Свадебное путешествие Лелика - Экслер Алекс - Страница 62

— Пойдем, Макс, — сказал Лелик сурово. — Надо уже отстреляться. А со Славиком за этот музей мы позже разделаемся. Во время обеда.

— Ну, пошли, — согласился Макс, и друзья отправились внутрь узенькой кабинки, находящейся за указанной Славиком дверью…

Ровно через две с половиной минуты дверь кабинки открылась, и Лелик вместе с Максом появились на пороге. Славик стал напряженно вглядываться в их лица, понимая, что это был его последний шанс реабилитировать себя и весь Музей секса. Однако лица друзей были непроницаемы и даже суровы. Некоторое время Лелик с Максом просто молча смотрели Славику прямо в глаза. Тот занервничал.

— Ну что, что? — не выдержав, спросил Славик. — Неужели и это не понравилось?

— ЭТО? — спросил Лелик, стараясь говорить максимально едко. — Как ЭТО может понравиться?

— Ну, не знаю, — совсем растерялся Славик. — Туристы были в восторге. Выходили все красные и довольные. Многие смущались.

— Слав, — сурово сказал Лелик. — Даже если они в эту кабинку заходили и вдвоем, причем мальчик с девочкой, они все равно никак не могли бы стать красными и довольными. Не успели бы за две с половиной минуты.

— Протестую, — сурово сказал Макс. — Красными они как раз с легкостью могли стать. Как мы сейчас. От духоты или от злости.

— Протест принимается, — согласился Лелик. — Красными они могли стать. Но довольными — никогда.

— Неужели все так плохо? — упавшим голосом спросил Славик.

— А ты сам там был? — спросил Макс.

— Нет, — признался Славик.

— Тогда все понятно, — сказал Лелик Максу. — Славик опять купился на рекламу. Ну что за человек?

— Так что там, что? — совсем разволновался Славик.

— Там, — медленно ответил Лелик, — самая обычная порнуха. Очень низкого качества.

— И все? — удивился Славик.

— Нет, — сказал Лелик, — вовсе не все. Эта порнуха стоит десять гульденов за две минуты. А в Москве на Горбушке трехчасовая кассета значительно более высококлассного действа стоит чуть меньше десяти баксов. Если три часа разделить на две минуты и умножить…

— Все, — сказал Славик, разозлившись сам на себя, — я понял. Не продолжай. Потерянные гульдены я готов тебе компенсировать.

— Дело не в гульденах, — объяснил Лелик. — Мы потеряли веру в людей. Но главное — веру в музеи секса. Это же надо так испохабить такую благодатную тему!

— Хорошо, — ответил Славик, — я понял. Музей вам не понравился. Я виноват и готов компенсировать расходы. Больше ничего советовать не буду, хоть режьте меня.

— Разозлился, — констатировал Макс.

— Он просто эту порнушку не видел, — объяснил поведение Славика Лелик. — Да за такую порнушку надо бейцы отрывать! Ни тебе сюжета, ни стиля! Тетка дышала совершенно ненатурально. А уж стонала… Да за такой стон ее Станиславский удавил бы к чертовой матери тем самым ружьем, которое должно выстрелить в третьем акте.

— Точно, — сказал Макс. — Удавил бы в самом первом половом акте. Кстати, мы жрать когда-нибудь будем?

— Вечно ты разговор о высоком искусстве сведешь к пошлой жратве, — попенял другу Лелик.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Макс. — Эта тетка так чавкала, что у меня возбудился зверский аппетит.

— Ну и ладно тогда, — решительно заявил Лелик. — Тогда пойдем обедать. Платит Славик. Он должен компенсировать наш моральный ущерб.

— Принято единогласно, — поспешно сказал Макс.

Славик ничего не ответил, а просто молча зашагал к выходу из музея. Лелик с Максом последовали за ним.

Музей Ван Гога

Обедали они в небольшом ресторанчике, расположенном на той же улице, где находился так разочаровавший Лелика с Максом Музей секса. Во время еды друзья почти не разговаривали. Славик смотрел в тарелку и мрачно двигал челюстями, всем своим видом демонстрируя смертельную обиду. Лелик с Максом, наоборот, находились во вполне благодушном настроении и во время обеда перемигивались, подавали друг другу всякие знаки бровями и подхихикивали.

— Ну что смешного, что? — наконец не выдержал Славик, когда Лелик в очередной раз что-то там показал Максу и тот прыснул прямо в тарелку с супом.

— Между прочим, мы не по поводу твоего музейного секса хихикаем, — объяснил Лелик.

— А по поводу чего, как не по поводу музея? — сварливо поинтересовался Славик. — Может быть, у вас просто обычные предсвадебные влюбленные игры?

Лелик насупился.

— Кстати! — обрадовался Макс. — Леха, в конце концов, мы когда брачеваться-то будем? Ты мне вола не тяни. Это, можно сказать, гвоздь всей поездки. Если ты на мне не женишься, будешь гад последний, точно тебе говорю.

Лелик еще больше насупился.

— Вообще-то, — сказал он, — мы хотели сначала в Музей Ван Гога.

— Слушай, Слав, — сказал Макс приятелю. — Я за Леху уже просто боюсь. Его так тянет в этот Музей Ван Гога, что мне уже в голову приходят всякие нехорошие мысли…

— Какие это нехорошие мысли тебе могут приходить в голову по поводу Ван Гога? — возмущенно спросил Лелик.

— Мне не по поводу Ван Гога приходят нехорошие мысли, — объяснил Макс. — Мне по поводу тебя приходят в голову всякие нехорошие мысли. Мне кажется, Леха, что ты заболел опасным заболеванием, которое называется вангогизм. Люди при этом не могут ни о чем другом думать, кроме как сходить в Музей Ван Гога, чтобы удовлетворить свою нездоровую страсть. Они не могут ни есть, ни пить, а все только и талдычат: «Вангог, вангог, вангог, вангог», как будто никаких других художников в природе не существует.

— Между прочим, — заявил Лелик, — такой художник в природе только один. Других таких нет. На это указывает слово «Ван» в его фамилии, что в переводе с английского означает «единственный».

— А «Гог» в его фамилии что означает? — невинным голосом поинтересовался Макс.

— Что «Гог» означает? — переспросил Лелик, чтобы выиграть немного времени для маневра.

— Ну да, — кивнул Макс. — «Гог». Что именно означает этот «Гог»? Может быть, это какое-нибудь другое, глубоко английское слово, как и «Ван»?

— «Гог» ничего не означает, — разгорячился Лелик. — Это просто фамилия. Зато слово «Ван» доказывает, что это один-единственный художник в мире и что других таких художников не существует.

— Ты достал уже своим вангогом-магогом, — сказал Макс. — Третий день о нем талдычишь. Что с тобой такое, Лелик? Раньше ты не был склонен к сексуальным извращениям подобного плана.

— Ах вот как?!! — возмутился Лелик.

— Ну да, — ответил Макс. — Именно так.

— Вот как ты заговорил! Слав, ты глянь на него! На меня наезжают!

— А я что? — пожал плечами все еще дувшийся Славик. — Парируй. Как музей критиковать, так первый. А как с Максом воевать, так сразу к Славику.

Лелик задумался.

— Правда глаза колет, — заметил Макс. — Крыть нечем.

— Вы оба, — сказал Лелик, — два негодяя. Один таскает нас по каким-то дурацким музеям, где всего секса — башка на банкноте в десять гульденов, которые с нас содрали, а другой — так просто кусает жопу кормящей его руки.

— Интеллигентность из тебя так и прет, — хладнокровно сказал Макс. — Какие выражения! Ван Гог был бы в восторге!

— Все, — сказал Лелик, внезапно успокоившись. — Я на тебе не женюсь. Никогда. Распрощайся с этой мыслью.

— Так не честно! — оскорбился Макс.

— Ничем не могу тебе помочь, — любезно ответил Лелик, тут же приходя в хорошее настроение. — Подавай протест в ООН.

— Я сделаю проще, — сказал Макс. — Я применю свою оставшуюся американку.

— Для чего?

— Для того, чтобы ты на мне женился, — объяснил Макс любезно. — Итак, я использую американку. Женись на мне, Лелик. Теперь ты обязан.

Лелик задумался.

— Все честно, — подтвердил Славик. — Имеет полное право. Желание вполне четкое и корректное. Тем более что ты сам собирался на нем жениться.

— Макс, вот странный ты человек, — произнес Лелик. — Я на тебе и так обещал жениться. Зачем ты меня драконил до того момента, пока я не озверел? Не пришлось бы тратить американку.