Крысолов - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 36

Глава 10

Я проснулся в восьмом часу от истошного визга. Он был громким, паническим, но довольно мелодичным – похоже, вопила женщина с незаурядным вокальным даром. Мне чудилось, что где-то подо мной, на нижних этажах, ведет бесконечную партию колоратурное сопрано: визг то поднимался до самой высокой пронзительной ноты, то смолкал на мгновение, как будто визжавшая набирала побольше воздуха в грудь, то начинался с новой оглушительной силой.

В чем был, я выскочил на балкон.

Визжала толстая немка.

Не знаю, что побудило ее подняться в такую рань – может, неистребимая немецкая пунктуальность или гигиенические соображения. Нормальный человек, который находится в отпуске, обычно спит до девяти, потом неторопливо продирает глаза, завтракает, пьет чай и только после этого лезет в бассейн купаться – с полной гарантией, что он проверен ответственными лицами. Теми, которым положено осматривать и проверять бассейны, а также беречь постояльцев от нервных стрессов. Если же вы пренебрегаете этим правилом, то можете наткнуться на что-то неприятное – скажем, на дохлую крысу или кошку, на жабу, собачьи фекалии или, как в данном случае, на свежий труп.

Труп прибило к бортику, и с моего восьмого этажа он был отлично виден с тыла. Человек лежал в воде ничком: майка обтягивала мощную спину, руки были распластаны, ноги в синих линялых джинсах дрейфовали вслед за квадратным корпусом, как две баржи за широким кургузым буксиром. Стриженый затылок напоминал чугунное ядро, приделанное к короткому толстому основанию шеи, зад был приподнят, а плечи опущены, словно утопленник с разбега нырнул в бассейн вниз головой. Вода в бассейне была прозрачной, дно выстлано голубоватой плиткой, и на этом пастельном фоне труп казался каким-то темным инородным включением – гигантский жук, угодивший по случайности в миску с формалином.

Немка продолжала визжать.

Я протер глаза, сглотнул и убедился, что не ошибаюсь: там, в бассейне, раскинув конечности и тыкаясь носом в дно, плавал мой земляк Боря-Боб, безгласный и недвижимый, точно останки шкафа, распотрошенного и выброшенного за ненадобностью. Эта картина была резкой и четкой, однако какой-то неестественной: во-первых, я еще не осознал случившегося, а во-вторых, увиденное опровергало все уверения Леши и Гриши о безмятежном отдыхе в испанском королевстве. Теперь приходилось признать, что если тапок и полотенец в Коста-дель-Соль не воровали, то все же здесь случались иные неприятности.

К немке подскочил дежурный портье, глянул вниз, отшатнулся и что-то завопил по-испански. Прибежали еще люди, кажется, из местного персонала: двое, бережно обняв немку за талию, принялись ее успокаивать, потом повели к Санчесу, уже спешившему к ним со стаканом воды; остальные склонились над трупом, будто хотели его выловить, но портье прорычал: «Полисиа! Дотторе!» – и один из служащих метнулся в холл отеля – видимо, к телефону.

Когда, торопливо умывшись и одевшись, я спустился вниз, полиция и медики уже приехали, а Борю выловили из воды и положили на носилки. В гостиничном холле, выходившем на две стороны, к шоссе и к парку с бассейном, толпилось человек десять – видимо, немка разбудила не всех. У выхода в парк стоял полицейский в роскошной форме с серебряными шнурами, не пропуская желающих взглянуть на мертвеца. Самую яростную активность проявляли Лев и Леонид – с отчаянными лицами пытались что-то втолковать служителю закона, однако тот лишь отмахивался от них и время от времени рявкал: «Но, сеньоре! Но!»

Меня он пропустил – когда Санчес, которого допрашивал какой-то тип в штатском, ткнул рукой в мою сторону и разразился воплями сначала на испанском, а после на английском. Из слов его можно было понять, что покойный сеньор выпивал прошлым вечером с доном Диего и чернокожим американским доном, что они веселились и хохотали, а потом дон Диего – вот он!.. в дверях стоит!.. – ушел, а чернокожий дон остался. И беседовал с русским сеньором тихо-мирно, хоть оба были в приличном подпитии – в чем у него, у Санчеса, нет сомнений, повидал он всяких сеньоров, и русских, и финских, и американских, и на ушах, и на бровях. А после он, Санчес, закрыл бар и тоже ушел, и что случилось, не знает, но думает так: американский сеньор отправился спать, а русский, наверное, еще добавил – по этой части русские сеньоры будут покруче американских. Добавил он, значит, и пошел прогуляться, а по дороге свалился в бассейн. И решил, что самое время поспать… Вот чернокожий сеньор из Америки то же самое скажет…

Чернокожий сеньор из Америки был тут как тут, стоял слева от детектива в штатском и кивал с печальным видом. А также грустно причмокивал губами, мотал головой и закатывал глаза, будто собирался огласить окрестности протяжными звуками спиричуэлс. Портье, врач в белом комбинезоне и детектив тоже кивали – видимо, изложенная Санчесом версия устраивала всех, как не грозившая крушением туристскому бизнесу в Коста-дель-Соль.

Мне пришлось подтвердить, что вчера Боря-Боб и в самом деле набрался, однако не слишком, если учесть его габариты и спортивный тонус. Детектив с кислой миной возразил, что тонус тонусом, а градус градусом; ведь дон Диего не знает, чем закончились вчерашние посиделки и сколько спиртного принял его земляк en masse.[2] «Если принял, то из чего?» – поинтересовался я. Бар был закрыт, но всякий запасливый русский сеньор имеет при себе бутылку либо фляжку. Так где же она? Где роковая емкость, оборвавшая жизнь моего земляка?

Начались поиски бутылки – безрезультатные, хотя искали тщательно, под скамейками и лежаками, среди травы и на дне бассейна. Тем временем я наблюдал, как детектив шарит у Бориса по карманам. В них обнаружились: солнцезащитные очки, российский зарубежный паспорт, сорок долларов и тысяч пять песет, монетки, зажигалка и размокшая пачка с сигаретами. Никаких следов цилиндрика с пестрым забавным зверьком, то ли кроликом, то ли белкой… Я бросил взгляд на Бартона, но тот по-прежнему шлепал губами да закатывал глаза, будто бы в горестном недоумении.

Носилки с телом Бориса подняли и потащили к шоссе – кружной дорогой, не через холл, дабы не эпатировать собравшуюся там публику. Ей портье объявил, что произошла трагическая случайность, что полиция во всем разберется и что бассейн будет надраен, вымыт и спрыснут французскими духами, так что уважаемые постояльцы смогут резвиться в нем через пару часов. Бартона, с которым мы не успели перемолвиться ни словом, детектив забрал с собой: все-таки мой чернокожий приятель являлся последним, кто видел Бориса в добром здравии, и это полагалось отразить в официальном протоколе.

2

В массе, иными словами – интегрально.