когда она стала терять надежду, Фиалка медленно опустилась и нежно клюнула её в нос.

— Она щекочется, — сказала Мэри. — Трава тоже щекочется!

— Так мы ведь в джунглях — чего же ты хотела? Давай поищем зверей!

Мэри, кажется, испугалась, но послушно кивнула.

— Посмотри туда, вон за тем кустом! Видишь, какой огромный, с гривой! Только бы он не проснулся. Если проснётся, берегись, он, наверное, голодный!

Мэри уставилась на старый половик, на который я показывала.

— Не может у тебя в саду быть настоящий лев, — сказала она, а сама вцепилась в мою руку

— У меня целая стая львов. Вон там мама-львица, видишь, с детёнышами. Смотри, они дерутся понарошку. Здоровские, правда? — Я показала на перевёрнутую сумку на колёсиках.

Мэри сморгнула несколько раз, ожидая, чтобы львы материализовались.

— Что там за трубный звук? А, это слоны! Видишь, какие у них большие мягкие уши? Угостим их булочкой?

Я показала ей на заброшенный на дерево сломанный зонтик. Потянулась к нему, кормя «слонов», и Мэри сделала, как я, но вид у неё был растерянный.

— Так это джунгли или сад, Дикси?

— Пока это джунгли. Но когда поправится мой дядя Брюс, он, наверное, превратит их в сад. Пойдём, я тебя с ним познакомлю.

— У меня есть дядя. И тётя. Они меня возили в Элтон-Тауэрз, и мы катались на американских горках, и я все время визжала. Это был самый лучший день в моей жизни, но я объелась мороженым, и меня стошнило в постели.

— Твоя мама наверняка была недовольна, — сказала я.

Мы вошли через заднюю дверь. Мэри удивлённо оглядывала кухню.

— А где же у вас комбайн и все такое? — спросила она.

— Нету. Пошли. — Я воспитанно постучала в дверь гостиной. — Дядя Брюс, можно нам войти? Я хочу познакомить вас с моей подругой Мэри.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая. Заходите, конечно. Это ведь твой дом, детка, а не мой.

Я провела Мэри сквозь сваленную мебель к матрасу. Она оглядывалась с совершенно ошарашенным видом. Увидев Брюса, распростёртого на матрасе, она подскочила.

— Как поживаешь, Мэри? — сказал Брюс. — Извини, что я в таком виде. Когда мне случается перетрудить спину, я превращаюсь в инвалида.

Я присела на краешек матраса. Мэри пристроилась рядом со мной. Брюс изо всех сил старался её разговорить, но Мэри как язык проглотила.

— Ты не болтушка, да, Мэри? — сказал Брюс.

— Ничего страшного. Я болтаю за нас двоих, дядя Брюс, — сказала я. — Переключить вам программу? А мы пока пойдём поиграем.

— Да, я, пожалуй, посмотрю «Ричард и Джуди», — сказал Брюс. — Мне ужасно неловко, что я отнял у вашей мамы и матрас и телевизор. Спроси её, может, она хочет забрать телевизор наверх. Я думаю, Джуд могла бы его донести.

Я вывела Мэри в прихожую.

— Правда, дядя Брюс славный?

— Так это спальня или гостиная? — спросила Мэри.

— Ну, как видишь, это сейчас все вместе. Мы ещё не привели дом в порядок, потому что мама только что родила. Я покажу тебе Солнышко. Мне разрешают её нянчить. — Я прикрыла рот рукой, надеясь, что мама не слышала.

— Я думала, Солнышко — мальчик, — сказала Мэри.

— Он и есть мальчик. Пока. — Я приставила губы к самому уху Мэри. — Но скоро он может превратиться в девочку.

Мэри кивнула. Похоже, она начала привыкать к невероятному.

— Пойдём посмотрим на него, — сказала я.

Но когда мы поднялись наверх, я услышала мамин голос. Она оставляла Мартине очередное сообщение. Похоже было, что она плачет.

— У мамы сейчас плохое настроение, — шепнула я Мэри. — Не будем её беспокоить, ладно? Пошли лучше ко мне.

Мэри смотрела на голый дощатый пол и картонные коробки. Она обходила их так осторожно, как будто принимала их тоже за зверей из джунглей. Она присела на самый краешек кровати, свесив ноги.

— Это твоя комната, Дикси?

— Здесь, конечно, не очень чисто и прибрано. У тебя-то, наверное, комнатка как игрушка. Но дядя Брюс мне её покрасит, когда поправится. А потом нам, может быть, купят новую мебель. Мы с Джуд хотим раскладушки. Эта кровать вся шатается, потому что мы играли в трамплины.

— Трамплины?

Я вскочила на кровать и стала подпрыгивать на матрасе. Мэри смотрела на меня в ужасе.