Роботы-мстители - Белаш Людмила и Александр - Страница 56

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что, взяв в руки какую-нибудь дрянь – жвачку, зубную пасту, средство для чистки унитазов, вы держите не просто цветную баночку или коробочку, а науку, культуру, историю и всю мощь цивилизации? Чтобы сделать упаковку, трудится бумажный комбинат; раскрашена она флюоресцентными красками, состав которых совершенствуется со времен алхимиков, и где-то существует целая химическая отрасль по производству красящих веществ; художники (их еще надо специально выучить!) разрабатывали дизайн и подбирали шрифты на компьютере (программы к шрифту тоже кто-то создавал!); целый институт косметологии решал задачу – как смешать воду с глицерином, чтобы выдать смесь за натуральный жир древесных жаб; через уникальную просветленную оптику (достижение физики света) на сверхчувствительную пленку (опять химия) записывалась психозомбирующая реклама (культура + психиатрия), и все это передавалось по телевидению (вновь физика – электричество и поля), чтобы вы купили эту жвачку, заплатив ну сущие гроши. А ведь в этой пачке овеществлен совокупный труд тысяч, если не миллионов людей, труд их рук и интеллекта. И надо еще оплатить рекламу, генеральных директоров, и дать такую прибыль владельцу, чтобы он смог жить по крайней мере в двухэтажном особняке, покупать бриллианты жене и отдыхать в Ангуде на Яунге. Это – если не считать, что потребитель товара сейчас должен авансировать новое поколение, чтобы оно смогло вырасти, выучиться и начать делать новые товары на радость новым потребителям. Если поделить цену на всех, то получится величина, стремящаяся к нулю. Значит, чтобы хватило всем, надо продать миллиарды пачек этой жвачки, мегатонны крема и шампуня. Значит, конвейер должен идти без остановки, день и ночь, до Судного дня.

И вдруг ход конвейера замедлился. А киборги – не жвачка, на них завязаны десятки высочайших технологий, и стоят они не в пример дороже. Совет генеральных директоров всю ночь разрабатывал план – как с наименьшими потерями вывести бизнес из-под удара, сгруппировать силы и затем нанести рынку контрудар. К 08.00 на столы главных менеджеров уже должна лечь концепция работы всех подразделений в изменившихся условиях, чтобы они передали ее менеджерам среднего звена, а те – младшим менеджерам, и так далее, чтобы вся громада производственного комплекса сделала поворот «все вдруг». А концепция еще не была готова…

Вот почему Карл Машталер тер ладонями виски, пытаясь хоть как-то взбодриться. Без очков контуры сидящих расплылись; он видел лишь неясные очертания фигур, белые пятна рубашек, а над ними такие же белые пятна лиц без глаз и ртов, словно белесые шары. На темном столе светлели прямоугольники бумаг. Все было выпито и съедено, стаканы пусты. В зале витал терпкий запах мэйджа, даже кондиционеры не помогали. Все давно уже освободились от лишней одежды и растеклись, обмякли в креслах; кое-кто спал, неудобно запрокинувшись.

Машталеру на миг показалось, что он перенесся на сорок лет назад, в студенческие годы, когда они просиживали за вином и картами ночи напролет, когда к утру все засыпали где ни попадя в самых разных позах, вповалку и в обнимку, и только самые стойкие продолжали резаться в покер, раздирая слипающиеся глаза и допивая из всех стаканов подряд. «Вот так, – отрешенно подумал Машталер, – увидел как-то раз Будда эти тела, скованные пьяным сном, и ушел в аскезу, искать путь в Вечность. Суета сует – все суета!..»

Он надел очки, и мир обрел привычную четкость. В кресле справа спал директор по фундаментальным исследованиям, свесив голову на грудь и выпятив губы. Слева подпирала голову рукой директор по рекламе; блузку она расстегнула, чтобы свободней дышалось, и на плече показался край ослепительно-белой лямки бюстгальтера. Прямо – двое ответственных за принятие решений, директор производства и финансист, сосредоточенно играли в «удавленника», избрав исходным словом «киборгофобия». Игра шла не на деньги, а на интерес – кто кого будет кормить обедом в ресторане, где даже стакан воды стоит не меньше пятидесяти бассов, потому что та вода привозится с Форрэйса.

Большое окно, разбитое на квадраты, медленно серело, обозначая начало рассвета, но Машталер знал, что это ложь и обман – нет тут никакого окна, они сидят в закрытом контуре, где даже стены послойно просвечены компьютерным томографом на предмет следов промышленного шпионажа. И не окно это вовсе, а голограмма, в точности повторяющая рассвет, записанный неизвестно где, но синхронизированный по времени с настоящим. Они все же люди, а не пауки; им нужно видеть солнечный свет, а то начнут сбиваться биологические часы, от сотворения мира встроенные в мозг.

– …Главными нашими конкурентами в сложившихся условиях, – убаюкивающе вещал откуда-то сбоку директор по маркетингу, – будут не люди, которыми на первое время владельцы андроидов попытаются заменить кибер-рабочих. Андроиды используются на однообразных, утомительных, но требующих точной дифференцировки работах с большим социальным контактом – автопилоты, продавцы, кассиры-операторы. Их можно заменить людьми – но, во-первых, столько обученного персонала сразу не найдут; во-вторых, люди потребуют зарплаты, гарантий, профсоюзов, страховок и еще массу чего, и от них быстро откажутся. Главными нашими конкурентами будут игрушки. Да-да, игрушки на хай-тэке…

Производственник долго думал над очередным словом и, наконец, сдался; выиграл финансист, более молодой и хитрый. Он с довольной улыбкой спрятал бумажку в карман; они переглянулись – ответственные понимали друг друга с полувзгляда, – выпрямились, и производственник начал тяжелым голосом:

– Итак, господа, прошу внимания. С чего все началось? С киборгофобии. Ее надо гасить. Отдел рекламы – смоделируйте что-нибудь мягкое, общедоступное, на лозунге: «Киборг – лучший друг человека». Задействуйте детей, тяжелобольных, старух…

– Не поможет, – устало ответил Машталер. – Киборгофобия – это внутренний безотчетный страх, особое состояние души.

– Согласен, – кивнул ответственный, – кучка киборгофобов всегда есть, но сейчас в Городе идет настоящая истерия. Следует подавить ее любыми средствами. Кто поднял эту волну?

– Доран. Он придумал «войну кукол», а теперь раскручивает боевые сцены с Банш и проектом «Антикибер». Само название проекта звучит как антиреклама…

– Заткните рот Дорану.

– Не получится. У него очень высокий уровень и превосходный рейтинг.

– Мне плевать на ЕГО рейтинг. Если мы не справимся с ним, скоро у НАС не будет никакого. Как мы можем его остановить?

– Подать в суд на владельца канала V, Дэниса Гудвина, – откликнулся адвокат, – о возмещении ущерба, причиненного нам из-за некомпетентности и необоснованной предвзятости главного ведущего. Суд поддержит нас – у нас масса рабочих, и, если мы рухнем, у правительства появится еще одна головная боль. Им лучше через суд разорить канал V, чем потом давать нам дотации и налоговые скидки.

– Денег на суд у нас хватит?

– Лучше сейчас, – ответил цинично финансист, – когда есть запас, чем потом, когда его не будет. Мы крупнее – выиграем.

– Готовьте меморандум. Далее, мозг андроидов Crohn и Proton имеет стандартные порты. Подготовьте программы «Младенец», «Друг по играм» и тому подобное в кукол для детей до восьми-десяти лет, попроще и подешевле. Мы должны месяца за два-три предложить их производителям игрушек. К этому времени чтобы о киборгофобии и слуху не было. Кроме мозга, предложить обновленный дизайн и покрытие. Так мы вклинимся на рынок игрушек и сможем компенсировать потери от снижения продаж андроидов. «Роботех» поставить на круглосуточный режим, выполнять все требования клиентов; обслуживание должно быть идеальным.

Финансист подхватил распоряжения, как эстафетную палочку:

– Для реконструкции потребуется дополнительный капитал. Рекомендую изъять его из внутренних резервов, чтобы не брать кредиты. Заморозим фундаментальные разработки.

Директор по науке тотчас же проснулся и попробовал открыть рот, но ему даже сказать ничего не дали: