Убийство на дуэли - Арсаньев Александр - Страница 28

Об этих делах я поведаю в следующей главе.

Глава девятая

Прошло четыре дня с тех пор, как Алексей Долинский уехал в Саратов. За все это время Софья Федоровна ни словом не обмолвилась с нами о его внезапном отъезде. Сначала я думала, что девушке хоть что-нибудь известно. Я даже пыталась несколько раз разговорить ее. Однако на поверку выяснилась полная неосведомленность Сони о путешествии своего кузена.

И вот утром, как раз на следующий день после того, как я разговаривала в саду с Феклушей, меня разбудили громкие голоса во дворе усадьбы, скрип колес и храп лошадей. Я быстро поднялась и выглянула в окно. На самом деле оказалось, что это вернулся Алексей Долинский, да еще и не один, а с каким-то мужчиной лет сорока с лишним, в прекрасно сшитом сюртуке.

Я поспешно оделась и спустилась в гостевую. Там я увидела Шурочку, которая неспешно пила кофе.

– Доброе утро, – поздоровалась я с подругой.

– Доброе утро, Катенька, – откликнулась Шурочка. – Ты знаешь, Алексей вернулся.

– Я видела в окно, – призналась я. – А где же он сейчас и почему не видно Сонечки?

– Соня отправилась встречать своего кузена и прибывшего с ним судебного пристава. Они втроем сразу же отправились в кабинет покойного Федора Степановича для какого-то очень важного разговора, – сообщила мне подруга.

Я уселась за стол, позвала Гаврилу и приказала ему принести мне кофе. К тому времени, когда мы с Сашенькой уже почти закончили завтракать, в доме послышался звук открывающейся двери, а за ним голоса и шаги. В следующую минуту в гостевую входили Алексей Долинский, Софья Федоровна, а за ними следовал судебный пристав.

– Рад снова видеть вас, Катерина Алексеевна, – поклонился мне Долинский-младший. – Позвольте представить вам нотариуса – Станислав Осипович Черемухов, – он указал в сторону мужчины, на что тот вежливо кивнул.

– У меня к вам несколько необычная просьба, дорогие дамы, – Долинский галантно поклонился. – Дело в том, то именно Станислав Осипович вызвал меня в Саратов, чтобы сообщить совершенно ошеломительную новость, которая заключается в том, что совсем недавно за границей умерла наша общая с Соней родственница, которая, если я правильно понял из объяснении господина Черемухова, была нашей двоюродной тетушкой.

– Вы все правильно поняли, – кивнул нотариус.

– Ну так вот, – продолжал говорить Алексей. – Эта тетушка была весьма богатой особой, а после смерти все свое состояние она оставила единственным родственникам, которые еще живы, то есть мне и Софье Федоровне.

– Я поздравляю вас, – проговорили мы с Сашенькой в один голос. – Но в чем же заключается ваша просьба?

– Вы должны быть свидетелями на оглашении завещания, если вы, конечно, согласитесь оказать нам такую честь. Это, как вы сами понимаете, необходимость, чтобы соблюсти все требуемые к этому делу формальности, – Долинский в упор взглянул на меня.

И я, и моя подруга не видели никаких причин, чтобы отказываться от подобной услуги, и поэтому согласились быть свидетелями. В ту же минуту Алексей пригласил всех присутствующих в кабинет, усадил нас, то есть дам, на мягкие стулья, а сам уселся подле стола. Здесь же разместился и судебный пристав.

– Я думаю, вы можете начинать, – наконец произнес Долинский, обращаясь к Станиславу Осиповичу.

Черемухов откашлялся, затем взял в руки лежащий все это время на столе пакет и вскрыл его. В пакете оказалась тонкая хрустящая бумага с огромной круглой печатью вверху. Все это я успела разглядеть, пока Станислав Осипович разворачивал завещание.

Я не буду пересказывать дословно все написанное в той бумаге, да я на самом деле уже и не помню всех подробностей, ведь прошло много лет после тех событий. Поэтому я просто изложу общий смысл оставленного Долинским завещания.

В общем, умершая родственница завещала, помимо довольно внушительной суммы денег, огромное имение где-то в Новгородской губернии и прилагающиеся к нему восемь тысяч душ крестьян. Даже меня поразил столь щедрый подарок. Причем все это должно было быть разделено между самим Алексеем Долинским и его дядькой. Однако ввиду того, что Федор Долинский безвременно скончался, вторая половина наследства доставалась его дочери как прямой наследнице.

Софья Федоровна теперь не была опозоренной бесприданницей, а чудесным образом превратилась в очень состоятельную красивую незамужнюю даму. Однако до нее самой еще долго не могло дойти понимание только что услышанных слов. Она продолжала во все глаза смотреть на Черемухова, затем вдруг всхлипнула и бросилась прочь из кабинета. Сашенька хотела было побежать следом, но Алексей остановил ее жестом.

– Это от неожиданности, – проговорил он. – Дайте ей время прийти в себя. В первую минуту после известия о завещании со мной произошло нечто похожее. Я тоже долго не мог поверить в так внезапно свалившееся на нас счастье.

После этого Станислав Осипович еще раз зачитал завещание и некоторые издержки к нему, а затем Долинский пригласил всех нас отметить столь приятное событие хорошим обедом.

Все собрались в столовой, где предупрежденная заранее Феклуша уже накрывала праздничный стол. Я, извинившись, на несколько минут покинула всех и пошла в свою комнату.

Проходя мимо покоев Софьи Федоровны, я неожиданно услышала доносившиеся оттуда всхлипывания. Я постучала.

– Кто там? – раздался из-за закрытой двери голос Сони.

– Соня, это я, Катя.

– Войди, – пригласила девушка, и я отворила дверь.

Софья Федоровна сидела на своей кровати, уставившись на образ, висящий в углу комнаты. Она плакала, изредка утирая глаза платком.

– Соня, ну почему же ты плачешь, душенька? Ведь сегодня такой замечательный для тебя день, ты стала богатой, – я старалась говорить как можно мягче, чтобы успокоить и разговорить Соню.

– Но какой ценой мне досталось все это, Катенька. Папенька умер, Артемий бросил меня, так же, как и бросил Владимир Волевский. Зачем мне теперь эти деньги? – она посмотрела на меня таким исполненным горечи и тоски взглядом, что сердце мое сжалось от сочувствия и сострадания к сидящему передо мною человеку.

– Но ведь теперь ты можешь уехать, – пришла в мою голову не самая удачная мысль, но она, по всей видимости, сначала понравилась Софье Федоровне.

– Ты права, Катенька, – проговорила она. – Я могла бы уехать. Но нет, – она смахнула упавшую на лицо слезу. – Ты, верно, не поймешь меня, но я все же надеюсь, что Артемий Валерьевич еще вернется, ведь он так любит меня.

– Дело твое, Соня, – откликнулась я, так как поняла, что переубедить собеседницу мне все равно не удастся. – А теперь пойдем, остальные уже заждались нас в столовой.

На следующий день настроение Софьи Федоровны уже заметно улучшилось, она даже смеялась, радуясь остроумным шуткам своего кузена. Воспользовавшись такими переменами, я решила воплотить в жизнь свое давнее намерение и съездить в имение Евгения Александровича Мохова.

К моему удивлению, на этот раз Алексей Долинский с большим энтузиазмом отнесся к моим планам и взял с меня обещание, что если что-то узнаю о Мохове, то немедленно приеду в Воскресенское рассказать о своих поисках.

То, что я так и не узнала дороги в имение Мохова, нисколько не смущало меня. Я руководствовалась давней поговоркой, где, судя ее обещанию, язык может довести и до Киева.

Итак, уговорив Шурочку поехать со мной, я с помощью моего верного кучера Степана, который до поры до времени оставался не у дел и лишь изредка починял мою карету да ухаживал за моими лошадьми, собралась в дорогу, и на рассвете, попрощавшись с Софьей Федоровной и Алексеем Долинским, выехала из имения Долинских.

Когда я объясняла дорогу Степану, то посетовала на то, что, в общем, и сама не знаю, куда же нам ехать.

– Ничаго, барыня, доедем, – успокоил меня Степан. – Эх, нам ли пропадать!

Подобные слова, в полной мере успокоили меня, и я решила полностью положиться на своего верного слугу. Уж он-то, а в этом я смогла убедиться, и не один раз, довез бы меня куда надо и намного быстрее, чем я предполагала.