Камни Фатимы - Вульф Франциска - Страница 73

– Рад и я, Нух II ибн Мансур, господин и повелитель всех верующих Бухары, – вежливо ответил Али и попытался непринужденно улыбнуться, хотя страх сковал ему челюсть. Он вспомнил Моисея Бен Леви, одного богатого купца-еврея.

Около года назад Моисей нежданно-негаданно умер после праздничной трапезы у эмира, устроенной в его честь. Поговаривали, что Нух II не простил еврею того, что его лошади показали на скачках лучшие результаты и пришли к финишу первыми. Рассказывали, что во время трапезы Моисей жаловался на странный вкус одного специально приготовленного для него блюда. Это были, конечно, всего лишь слухи, ничем не подтвержденные. Может быть, Нух II и не имел никакого отношения к смерти еврея. Моисею шел уже шестой десяток, и у него было слабое сердце. Но почему в голову Али пришла именно эта злосчастная история?

– Премного благодарен за ваше приглашение, – продолжал Али, стараясь, чтобы его голос не дрожал. – Для меня честь – принять участие в этом праздничном ужине.

Нух II громко рассмеялся.

– Уважаемый друг! Это для меня честь – видеть у себя в гостях великого целителя! – Он сделал протестующее движение рукой. – Никаких возражений! Я знаю, о чем говорю. Только взгляните на мой нос. Без вашего искусства он сросся бы так криво, что я стал бы посмешищем для всех верующих. Нет-нет, вы слишком уж скромны, Али аль-Хусейн. – Нух II так сильно ударил его по плечу, что у того чуть не слетел с головы тюрбан. – Ну, проходите, садитесь. Сегодня вы заслуживаете почетного места.

Эмир представил Али другим гостям, полудюжине мужчин. Среди них были Ахмад аль-Жахркун, великий визирь, и несколько чиновников высокого ранга, к которым лейб-лекарь в разное время приглашался для решения несложных медицинских проблем.

Пока слуга помогал Али снять плащ, хозяин трижды ударил в ладоши. Музыканты заиграли тихую приятную мелодию, и слуги начали вносить на подносах, блюдах и чашах самые изысканные яства. Они ходили между гостями, и каждый мог взять то, что ему нравилось, в любом количестве. Предлагали нежные паштеты с козьим сыром и мясом, маринованные с чесноком овощи, шашлык из мяса ягнят с острым соусом, приправленные специями окорочка цыплят, превосходная на вкус каша из проса, йогурт с огурцами и чесноком, жареных диких уток, еще теплых, прямо из печи, кунжутные лепешки и многое-многое другое. Али с удивлением смотрел на это кулинарное изобилие. Всякий раз, когда слуга предлагал отведать что-либо из чаши или с подноса, ему казалось, что это кушанье самое вкусное из всех, какие он когда-либо пробовал в своей жизни. Он начал завидовать эмиру, имевшему такого талантливого повара. И уже всерьез задумался над тем, что неплохо было бы и ему иметь подобного кулинара. Пожалуй, стоит попросить у эмира в качестве подарка мастера поварского дела такого же высочайшего класса.

Когда гости насытились, Нух II хлопнул в ладоши и приказал принести кофе. Сытый и довольный Али удобно расположился на банкетке и осторожно пригубил горячий напиток. Уже после первого глотка Али почувствовал, как его покинула усталость, овладевшая им после продолжительного роскошного ужина. Похоже, то же ощущение испытывали и другие гости, так как разговоры вспыхнули с новой силой. Особо поразила Али общительность Ахмада аль-Жахркуна. Он знал великого визиря как молчаливого, немного брюзгливого и замкнутого человека. Но в этот вечер тот улыбался, делал интересные замечания во время беседы, и это ни в коем случае не касалось предостережений или выдержек из глав Корана. «Наверное, мне просто не удалось узнать его как следует», – подумал Али и вновь пригубил изысканный напиток.

Нух II кивком головы подал музыкантам знак, и дирижер почтительно поклонился. Барабанная дробь зазвучала быстрее, флейты и лютни заиграли громче и радостнее. Он с удовольствием бы похлопал в ладоши в такт понравившейся музыки, но в таком избранном кругу это было не принято. И он позволил себе лишь отбивать такт ногой, что было совсем незаметно под фалдами его наряда. Когда музыканты закончили играть, в зале воцарилась тишина. Потом подала голос одна флейта – протяжный, обольстительный звук, мягкий и шелковистый, как ночь или объятия женщины. В предвкушении чего-то необычного Али выпрямился на своем месте, другие гости начали оживленно перешептываться. И действительно, ждать пришлось недолго. Из-за занавеси, закрывающей один из проходов дворца, появилась изящная ступня, потом совершенной формы голень. Тихо зазвенели колокольчики, когда ножка в такт флейте совершала танцевальные па, напоминающие движения гибкой змеи. Потом показалась рука, повторяющая движения ноги, и наконец перед гостями предстала очаровательная танцовщица в легком, воздушном одеянии, едва прикрывающем точеную фигурку. В первый момент щеки Али залила краска. Стараясь скрыть смущение, он повернулся к Ахмаду. Великий визирь сидел на банкетке и безотрывно смотрел на танцовщицу. Цвет его лица менялся с ярко-красного до смертельно-бледного с пугающей быстротой. Похоже, великий визирь был близок к апоплексическому удару.

«Буду надеяться, что удара не случится», – подумал Али. Ему совсем не хотелось, чтобы вечер был испорчен.

Он вновь повернулся к танцовщице. Мелодия флейты зазвучала немного быстрее, тихо вступили барабаны. Танцовщица двигалась с несравненным изяществом, будто паря над мраморным полом. Соблазнительно вращая бедрами в такт музыке, она наклонялась назад, касаясь головой пола, и вновь выпрямлялась. Али зачарованно смотрел. Барабанная дробь звучала все быстрее, и все быстрее двигалась танцовщица. Ее черные длинные волосы развевались, как темная вуаль, вплетенные в пряди серебряные жемчужины сверкали в свете масляных ламп. Как мог человек, созданный по образу и подобию Аллаха, так изящно двигаться? Али не мог оторвать взгляда. Как загипнотизированный, он следил за великолепным танцем. Наконец она упала на колени почти у самых ног Али. В тот же миг музыка стихла, и громкая барабанная дробь возвестила об окончании действа.

Юная прелестница еще некоторое время оставалась недвижима. Волосы закрыли ее лицо и веером рассыпались по полу. Потом она грациозно поднялась. Улыбаясь, поклонилась и легкими быстрыми шагами исчезла за занавесью. Лишь после этого Али почувствовал, что оцепенение прошло.