Боевой клич - Юрис Леон - Страница 100

— Вколите ему морфий. Если не поможет, то оденьте в смирительную рубашку и отправляйте его отсюда.

Он вернулся в палатку к операционному столу, и тут внесли еще одни носилки.

— Доктор, этот в очень тяжелом состоянии.

Кайзер обернулся и увидел на носилках неподвижное тело Дэнни Форрестера.

Глава 4

Чудо, которое спасло морпехов от контратаки на Тараве, не повторилось. Японцы были готовы обрушиться на разбитый десант на Красном пляже-один.

Остатки второго батальона заняли оборону. Третья рота окопалась среди кустов и камней. Рядом расположились первая, вторая и минометная роты. Уже темнело, и морпехи готовились принять бой. По молчаливому согласию офицеров, Шапиро принял командование всеми четырьмя ротами. Он обходил линию обороны, подбадривая людей, пока не наткнулся на Маккуэйда, только что вернувшегося из разведки.

Маккуэйд уселся на камень, снял каску и, отдуваясь, вытер вспотевший лоб.

— Староват я для таких вылазок, Макс, — пожаловался он. — Японцы готовят контратаку. Их там до едрени матери. Тысячи три. Четыре танка. И, конечно, вся самурайская чертовщина — флаги, сабли, горны.

Маккуэйд оглядел остатки десанта.

— Не знаю, как мы продержимся, Макс. Здесь нужен по крайней мере еще один батальон.

— Ты так думаешь? Тогда у меня есть для тебя новости. Мы отрезаны.

Сержант поднял голову и посмотрел на своего капитана. Потом безнадежно махнул рукой.

— Дай лучше закурить.

Шапиро связался по телефону с КП, где уже Марлин заменял командира батальона.

— Марлин? Это Макс. Только что вернулись разведчики. Самураи готовят контратаку. Около трех тысяч, с танками.

— Замечательно. — Было слышно, как Марлин выругался на другом конце провода. — Макс, если меня убьют, примешь батальон. Надеюсь, к завтрашнему утру у тебя останется достаточно людей, чтобы сыграть в покер на четверых.

— Что, так плохо?

— Хуже не бывает. Я собрал всех раненых, кто еще может стрелять, и сделаю все, чтобы японцы не ударили тебе в тыл. Мы пытались получить поддержку от флота, но у них и так забот хватает. На подходе японские корабли...

Когда взошла луна, Шапиро собрал всех офицеров и сержантов.

— В общем так, мужики. Я не собираюсь произносить патриотические речи. Мы или остановим японцев, или умрем. Морпехи не отступают. Если кто-то попробует — пристрелите его. Вопросы есть?

Вопросов не было, и все разошлись по местам. А Шапиро разложил одеяло и, подложив под голову каску, улегся спать.

— Разбуди меня, когда начнется банкет, — бросил он онемевшему от изумления Маккуэйду.

По цепи морпехов, напряженно ожидающих атаки, прокатился короткий рыкающий смех. Некоторые даже приподнимались, чтобы взглянуть на маленького капитана, который мастерски притворился спящим. Его маленькая хитрость удалась. Люди почувствовали себя уверенно и даже перебрасывались шутками на его счет.

Громко и резко затрубили японские горнисты, и сотни самурайских мечей сверкнули в лунном свете. Японцы пошли в атаку.

Под прикрытием темноты они шли клином, чтобы разорвать оборонительную линию десанта на Красном пляже-один. Однако случилось непредвиденное. У берега стояли два американских эсминца, с которых дали залп осветительными снарядами. Ночь сразу превратилась в день, и густая масса наступающих стала видна, как на ладони. Эсминцы тут же подошли почти вплотную к самому берегу и залпами в упор расстреливали густые цепи наступающих. По приказу Шапиро морпехи открыли огонь, когда японцы были уже совсем рядом. Они несли огромные потери. Сотни трупов лежали на песке. А вдогонку отступающему противнику беспрерывно стреляли три танка «шерман», стоявшие позади линии обороны второго батальона.

Макс Шапиро выиграл первый раунд.

На рассвете противник снова бросился в атаку. Японское командование решило любой ценой сбросить десант в море и было готово принести в жертву пять тысяч человек, которые с воинственными криками ринулись на позиции второго батальона. На этот раз они шли волнами, чтобы избежать тяжелых потерь от огня эсминцев.

Шквал огня обрушился на японцев, но это уже не могло остановить их. Они прорвались и сцепились с морпехами в рукопашную. Им удалось потеснить десант ярдов на пятьдесят, в это время подоспела вторая волна атакующих, и морпехи уже понимали, что гибель неизбежна.

И вот тогда вперед выскочил Ковбой Шапиро с двумя дымящимися пистолетами в руках, и морпехи услышали рев, сорвавшийся с его губ:

— Крови!!!

Его пистолеты опустели, и он швырнул их в наступающих японцев.

— Крови!!!

Шапиро вдруг опустился на колени. Морпехи не верили своим глазам. Легенда морской пехоты, их неуязвимый капитан корчился в агонии, как обыкновенный смертный. Кровь лилась изо рта, из носа, из ушей, но он из последних сил полз к врагу, протягивая скрюченные пальцы, чтобы еще кого-то убить, и все хрипел:

— Крови... крови...

Может, он не был человеком? Сознавал ли он, что сделал то единственное, что могло поднять его людей и заставить совершить невозможное? Что толкнуло его вперед, заставило принести себя в жертву? Или, может, Макс Шапиро был просто сумасшедшим, одержимым манией убийства и жаждой славы?

Остатки второго батальона поднялись во весь рост, но это были уже не люди. В атаку шли дикие, кровожадные и беспощадные звери, которые ревели одно слово:

— КРОВИ!!!

— Алло, говорит КП, говорит Маккуэйд, третья рота. Мы остановили их. Остановили.

— Алло, Маккуэйд, говорит КП. Подкрепление уже высаживается на берег.

После того, как второй батальон остановил и отбил контратаки японцев, битва за Сайпан для него закончилась. Батальон понес слишком большие потери, чтобы снова посылать его в бой. За последние сутки в нем сменились четыре командира: Хаксли, Велмэн, Пэган и Марлин. Но в моем сердце был всегда только один командир — Френч Хаксли. Именно он сделал из салаг настоящих морпехов, и он же заставил доказать это их собственной кровью.

Судьба Сайпана решилась, когда на остров десантировалась третья дивизия морской пехоты. Потом нас бросили на соседний остров Тиниан. Операцию по захвату этого острова называют блестящей. Заверяю вас, что это не совсем так. Я был ранен и отправлен в госпиталь на Сайпан.