Невезуха на все сто - Яковлева Елена Викторовна - Страница 29

В особняке и впрямь толклось полным-полно народа: какие-то толстые усатые тетки и тощие безусые юнцы. При этом у всех были широкие, сросшиеся на переносице брови и массивные крючковатые носы. Ни с кем из них Инга не стала меня знакомить, только шепнула на ухо:

— Я сама еще толком не разобралась, кто из них Каринэ, а кто — Люсинэ, но вон та, самая толстая, — Джульетта, представляешь? А еще одного из племянников зовут Гамлетом, прикинь!

— Какого именно? — У меня уже в глазах рябило от многочисленных Ованесовых родственников, снующих по всему дому, беспрерывно гомонящих и не обращающих на нас с Ингой ни малейшего внимания. Мне-то, конечно, все равно, но, будь я на месте Инги, ни за что такого не потерпела бы. Как-никак Инга все-таки хозяйка, пусть и номинальная.

— А какая разница! — Инга махнула рукой. — Пошли, я покажу тебе твою комнату — И она легко взбежала по лестнице на второй этаж.

Шла она быстро, почти летела, я едва поспевала за ней.

— Вот здесь ты будешь жить. — Инга рывком распахнула передо мной какую-то дверь. — Ну, нравится?

В комнате было столько света, что я даже зажмурилась в первое мгновение. Уже потом, когда вновь открыла глаза, я разобралась, в чем тут дело. Просто все вокруг было белое, начиная с почти невесомого тюля на окнах и кончая пушистым ковром на полу. Приятный контраст с убранством первого этажа, тяжеловесного, отдающего восточной роскошью.

— Ну так как, нравится? — Ясное Ингино личико осветилось. Какая же она все-таки лапочка, а живет с таким уродом. И если бы только физическим, так ведь еще и моральным!

— Пожалуй, здесь получше, чем в Сонином мезонине, — уклончиво ответила я, чем, похоже, разочаровала Ингу. Она ждала, что я начну восхищаться, закатывать глазки, а до того ли было мне, бедной. Все, что мне нужно, — это тихий уголок, где бы я могла спокойно собраться с мыслями. И еще… Еще мне нужен телефон, чтобы позвонить маме в Котов и узнать, как там у них с Петькой дела. А то хороша мамаша — забегалась по стриптизам и начисто забыла о ребенке.

— Где тут у вас телефон? — оросила я Ингу.

— А тебе зачем? — откликнулась Инга.

— Петьке позвонить. Если ты еще не забыла, у меня сын есть. — Я хотела добавить «в отличие от тебя», но сдержалась. Конечно, я и злилась на Ингу с того «незабываемого» вечера, но удары ниже пояса — это так неблагородно.

— Господи! Да у меня же всегда сотовый при себе, уже тысячу раз позвонила бы, — фыркнула Инга и полезла в сумочку, в которой у нее, насколько мне известно, всегда черт ногу сломит. Недаром говорят: черного кобеля не отмоешь добела. Дурная привычка устраивать повсюду свалки благополучно перекочевала из Ингиной бедной жизни в богатую. Только сумки стали намного дороже. — Сейчас, сейчас… — На пол полетели косметичка, кокетливый перламутровый блокнотик, носовой платок, прокладки… — Вот, — наконец протянула она мне мобильник, но я на него даже не взглянула, потому что смотрела на странный предмет, вывалившийся из необъятной Ингиной сумки последним. Черный на белом, он так притягивал взгляд… Пистолет!!!

— Ну что же ты не берешь? Бери. — Инга все еще трясла передо мной своим мобильником, потом все-таки додумалась посмотреть себе под ноги и сразу побледнела до такой степени, что стала конкурировать с белизной стен, ковра и тюля.

Глава 18

Я уже битый час допрашивала Ингу Моя истерзанная многодневными сомнениями душа требовала подробностей, разрываясь между «верю» и «не верю». Господи, кололо в сердце, пистолет — это конец всему, это значит, что Инга таки убила Юриса, а потом искусно морочила мне голову, сделав своей невольной сообщницей. Ведь Юрис был застрелен, даже я, круглая идиотка, в таких вещах разбираюсь. Инга же по-прежнему клялась-божилась, что не убивала своего белокурого сексуального гиганта.

— А пистолет? Откуда тогда у тебя пистолет? — заламывала я руки, как бездарная провинциальная примадонна.

— Для самообороны, — твердила свое Инга. — Ованес мне купил.

Наконец мне это осточертело.

— А не пошла бы ты!.. — пожелала я Инге от всей души и подбежала к окну. Вовсе не для того, чтобы полюбоваться открывающимся из него видом, а чтобы прикинуть, как побыстрее выбраться из этого райского уголка. — Что тут до Москвы ходит? — уточнила я у Инги. — Автобус? Электричка?

— Электричка, — растерянно отозвалась Инга. — А что?

— А то, что мне пора. Погостила — и будя!

— Как это?.. — залепетала Инга. — Зачем? Я наклонилась и заглянула ей в глаза, прямо в зрачки, в которых отражались и белая комната, и окно, и я на его фоне, вся из себя растрепанная.

— А затем, что я больше не желаю исполнять роль непроходимой идиотки. К тому же добровольной!

— Да никакую роль ты не исполняешь, я тебе все, все как на духу… — тут же заныла Инга.

Но я прервала ее, тряхнув за плечи, так что у нее зубы застучали:

— Короче, так… Либо ты выкладываешь мне все без утайки, либо я прямиком топаю в милицию. Думаю, для этого и в Москву-то ехать не обязательно, в ближайшем участке меня выслушают с не меньшим удовольствием.

Выпалила, а сама подумала, что если она убила Юриса, то кто ей сейчас помешает проделать то же самое со мной, и осторожно так, дрожащей рукой, хвать пистолет с полу Чтобы опередить, а может, и защититься, коли понадобится.

А Инга, до того момента белая как стена, вся пошла красными пятнами, затряслась будто в припадке и зарыдала.

— Все… Вижу, что ты мне и вправду не веришь! Да как ты только могла про меня такое подумать! — причитала она. — Подумать, что я… я… я могу на тебя руку поднять.

Мне и самой уже стало стыдно, я бросила этот проклятый пистолет туда, где он до того валялся, и отерла руку о штопаную штанину брезгливо, словно держала холодную жабу.

— А что же мне еще думать? Ты же все врешь, врешь!

Инга перестала рыдать и грустно уставилась мне в переносицу.

— Хорошо, я все расскажу. Это, я знаю, покажется тебе ужасным, но не торопись делать выводы раньше времени. Прежде дослушай меня до конца, даже если тебе моя история покажется слишком длинной.

— Ничего, мне теперь торопиться некуда.

— Тогда слушай меня и не перебивай. Я хотела убить Ованеса. Не сама, конечно, Юриса собиралась нанять, и пистолет этот его, Юриса.

Мамочки, что тут со мной сделалось после таких-то Ингиных речей, вы и представить себе не можете! Я открыла рот, но тут же закрыла его. Пусть уж выкладывает все до конца, я ведь обещала слушать не перебивая.

— Я же тебе уже говорила, что никогда не любила Ованеса… — давилась слезами Инга. Нашла чем удивить, когда это было ясно с самого начала и без ее объяснений. — Ну… Просто мне хотелось вырваться из этого порочного круга, который нас затягивает от рождения, ты понимаешь, конечно… Когда месяцами копишь, чтобы купить сапоги, какие тебе нравятся до безумия, даже ночами снятся. А потом ты едешь в троллейбусе, и пьяная в дым рожа наступает тебе на ногу со всеми вытекающими последствиями: каблук сломан, кожа потрескалась. Мечта заскорузлым ботинком втоптана в грязь… И ты думаешь: а ведь кто-то меняет эти сапоги каждый день и чем он, то есть она, лучше тебя? Видела я таких — глянуть не на что, а упакованные с ног до головы, сидят себе, треплются по мобильнику в дорогушей машине…

Ну да, старая песня о главном. Могла бы и не рассказывать. Только самые крепкие орешки вроде меня в состоянии держать в узде свои страсти, когда по ящику с утра до вечера талдычат: срочно бросайте все живое и мертвое и приезжайте к нам. Нет, лучше к нам! А у нас проверенные временем кондиционеры! А у нас стиральные машины! А у нас замечательные машинки, которыми можно обрить любимого мужа под Котовского! И что с того, что ты в этот момент сидишь в пятиметровой кухне и под аккомпанемент протекающего крана грызешь засохший бутерброд с позавчерашней колбасой? Такое впечатление, что уже у всех есть ЭТО и только ты одна на всем свете осталась в линялом халате и колготках со стрелками!