Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 107

Прошлый раз в Москве и Сан-Франциско я тоже думал, что успешно скрываюсь от противника, а практически сам шел в руки то к друзьям Панина, то к Артуру.

Вдруг стало интересно узнать, где он может быть сейчас, и Вера тоже. Живы, то есть мертвы ли? Несмотря на все предыдущее, выручили-то нас с Аллой именно они. Последнее время мен вдобавок все больше интересовало, что же такое Артур увидел все-таки в своем загробном мире? Нельзя ли как-нибудь заглянуть туда и мне, оставаясь одновременно безусловно живым?

Только не сейчас мне об этом думать... Что же все-таки подразумевали те, кто послал меня на это странное задание? И вдруг я понял. Или показалось, что понял.

Подставка это, элементарная подставка. Они знали, что Людмила – не курьер. Она точно агент-двойник. И возможно, на той стороне занимает более важный пост, чем здесь. Опытная женщина. Во всех смыслах. А я то со стороны должен казаться лопухом. Но не совсем развесистым. В меру. Слишком для полного дурака прилично и интеллигентно выгляжу. Информированным, знающим нечто полезное человеком, но не профессионалом разведки. С этих позиций и идет игра.

А какова должна быть моя установка? Независимо от цели, с которой меня используют. Ну, вот хотя бы так: в любой ситуации – выжить. Действовать в любой обстановке с единственной целью – вернуться живым. Все остальное вторично. Уцелел я во всех катаклизмах – желаю, чтобы так было и впредь. Точка. Нам с Аллой, может еще и детей нарожать предстоит.

Шульгин мне рассказывал о существующем здесь государстве Израиль-в-Палестине. В моем мире, согласно договору между Теодором Герцлем и лордом Керзоном, подобное государство создано на севере Кении. На территории, некогда подвластной любовнице Соломона, царице Савской. С точки зрения ортодоксов, более легитимной, чем Палестина. Еврейское государство именно в Палестине имеет право возродить только Машиах. (Мессия по-нашему.) Так вот у них там, в армии, закон – в любых условиях военнослужащий должен прежде всего сберечь свою жизнь. Попав в плен, может принимать любые условия врага, выдавать любые военные тайны, делать что угодно, но выжить. Жизнь настоящего еврея дороже всего. Даже стратегические планы можно переделать, а человека не воскресить! Разумная позиция. Хотя есть у них и другие законы, менее гуманные, но не менее логичные о заложниках. Переговоры с террористами о судьбе заложников не ведутся никогда. Их можно попробовать спасти силой или хитростью, но выкупать ценой уступок – нет. Как сказал Шульгин: «Умерло так умерло». Тем самым ценой даже гибели нескольких невинных людей на будущее устраняется сам смысл такого рода терроризма. И в перспективе избавляются от смерти тысячи и тысячи потенциальных жертв терроризма.

Непривычная для европейца, но исторически, очевидно, оправданная позиция. Вот и мне надо привыкать. Но что все-таки меня тревожит? Ладно, подождем развития событий. Ситуации надо зреть, говорил один из моих инструкторов, но давно и не здесь, через сто двадцать лет на базе Дальней Галактической разведки.

Перед самым рассветом я задремал, невзирая на принятую таблетку стимулятора. Совсем ненадолго смежил веки и тихо-тихо поплыл... А когда открыл глаза, в комнате было совсем светло и у изголовья стояла Людмила.

Непричесанная, в наброшенном на плечи халате, из-под которого выглядывали белые до синевы, совершенно не загорелые ноги. Сейчас ее рыхлая нагота вызвала у меня чувство, близкое к отвращению.

– Проснулся наконец? – спросила она, зевнув. – А я вчера эту комнатку и не заметила.

– Что ты вообще могла заметить? – грубо спросил я. – Который теперь час?

– Половина восьмого. Нам пора. Кафе открывается в девять, пока оденемся, пока доберемся. Лучше забрать посылочку поскорее...

В давешнее кафе мы вошли ровно через пять минут после открытия, и все тот же буфетчик-армянин посмотрел на нас с легким удивлением. Не знаю, что уж он там подумал, но изобразил радушие человека, который счастлив, что его заведение понравилось случайным клиентам и они пришли в него снова.

Пока я заказывал плотный завтрак на двоих – поесть-то все равно надо, Людмила скрылась в ватерклозете.

Да и где еще наскоро спрячешь небольшую вещь в незнакомом помещении? Разве что под столешницей пристроить. Можно, но риска больше, что случайно обнаружат, хотя бы и уборщицы.

Едва я успел нацепить на вилку шкварчашую, только что поджаренную сосиску в томате, входная дверь открылась, и по лестнице спустились двое не слишком уже молодых мужчин, при взгляде на которых я сразу понял, что это не просто случайные посетители.

Лица у них были совершенно другие. Значит, все правильно, в своих предположениях я не ошибся. Я гораздо медленнее, чем мог это сделать, сунул руку в карман. Пожалуй, я сумел бы положить обоих, только, зачем? Люди, очевидно, имеют ко мне какие-то вопросы. Тот, что стоял слева, направил мне в лоб ствол «нагана», который держал за спиной, а его напарник в довольно приличном темпе бросился вперед, не особенно технично, но резко ударил меня по предплечью. «Беретта» отлетела в угол. Я отступил на шаг назад и поднял руки.

Из туалета выскочила Людмила, с грацией пантеры, нет, скорее львицы (пантера для сравнения не подходит, худовата), метнулась за гулко стукнувшимся о дубовый стол пистолетом.

И мастер рукопашного боя выхватил свой «браунинг», и даже вновь возникший на пороге буфетчик оказался при тяжелом, внушительного вида «манлихере». Александра бы Ивановича сюда, полюбоваться на коллекцию стволов.

– Все, все... – я выставил перед собой ладони. – Никаких эксцессов. Против таких шансов я не играю. Что вам от меня нужно? Денег у меня три червонца с мелочью, документов при себе никаких, кроме шоферских прав, если вы из ГПУ – контрреволюцией не занимаюсь. Мирный обыватель...

И посмотрел вопросительно-удивленно на Людмилу. Мол, все у нас с тобой нормально вышло, так что же ты теперь?

Она ответила мне холодным, даже слегка презрительным взглядом.

– Здесь мы разговаривать не будем, – ответил вместо нее человек в серой в полосочку тройке из недорогого материала под расстегнутым пальто. – Будьте благоразумны, и вам ничего не грозит. Прошу вас... – И ко мне подошел второй, держа в руках широкую черную ленту.