Скорость, маневр, огонь - Иванов Анатолий Степанович - Страница 23

Все понимали, что задача эта нелегкая и всякое может случиться.

А туман не рассеивался. Только часам к одиннадцати немного посветлело. Майор Осипов собрал летчиков.

– Ну, как, товарищи, сможем взлететь в такую погоду?

– Надо взлетать. Неровен, час, снарядами накроет, – произнес не спеша Терпугов.

– Я тоже думаю, надо взлетать, – поддержал его Виктор Орлов.

– Тогда взлетаем, – решительно скомандовал Осипов. – Капитан Терпугов, начинайте. По самолетам!

Машина за машиной исчезали в тумане. Взлетев, истребители сразу же начинали пробиваться вверх. Верхняя граница тумана не превышала 350 метров, а дальше – безоблачное, ясное небо. Там, наверху, самолеты собрались четверками, набрали высоту и в боевых порядках пар и звеньев взяли курс на «Большую землю».

Прошло уже более получаса, как улетел полк. На аэродроме остался один самолет и командир полка майор, Осипов. Досадная задержка – поломка автостартера, а другой машины не было. Но вот, наконец, все исправно.

Осипов взлетел, вырвался из тумана и тут же, над облаками, был встречен четверкой «мессершмиттов».

Еще не затих гул мотора взлетевшего самолета, как заурчали моторы тракторов и от взлетной дорожки не осталось следа.

Фашисты бросились в атаку на Осипова, но сбить его так и не смогли. Самолет был весь изрешечен, мотор работал с перебоями, а командир тянул в сторону Тамани. Наконец, миновав Керченский пролив, он произвел посадку в поле, на фюзеляж.

Через двое суток Осипов прибыл в свой полк, расположившийся теперь на полевом аэродроме, возле станции Гостагаевской.

Над полями Кубани

– Ну, рассказывайте, как долетели? – спросил командир полка, еле держась на ногах от усталости.

– Благополучно, – доложил Лев Терпугов. – До вашего прибытия пришлось взять командование полком на себя. Десятка полтора самолетов придется подлатать. Часть технического состава прибыла только сегодня уже работает. Плохо им пришлось на переправе.

– А меня чертов стартер подвел. Потом немцы в воздухе насели, едва ноги унес. Самолет жалко, искромсала живого места нет… Ладно, посплю немного, – силясь приоткрыть слипавшиеся веки, сказал майор Осипов.

– Через два часа разбудите…

Склонив голову на стол, он тут же уснул.

– Давайте, ребята, уложим командира на постель.

– Раздеть его не удастся. Пусть так спит, только сапоги снимите, – распорядился Терпугов.

Осипов проспал до вечера, а проснувшись, сразу же недовольно спросил:

– Почему не разбудили вовремя?

– Это я приказал не тревожить, – ответил Терпугов.!

– Ишь ты! Захватил власть и командует. Ладно.

– Пока вы спали, наши с переправы прибыли. Там такое творилось!

От одних только рассказов техников и работников штаба становилось не по себе. В Керченском порту собралось столько войск, что яблоку негде упасть. Люди и техника усеяли берег пролива на десятки километров. Переправочных средств не хватало, буксиры, баржи, катера, маленькие суденышки останавливались от причалов за 100—200 метров. Тогда люди бросались к ним вплавь.

Многие сооружили примитивные плоты, использовали автомобильные камеры, бревна и пытались переплыть пролив. Но течение их упрямо сносило к Камыш-Буруну. А там уже были немцы.

Фашистские самолеты группами, волна за волной, непрерывно бомбили и штурмовали переправу. Нашей авиации для прикрытия войск не хватало. Советские летчики проявили чудеса храбрости и героизма. С земли казалось, что истребителям никакими силами невозможно добраться до немецких бомбардировщиков. И все же они пробивались. Сквозь плотный заслон «мессершмиттов» шли в лобовые атаки и сбивали фашистских стервятников.

– Работникам штаба и техническому составу, – рассказывал начальник штаба полка Апаров, – прорваться к берегу удалось с невероятными трудностями. Кое-что из грузов пришлось бросить.

Двенадцать техников во главе с инженером эскадрильи Анатолием Гридневым в надувных жилетах и спасательных поясах, которые им оставили летчики, привязались к длинной веревке, кое-как вплавь добрались до катера. Там эту веревку привязали к корме и, как на кукане, под бешеным огнем фашистов перетащили их на южный берег пролива. В самую последнюю минуту от взрыва бомбы погиб начальник связи полка майор Мчедлишвили.

До пролива мы добрались сравнительно благополучно, – рассказывал инженер Тараненко. – Стали ждать своей очереди для переправы. Весь день фашистская авиация бомбила и штурмовала скопление войск. Поэтому переправочных средств в действии было немного. Но ночью их прибыло значительно больше. Грузились в полной темноте.

– А светящихся авиабомб немцы не бросали – спросил кто-то.

– Фонари-ракеты, конечно, использовали, но для прицельного бомбометания условия были слишком сложными; над берегом и проливом повисли приподнятый туман и дымы пожарищ. Так что нам повезло. Всем удалось добраться до какой-то баржи. Она и дотянула нас до порта.

– А летать-то полк может?

– Кое-как летали с первого же дня, – ответил Осипову Терпугов. – Не хватало горючего, боеприпасов. Сейчас понемногу всего подбросили. Ничего, жить можно.

– Инженеры Гриднев и Данилин каким-то чудом сумели переправить несколько спецмашин с имуществом, в том числе один стартер.

– Ну, что же, хоть дела и плохи, а воевать за нас никто не будет, – вполне определенно высказал свою мысль командир полка. – Обстановка сложилась вдвойне трудная: за семь месяцев боев мы потеряли половину самолетов, часть из них сбита в воздушных боях или поломана при вынужденных посадках, а на керченской переправе до зарезу нужна авиация.

Посланный в станицу Гостагаевскую капитан Терпугой привез приказ генерала Нанейшвили продолжать боевые вылеты на прикрытие переправы, вести разведку, штурмовать войска противника на Керченском полуострове.

В связи с тем, что техников в полку явно недоставало, майор Осипов отдал приказ: каждому обслуживать по два самолета, летчикам тоже работать между вылетами вместе с техсоставом. Сам же тем временем поехал представиться генералу.

Но неудача наших войск на Керченском полуострове не вызвала падения боевого духа у людей.

В полку осталось еще более двадцати самолетов. Залатанные пробоины, обожженная и облупившаяся краска свидетельствовали, что летчики героически дрались с фашистами и, несмотря на их численное превосходство, нанесли немцам в небе и на земле значительный урон. На боевом счету полка было уже сбито в воздушных боях около тридцати фашистских самолетов.

В конце мая произошло довольно необычное событие. Наша эскадрилья вернулась из очередного боевого полета, все были в хорошем настроении: сбили «мессершмитт».

Разрулили самолеты по капонирам. Командир полка вел с летчиками разбор боевого вылета. День был тихий, солнечный, на небе ни облачка. Где-то в районе Керчинского пролива слышится артиллерийская канонада.

Вдруг подкатила грузовая машина. Глянули мы и ахнули: шестнадцать девушек в пилотках, в военной форме, сидели в кузове.

Из кабины грузовика вылез начштаба и лихо доложил командиру полка:

– Привез пополнение, товарищ майор. Будут, понимаете ли, работать оружейниками.

Молоденькие девчонки спорхнули с кузова и сгрудились у автомашины. Командир полка подошел к будущим оружейницам.

– Здравствуйте, товарищи!

Девушки дружно ответили на приветствие. Подошел к ним и комиссар полка Ильин, С самым серьезным видом девушки начали представляться начальству. А мы, разинув рты, стояли и удивленно смотрели на эту процедуру.

– Ну, теперь держись закоренелые холостяки, – толкнул локтем Алексеева Василий Панфилов.

– С девчатами веселее будет, – заметил кто-то.

– Молоденькие какие!

– Наплачемся мы с ними вдоволь.

– А среди них много симпатичных! Начальник штаба увел оружейниц устраиваться. Ушел и комиссар полка. Майор Осипов продолжал разбор.

– А теперь скажу пару слов о прибывших к нам девушках, – посмотрел на летчиков командир полка. – Вижу, кое-кто руки гютирает, у других глаза заблестели. Но я предупреждаю всех, без исключения: что-нибудь замечу – пеняйте на себя! К землянкам оружейниц не подходить. У меня все.