Цунами - Задорнов Николай Павлович - Страница 101

Глава 24

АДМИРАЛ СТИРЛИНГ

Английская морская пехота одевалась в ярко-красные мундиры и в высокие кивера. Род войск создан для войн, которые вели в колониях, выходя на берег с кораблей. Матросы не любили этих багрянопузых, которые хотя и помогали работать на корабле, переодеваясь в парусину и рабочие синие куртки во время авралов, но все же так и оставались в глазах экипажа бездельниками с франтовской одеждой в запасе, готовыми всегда к резне.

У большинства матросов, служивших на так называемой ост-индской эскадре, складывались с китайцами преотличные отношения. В Кантоне для английских моряков китайцы приготовляли шикарнейший напиток из местной просяной водки, крепкой, как спирт, с разными подмесями, от которых англичанин сразу добрел, забывал гордость и превосходство, а потом приходил в безумный восторг. Кантон особенно ценился английскими матросами и оставался мечтой каждого мореплавателя в нижнем чине. Там можно было спустить весь свой бесполезный на корабле заработок. Не у каждого была своя милая Дженни в Гонконге. Китаец всегда знал, чем угодить и как выкачать у матроса все до последнего пенни. Английские образованные купцы были рады, что так хорошо их командам в китайских портах. Сами купцы считали себя глубоко обиженными и обманутыми маньчжурскими властями, а также своими китайскими посредниками в торговле опиумом и считали, что самые большие выгоды от этой торговли извлекаются китайскими компрадорами и что китайцы жестоко эксплуатируют англичан. Английские коммерсанты, интересы которых парламент требовал отстаивать во всем мире, не могли тягаться на деле с китайскими торговцами.

Бриджерсу мало дела до всего этого. Но морскую пехоту он терпеть не мог. Эти красные мундиры все же недостойно действовали в Кантоне, оскорбляли знакомых.

У матросов и с китаянками вообще отношения прекрасные. Как каждый белокурый северянин, матрос падок на смуглую красоту, и тот, кто давно служил в этих морях, как Джон Бриджерс, ни за что не сменял бы свою тоненькую, изящную китаянку Дженни из глубины пропахнувших чесноком трущоб Гонконга на англичанку или немку с большими ногами и с еще большими, непосильными для матроса видами и претензиями на благосостояние.

Английский флот в этих морях нов и хорошо вооружен. В портах, открытых по мирному договору с китайцами после опиумной войны, стояли винтовые суда с дальнобойной артиллерией, и, когда надо, на берег высаживалась морская пехота. Известие о том, что красные мундиры самые храбрые и смелые, широко распространилось повсюду. Любопытно, достигло ли оно Японии?

Вот теперь отряды красных мундиров идут туда. Джон Бриджерс их терпеть не мог еще из ревности. Кто сказал, что они самые храбрые?! В этом можно уверять разномастных новичков на эскадре – часть из них католики-ласкары,[109] – но не такого смельчака, как Бриджерс.

На зимнюю охоту? На Камчатке, говорят, мороз даже сейчас, летом. Если Джона Бриджерса спросят, чем он доказал свою храбрость, то он не станет отвечать. На ост-индской и на китайской эскадрах это и так известно. На парад он надевает медали. Но дело не в этом.

Он служил у Чарльза Эллиота, стоял с ним рядом, видел сам, как этот великий моряк, разговаривая со шкипером китайского корабля, вынул из-за пояса пистолет и спокойно прострелил пирату голову.

Доблесть невелика! Так вы скажете? Но надо было видеть, как это спокойно сделано. Чарльз Эллиот натерпелся от китайцев и пробовал их уговаривать, всегда полагая, что англичане и китайцы лучшие друзья. А кончил тем, что основал Гонконг. Джон под его командованием стал смельчаком. Особенно когда охотились за китайскими значками; это что-то вроде вымпелов на их джонках правительственного флота.

«Ребята, добудем еще одну…» – так, бывало, говорили товарищи. И добывали. На каждом судне была своя коллекция таких трофеев. Это на реке Жемчужной.

В виду ее низких заиленных берегов, между мелей, лоцманам известны глубины. На островах китайские идеалисты захватили однажды громадный склад опиума и сожгли. Зрелище было эффектное. Джон сам видел. После этого наш Чарльз перестал посылать унижающие достоинство британца письма к китайскому уполномоченному, и началась стрельба. А потом явились красные мундиры, не понимающие еще ни красоты плоских пейзажей на Янцзы и Жемчужной, ни прелести китайских кварталов, ни всей высоты наслаждения смесью ханьшина черт знает с чем, доставку которой хорошие китайцы – друзья моряков, бомбардировавших их город, – не прекращали во время войны.

Джону никогда и в голову не приходило, есть ли у Дженни какое-либо собственное отношение к войне. Она китаянка, но она, конечно, на моей стороне. Она женщина!

Такова была печалившая Джона история красных мундиров, которую он вспоминал, стоя с ружьем на вахте, когда по трапам на корабли, стоящие на рейде напротив Шанхая на реке, подымалась морская пехота.

Шанхай кое-чем похож на Гонконг. Улица богатых домов с колоннадами и с тяжелыми каменными оградами подошла, как кажется с рейда, к самой реке.

Тут, в Шанхае, не бывало таких побоищ, как в Кантоне, но морскую пехоту привозили сюда, в опасных случаях она высаживалась и, поддерживая порядок, стояла лагерем в городе, а в последнее время селилась в особо отстроенных, укрепленных казармах. Это с тех пор, как у китайцев идет гражданская война и они между собой дерутся под самым городом Шанхаем.

Джон прохаживается с ружьем и зорко оглядывает проходящие лодки китайцев, чтобы какая не подошла к борту и не взорвалась вместе с пароходом. «Но зачем нас гонят на север? После Японии мы должны, говорят, идти к берегам Сибири. Япония, конечно, очень интересна. Но к тому времени, когда адмирал припугнет японцев, уже все будет уничтожено у берегов Сибири другой английской эскадрой, которой командует Прайс. Зачем же нам туда? Уничтожать то, что уже уничтожено? И что в Японии? Как там почувствует себя морская пехота?» В Гонконге, когда уходили оттуда, провожая Джона, милая Дженни дала понять, что она будет очень плакать, потому что ведь это очень страшно. Японцы не китайцы. Китай – великая держава, и китайцы – очень большой народ, и они ничего не боятся. Они мирны. А японцы живут среди моря, и каждый японец, как она слыхала от американских моряков, ходит с двумя саблями и может очень остро обрезать и не побояться красномундирников в прибрежной войне. «Вы объясните им, что красные мундиры всех побеждают, – просила Дженни, – а то они могут не понять!» «Сволочи эти американцы!» – думает Джон.

109

Ласкары – матросы, уроженцы Индии.