Война Цветов - Уильямс Тэд - Страница 89

– Возможно – если мы сумеем его найти. Только кто же теперь сознается, что племянник лорда Нарцисса гостит у них, раз Чемерица и Дурман распоряжаются Цветочным Парламентом, как собственной лавочкой?

– Так что же делать-то? Сидеть здесь, и все?

– Больше суток и здесь лучше не задерживаться. Кто знает, как скоро этот упырь нападет на твой след, а вервольфы тут ночью и в лучшие времена пошаливали...

– Ни слова больше. – Тео придвинулся к огню. Он уже убедился, что эльфландская ночь может скрывать в себе все, что только доступно воображению. – Чего они, собственно, хотят, Чемерица с Дурманом? Мы до сих пор не знаем, для чего им, например, нужен я. Зачем прикладывать столько усилий, чтобы выкрасть меня из дома Нарцисса?

– Им нужна власть – причина самая очевидная. Что до тебя, то тут я теряюсь в догадках. О таких вещах я знаю только по истории и по рассказам уцелевших. Вот уж кем никогда не хотел быть, так это уцелевшим.

– Оно конечно, но если подумать о другой вероятности...

– И то правда. – Феришер протянул к огню тонкие руки. – Здесь, во всяком случае, оставаться нельзя. И по улицам тоже бродить не рекомендуется. Глушители в народе любовью не пользуются, но если они займут твердое положение, найдется много охотников завоевать их расположение, выдав парочку беглецов.

Тео думал о вервольфах, хотя с удовольствием ограничился бы в своих размышлениях ходячими мертвецами при всей мрачности этого предмета.

– Холодина какая! И зачем ты только заставил меня отдать мою куртку, Осока. Лишившись пары пальцев, я бы так не мерз.

Вот она, благодарность. – Кумбер прищурился. – Можно спросить, что у тебя в кармане штанов? Я видел, как ты достал это из куртки.

– Сам знаешь что. Дневник моего двоюродного деда, или записки, называй как хочешь. Я тебе говорил про них. Раньше я думал, что Чемерица охотится за мной как раз из-за этой тетради, но теперь понял, что ошибался.

– Так ты сохранил ее? – Кумбер просиял, как мальчишка, которому впервые дали ракетницу на Четвертое июля. – Чудесная новость. Могу я, если ты позволишь... взглянуть на нее?

– Гляди сколько влезет. – Тео протянул тетрадь Кумберу, и на колени ему выпала какая-то бумажка размером с аптечный рецепт.

Кумбер взял книгу с жадным интересом.

– Собственноручные записки смертного об Эльфландии недавнего прошлого! Я уже говорил тебе, что специализировался по морталогии, – я всю жизнь мечтал о чем-нибудь в этом роде.

Тео поднял выпавшую бумажку, силясь прочесть ее при свете костра.

– «Под Замковым мостом». Это еще что за черт? – Но тут ему вспомнился маленький яркоглазый гоблин в автобусе. – А, да. Это мне один гоблин дал. Миссия какая-то или приют для бездомных. Сказал, что если мне некуда будет деваться... – Тео посмотрел на Кумбера. – А?

Феришер не столько обрадовался, сколько встревожился.

– Кто тебе это дал? Гоблин? Дай посмотреть. – Кумбер уставился на записку так, будто хотел усилием воли превратить ее во что-то другое. – Замковый мост – это на Болоте, дальше даже, чем Руины, на другом конце Города. Очень опасное место – беднота, преступные элементы...

– А верволки там есть?

– Вервольфы, – строго поправил Кумбер. – Нет, конечно. Это пустырь около городской гавани.

– Для меня это достаточно хорошая рекомендация.

– Так ведь гоблины!

– Вы, эльфы, все очень предубежденные. – Теперь, когда у него появилась какая-то цель, Тео чуть ли не улыбался. – Мне гоблины пока что ничего плохого не сделали – почему вы так настроены против них?

– О других ничего не могу сказать, а у меня они съели прабабушку. Будешь тут предубежденным.

Тео проснулся на рассвете. Небо, все еще черное от дыма, напоминало загрязненное горное озеро. Кумбер опять разводил костер.

– Пора вставать – ты вчера целый день проспал. Я уже успел навестить других любителей природы, наших соседей. – Он показал Тео жестянку вроде кофейной с большими белыми буквами «Крылофикс». – Вот водички набрал в ручье, и хлеба тоже принес. – Он извлек из кармана пакетик. – Ешь.

Тео понял, как проголодался, только когда набил рот хлебом. Он проглотил и откусил снова, уже помедленнее.

– Откуда ты это взял? Ты ведь говорил, что денег у тебя нет. Эй, а куда делись твои ботинки?

– Мне они, собственно, ни к чему. В доме Нарцисса надо мной даже смеялись из-за того, что я вообще ношу обувь. У Цветков вульгарность обозначается поговоркой «феришер в башмаках». Ешь. Не тащиться же через весь Город на пустой желудок.

Тео облегчился, и они залили костер – педантичный Кумбер настоял на разделении этих функций, что Тео счел напрасной тратой воды. Оказалось, что идти он вполне способен, если отвлечься от ощущения, будто его пропустили через гладильный каток.

– Если уж мне так худо, твоя нога тебе, наверное, жить не дает, – сказал он Кумберу, морщась и растирая многочисленные ноющие места.

– Нет, ничего. У нас, феришеров, все быстро заживает, и мы самую тяжелую работу выполняем без жалоб – вот почему знати так не по вкусу, когда кому-то из нас хочется поработать головой. Пошли, нам пора. Несколько миль мы, к счастью, пройдем по парку, а не по улицам. – Вместе с обувью Кумбер, казалось, утратил часть своих предрассудков и пустился в дорогу почти что весело. Над землей, еще мокрой, поднимался туман, верхушки холмов сливались с серым небом.

– Расскажи, как гоблины съели твою бабушку, а то я что-то никак не проснусь.

– Мне не очень-то хочется об этом рассказывать, – вздохнул Кумбер. – Ей, прабабушке, просто не повезло. Они с мужем были – как это у вас называется? В общем, они хотели работать на своей земле и потому поселились в диком краю.

– Первые поселенцы. Пионеры.

– Да, так вот: гоблины не во всем виноваты. Они были дикари, а земля эта принадлежала им. Все это происходило как раз перед последней гоблинской войной. Местный клан поспорил с прадедом, и он кого-то там застрелил.

– Из ружья? Заряженного этими... осами?

– Это было очень давно, Тео. Современного оружия еще не существовало, и прадед пользовался старомодным арбалетом. Короче, гоблины вернулись и напали на них. Прадеду удалось уйти, но прабабку убили, а потом и съели.

– Ух ты, – скривился Тео. – Теперь я понимаю, почему ты их недолюбливаешь.

– Если честно, то своих, убитых в бою, они тоже едят. Вроде как почести им воздают, так что старушке, с их точки зрения, они тоже честь оказали. Но прадед смотрел на это иначе.

– Обалдеть. Прямо как в кино про Дикий Запад. А почему же они теперь переселились в Город? И как у них с каннибализмом?

– Они это делают только в знак особого уважения, как мне говорили. И только со своими. – Кумбер вел Тео по холмам, откуда порой виднелись самые высокие из городских башен, золотисто-розовые в утренней дымке.

Самые высокие из тех, что еще стоят, подумал Тео, и его радостное настроение испарилось.

– Во время последней войны, – продолжал Кумбер, – мы разбили их наголову, и Город распространился на бывшие гоблинские земли. В ту пору много спорили о том, что делать с их племенами. Некоторые цветочные семьи хотели попросту перебить их, но более дальновидные понимали, как нужна будет вскоре дешевая рабочая сила. И гоблинов заставили работать. Многих пригнали и в Город, который последние пару веков рос как на дрожжах. Теперь из-за нехватки энергии развитие перестало быть таким бурным, и работы на всех не хватает. Проблема в том, что возвращаться им больше некуда.

– Но ведь некоторые из них по-прежнему ведут дикий образ жизни? Я видел их в Рябинах, когда ехал на поезде.

– Гримы? – удивился Кумбер. – Ты уверен, что видел в Рябиннике гримов?

– Ну да. Кочерыжка их тоже видела. – Тео поспешил прервать последовавшее за этим невеселое молчание. – Похожи на монголов Чингисхана, типа того. Свирепая такая орда.

– Не знаю, кто такие монголы, но гримов я тоже видел – в Ясенях. Там живут те из них, кто так и не приобщился к городской жизни. – Кумбер задумался и немного замедлил шаг. – Волнующее по-своему зрелище.