Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака - Эпосы, легенды и сказания - Страница 51

Часть ночи прошла, Канун сказал:

– О Кафур, вставай, надо идти – пришло время действовать, пока ничего не переменилось, лучшего часа нам не дождаться.

Встали они и пробрались к тому дому. Посмотрели направо, налево – никаких сторожей нет, но ни отверстия, ни щелки, ни скважины тоже не видно, и подкоп бесполезно рыть, потому что сплошной камень кругом. Подошли они к двери, осмотрели замок. Канун был человек сильный, такой, что мог слона с ног свалить. Ухватился он за замок, поднатужился. Дрогнула дверь, он еще приналег и сорвал замок. Дверь настежь распахнулась. Влезли они в дом, все внутри обшарили – никого нет. Канун сказал:

– Кафур, чую я, что они здесь. Надо все осмотреть – может, они в подполье.

Еще раз они весь дом обошли – вход в подвал искали, пока не заметили в глубине дома дверцу железную, на замок запертую.

– Вот они где! – говорит Канун. Выломал он и этот замок, открыл дверь – показалась лестница. Спустился Канун по той лестнице, приветствие сказал. А Катран, Катур, Сейлем и Мехран-везир спали. Проснулись они, перепугались: что, мол, им средь ночи от нас нужно? Воскликнули:

– Братец, благородный муж, кто ты есть, что вам ночью глубокой от нас надо? Коли ты по нашу душу явился, так выведи нас из этого подземелья наружу, чтобы мы свет божий увидали, вольного воздуха вдохнули напоследок. А уж потом делай, что захочешь.

Канун сказал:

– Не бойтесь, богатыри, это ведь я, Канун!

Катран услышал имя Кануна, обрадовался, от сердца у него отлегло. Он спросил:

– Кто с тобой еще, исфахсалар?

– Кафур, – ответил тот.

– Ну, так не теряйте времени, за работу!

Вытащил Канун напильник, начал пилить цепи Катрана. Надпилил, а тут Катран поднатужился и разорвал оковы. Снял Канун колодку с шеи Катрана, цепи с рук – там особенно прочные оковы были, высвободил Катура, Сейлема и Мехран-везира, и они все поднялись наверх.

Катран, как почувствовал себя на свободе, вскричал:

– Оружие мне и коня!

– Повинуюсь, – ответил Канун. Вышли они с Кафуром, привели четырех лошадей, оседлали их, оружие для всех четверых принесли, те вооружились и сели в седло. Канун и Кафур впереди встали, и они тронулись в путь, выбрались из ущелья и ехали до тех пор, пока ночной мир не расстался со своими темными одеждами и не наступил день. Они доехали до какой-то лужайки, и Катран сказал:

– О богатырь Канун, давай сделаем здесь привал и отдохнем, а то мы устали. Поспим немного.

– Коли это необходимо, – ответил Канун, – в сторону подайтесь, вон на тот лужок, а то здесь проезжая дорога, всякий ходит, не ровен час, случится что-нибудь. Сейчас я вокруг лужайки объеду, осмотрю там все.

Приехали они на тот лужок, спешились, лошадей спутали, пастись пустили. Канун сказал:

– Смотри, Кафур, не зевай, они-то ведь измучены заточением да бессонницей, пусть поспят немного, а я за дорогой смотреть буду.

– Повинуюсь, – ответил Кафур.

Вышел Канун на дорогу, взад-вперед дозором ходит, пока не стало время к вечеру клониться. Тогда Канун вернулся к ним. Поднялись они, сели на лошадей и пустились в путь, пока не доехали до какой-то горки. А время уж за полночь перевалило. Поднялись они на гору, видят – внизу множество огней, факелов, а это был лагерь Хоршид-шаха. Сиях-Гиль и Сам с четырьмя тысячами всадников в ночной дозор выехали.

Катран, Катур, Сейлем, Мехран-везир и Канун с Кафуром с горы вниз спустились, навстречу отряду поехали. Катран говорит:

– Нам никак невозможно вернуться к Газаль-малеку опозоренными! Катур, ты заезжай справа, а ты, Сейлем, слева, а я прямиком на них поскачу. Мехран-везир и Канун с Катуром втроем пусть на дорогу выезжают, нас дожидаются. Может, удастся нам для Газаль-малека гостинец из тюрьмы привезти.

Разъехались они каждый в свою сторону, испустили боевой клич: «Да пребудут во веки веков Армен-шах и Газаль-малек», выхватили мечи и бросились на тот четырехтысячный отряд, застигли его врасплох и давай крушить. В дружине Сиях-Гиля закричали, стали отбиваться, а ночь темная, своих от врагов отличить невозможно. Враги-то словно три волка голодных, что в овечью отару ворвались. И так они свирепствовали, пока не сошлись Катран с Сиях-Гилем. Схватились они, осыпая друг друга ударами, как вдруг Катран нацелил копье и вышиб Сиях-Гиля из седла. Тотчас сам спрыгнул на землю, связал противника, а тут Сам-пахлаван подскакал и крикнул:

– О презренный, держись!

Хотел он поразить Катрана, но Катур из-за спины его вывернулся, ударил палицей его по плечу, да так, что тот вдвое согнулся, к гриве коня припал и меч из рук уронил. Лишился он сознания и свалился на Катрана. Связали они и его тоже, а сами опять бросились в бой, многих воинов из того отряда на месте положили.

Дошел слух о том до лагеря. Хоршид-шах приказал всему войску выступать, чтобы поражения не потерпеть. Ему доложили:

– Какая-то шайка разбойников напала, захватила Сиях-Гиля и Сама.

Это известие очень огорчило Хоршид-шаха, он сказал:

– Пока они на нас не напали, мы о них и не слыхали… Сколько их было и кто их предводитель?

Один из дозорных ответил:

– Большого войска там не видно было. Но слыхал я, как один говорил: «Я Катран», а другой: «Я Катур», а третий: «Я Сейлем». Очень они грозно кричали, но, по моему разумению, больше трех человек их там не было.

– Как это может быть, ведь они же в заточении? – удивился Хоршид-шах.

Там присутствовал Аргун, Хоршид-шах на него закричал:

– Не ты ли говорил, что твоя темница прочная, такая, что из нее никто никогда не выберется, что из ущелья Бограи сбежать невозможно?! О горе, пока Самак делами своими занимался, мы их проглядели, зазря упустили!

– О шах, понять не могу, как это случиться могло?! – говорит Аргун. – Надо послать кого-нибудь выяснить, в чем дело. Может, кто-то еще их именем прикрылся?

Так они раздумывали и рассуждали, как вдруг прибыл верный человек из ущелья Бограи. Еще не рассвело, а он уж входил к Хоршид-шаху. Поклонился посланный и сказал:

– О шах, пленники бежали! Хоршид-шах воскликнул:

– Вот видишь, Аргун, что ты наделал? Я на твои слова положился, и пленники улизнули!

– О шах, я прямо не знаю, как это могло выйти, – ответил Аргун. – Прочнее этой тюрьмы на свете нет!

Шах спросил посланца:

– Как же это произошло? А посланец тот был Самран, он сказал:

– Дело было так, шах. Приехали к нам двое, сто харваров вина привезли. Бограи все вьюки опечатал, чтобы шаху послать. Потом завели мы их в ущелье, чтоб за вино расплатиться. Они стали Бограи просить: дескать, желаем ущелье осмотреть. Когда мимо проходили, спросили, кто, мол, здесь сидит. Я сказал, и мы оттуда ушли. Остались они ночевать в ущелье, да и увезли пленников. Бограи послал меня вам сообщить.

Хоршид-шах. Фаррох-руз и богатыри очень расстроились: ведь вырвавшись на свободу, три таких богатыря многое смогут натворить, да еще Сиях-Гиль и Сам попали в плен.

28

Сорхвард – букв, «рыжий лев».