Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна - Страница 46

Бабушка Таро стояла у ограды, видимо, ожидая меня. Я узнал ее сразу. Она протянула мне руку.

– Здравствуйте, Ландзо. Меня зовут Ирна.

Она была высокой, казалась слегка неуклюжей. И словно стесняющейся чего-то – своей старости, может быть… И доброй.

Мы пошли по дорожке, посыпанной щебнем, к дому – сравнительно небольшому, широкому, одноэтажному. Слева от нас послышались детские голоса, я обернулся на них. Двое мальчиков, лет шести и восьми на вид, играли в саду. Один из мальчишек вскарабкался на дерево и привязывал к ветке какую-то веревку. Рыжий длинношерстный песик стоял внизу и недовольно погавкивал.

– Внуки, – объяснила Ирна, словно смущаясь, – это моего младшего сына ребята. У меня самой трое детей было, трое мальчиков. А остался один. Жена его сейчас в экспедиции, а он уехал в город, ну и завез мне ребят. У них каникулы сейчас.

У порога навстречу мне появился, улыбаясь радушно, муж Ирны. Похож на нее – высокий, неуклюжий на вид. Глаза только светлые, а не черные, как у нее.

– Здравствуйте, Ландзо. Мы очень вас ждали. Меня зовут Геррин.

Дом был внутри очень тихий, чистый, покойный. Слышно тиканье часов, щебетанье птиц за окном. Не хватает только деревянных скрипучих половиц и полосатых плетеных ковриков – был бы типичная старинная лервенская хижина, теперь такие только в музее увидишь. Здесь, конечно, пол был обычный – вариопластовое покрытие в рыжую клеточку. Но вот мебель вся деревянная, по стенам вьется зелень, пейзажи на стенах… И дух общий – старины, тишины, покоя. Круглый березовый стол, толстая скатерть, дымящийся чайничек, печенье в вазочке на столе.

– Садитесь, Ландзо, садитесь…

– Ирна сама пекла. Это хобби у нее такое появилось теперь, – сообщил Геррин, – вы попробуйте.

– Для Ландзо, наверное, в этом нет ничего удивительного, – стесняясь, заметила Ирна.

– Нет, почему же, – пробормотал я. У нас тоже редко кто готовит сам… у семейных-то да, но ведь я и не жил еще в семье. Я прикусил печенье. Действительно… вкусно, но не просто вкусно, а совсем по-особенному. Автомат никогда так не приготовит. Сам тихий, нежный дух Ирны, сама забота ее, тихая радость – и не объяснить, почему, но я чувствовал это на языке.

Старики улыбались, глядя на меня. Молчали. Странно, но и мне не хотелось говорить. И еще казалось, что эта тихая полуулыбка – нормальное, привычное их состояние. Послышалось чье-то легкое топотание, из двери выбежала маленькая девочка. Лет трех, разряженная донельзя – в белые с розовыми и оранжевыми оборочками, кружевами, блузку и штанишки, с огромным бантом в виде розы в трогательных легких темных волосах. Застенчиво поглядела на меня, вскарабкалась на руки бабушке и спрятала лицо у нее на груди.

– Ну, Лиль, ты чего? – Ирна попыталась оторвать девочку от себя. – Это хороший дядя. Его зовут Ландзо.

Повернулась ко мне.

– Наша баловница… У нас было трое сыновей. Старших двух уже нет, а у младшего – тоже одни мальчики, трое. И вот последняя у них получилась только девочка. Как ждали… – Ирна с любовью погладила девочку по голове.

– И у Лина был сын, – грустно добавил Геррин. Налил мне чаю в высокий бокал, – вы пейте, Ландзо.

Девочка что-то зашептала бабушке на ухо. Та встала с ней на руках, вышла, пояснив на ходу.

– Хочет, чтобы я ей игру достала.

Игру… я подумал, что рассказать им что-либо будет невозможно. Очень милые люди, хорошие люди. Любят детей. А могут ли они представить ребенка, который вообще никогда не имел игрушек? Которому объясняли, что играть – это глупо и недостойно общинника? То есть игры, конечно, терпели, но именно только терпели.

– Лин… отец Таро, – заговорил Геррин, – наш старший сын. Старше других на двенадцать лет. И он единственный из нашей семьи, кто не пошел в науку. Мы-то с Ирной физики, хотя работаем теперь уже только на земле.

– Я думал, вы… как это у вас называется? На положении ветеранов, – брякнул я.

– Ну какой в этом смысл… мы же здоровы, зачем отказываться от работы, – пожал плечами Геррин. – Ирна вот в этом году прошла в комиссию по разработкам по плазме. И сыновья у нас… младший занимается физикой подпространства. Второй был планетологом… он и погиб на Изеле. А Лин вот… сначала работал в полиции, потом в какую-то суперсекретную службу перешел… потом решил на Анзоре остаться.

Надо же… физики. Я украдкой огляделся. Живут, как в сказке: жили-были дед да баба… и занималась баба физикой плазмы.

Ирна вернулась, села за стол.

– Ну, старый, что ты тут наплел? – спросила она у мужа. – Ландзо, так вы хорошо знали Таро? Ведь мы его никогда не видели. Лин все хотел привезти его сюда…

– Я его знал с двенадцати лет, – я опустил глаза. Чудовищная несправедливость…

Это я должен был умереть, а не Таро. Его ждали, его так хотели увидеть. Для него здесь – дом, бабушка с дедушкой, дядя, племянники. Этот мир – для него. Но он – не дошел, а дошел я, чужой этому миру и не нужный… только для того, чтобы рассказать о Таро?

– Вы знаете что-нибудь об Анзоре? О нашей жизни? – спросил я, – иначе мне будет сложно рассказывать.

– Конечно, знаем, – ответила Ирна, – для нас это было очень важно… мы узнали все, что можно узнать. Даже язык , – добавила она на лервени. Не так чисто, как Дэцин, но все же… Я посмотрел на нее.

– Вы говорите по-лервенски ?

– Не очень хорошо , – ответила она, – мы уже забыли язык,да и практики не было

– Прошло много лет… – сказал Геррин на линкосе, словно извиняясь, – мы не пользовались языком, и он забылся.

– Номер Таро, – сказал я, – был двести двадцать первый. Я много лет даже не знал, что у него есть фамилия…

Я начал рассказывать. С самого начала. С того момента, как Таро пришел в нашу школьную общину. Как мы долго не общались с ним, и потом он отметелил парней, напавших на Арни. Как с этого момента мы подружились… Когда мне не хватало слов на линкосе, я без колебаний переходил на родной язык, и квиринцы понимали меня. Я рассказал о нашей дружбе. Но больше старался говорить о Таро, хотя об Арни тоже получалось… Каким Таро был сильным. Сильнее всех. Позже он рассказал, что отец научил его приемам рэстана и вообще сделал сильным. И еще он был бесстрашным. Рэстан рэстаном, но когда на тебя идут шестеро старших парней с цепями… Таро никогда ничего не боялся. Как он интересовался техникой. Для него любой механизм собрать и разобрать было – раз плюнуть. У него было техническое мышление, так говорил наш преподаватель ремесла. И как в походе, а потом на сборах Таро казался просто железным, он и нес на себе больше всех. И Арни один раз тащил, когда тот свалился во время кросса. На самом деле Таро тоже было тяжело, но он умел терпеть. Про девочек я не стал подробно рассказывать. Наоборот, слегка приукрасил, сказал, что у Таро появилась любимая девушка, а про то, что она его бросила, промолчал. И рассказал про наш побег. Ведь только тогда Таро признался нам, что он – квиринец. И рассказал нам про родителей, про то, что он рос не как все. Они с Арни могли бы остаться еще, но решили разделить мою участь.