Убийство на дуэли - Арсаньев Александр - Страница 30

– Так может, он к своим убежал, раз про Бухатовку спрашивал. Может, его искали там хозяйка, или семья, – предположила я.

– Какая хозяйка? – удивился Тихон. – Вы, верно, подумали, барыня, что он крестьянином был? Как бы не так, – знахарь усмехнулся, потирая бороду. – Судя по его одеже, да по речи, которой говорил, он сам барин. Высокий, статный, голос такой, что им только повелевать нужно.

После этих слов я даже не знала, что и подумать. Меня обуяло любопытство. Кто же это найденный в лесу человек, который так стремился добраться до Бухатовки, да еще при этом никак не хотел называть своего имени. И тут я вспомнила про исчезнувшего так внезапно Евгения Мохова. Уж не он ли это был?

– Тихон, скажи мне, молод ли был тот найденыш? – снова обратилась я к знахарю.

– Молод, – кивнул Тихон, полностью уничтожая все мои догадки. – Почитай, на вид ему еще и тридцати годов не исполнилось. Где он теперь, не знаю, – снова вздохнул он.

Уже начинал заниматься рассвет, когда я, утомленная долгим разговором с Тихоном, наконец, отправилась спать. Однако уснуть мне долго не удавалось. Мысли так и кишели в моей голове, постоянно возвращаясь к тому, что поведал мне знахарь.

Если найденный раненым в лесу человек не был стариком, значит, он не был и Моховым, потому как Евгений Александрович, мягко говоря, являлся мужчиной весьма и весьма преклонных лет, и за молодого человека при всем желании его никак нельзя было принять. Тогда кто же он? В какую-то минуту у меня даже возникло подозрение о том, что раненым мог быть Артемий Валерьевич Бушков. Но каким образом он мог оказаться здесь, в лесу? Хотя ведь, следуя моим ранним измышлениям, между Волевским и Бушковым состоялась дуэль. Бушков, естественно убил Владимира Георгиевича. Да, все так. И тут я догадалась обо всем. Эта догадка даже заставила подскочить меня на постели. Поджав ноги, я принялась восстанавливать всю открывшуюся передо мною картину той трагической дуэли. Вот что у меня получилось.

В то роковое утро Волевский, как это принято по чести и по правилам дуэльного поединка, по жребию вытянул себе право стрелять первым. Он выстрелил и ранил Бушкова. Но Артемий Валерьевич стоял на ногах, а значит, имел полное право сделать ответный шаг. Он сделал этот шаг и убил Волевского, а потом, испугавшись, кинулся в лес и скитался там, пока его не подобрал Тихон. Только вот опять же вставал вопрос о том, куда делись секунданты – свидетели ужасного убийства? Впрочем, меня это уже не особо беспокоило. В конце концов, дуэль вполне могла происходить и без помощников, попросту за неимением оных. Такое часто случалось, особенно в дальних уездах, где помещики жили за много верст друг от друга.

Рассудив таким образом, я внезапно почувствовала полное успокоение и, вздохнув, улеглась спать. По крайней мере, с убийством Волевского теперь все было ясно и понятно. Осталось разобраться со смертью Федора Степановича Долинского. Но здесь, я чувствовала, будет совсем легко. Единственной сложностью, по моим предположениям, в этом деле было найти Евгения Александровича Мохова, вызвать его на откровенное признание.

Вот на этом я закончу эту главу и перейду к следующей.

Глава десятая

Рано поутру мы снова отправились в путь. Тихон указал нам дорогу до Бухатовки. Как оказалось, ночью мы свернули совсем в другую сторону, и потому так долго колесили по полям.

Расположение духа у меня в то утро можно назвать просто прекрасным. Я была уверена, что вскоре наши с Сашенькой скитания закончатся, и мы, наконец, сможем вернуться в Саратов. Мне даже в голову не приходило, что все может обернуться совсем иначе.

В порыве радости я рассказала подруге о всех своих ночных домыслах. Шурочка слушала меня, раскрыв рот от изумления.

– Катенька, да ты просто гений, – восхищенно проговорила она, когда я умолкла. – Надо обязательно рассказать обо всем Долинским, когда снова к ним вернемся.

– Ни в коем случае, – испугалась я. – Софья Федоровна и так за последние дни перенесла слишком много потрясений.

Она сойдет с ума при известии о том, что ее жених – убийца отца ее ребенка. Пускай это останется тайной.

– Так ты не собираешься рассказать обо всем полиции? – подруга во все глаза уставилась на меня.

– Возможно, и расскажу, – отвечала я. – Только неизвестно, найдут ли они Бушкова. К тому же я не уверена, что Артемий Валерьевич еще жив. Судя по словам Тихона, из его дома Бушков ушел в очень плохом состоянии. Неизвестно, сумел ли он добраться до Бухатовки, или умер где-то по дороге.

Сашенька пожала плечами и заявила, что я должна сама решать, как поступить. Но, будучи самой верной моей подругой, она пообещала быть со мной рядом, что бы ни случилось.

– Спасибо, Сашенька, – меня до глубины души тронула подобная забота. – Теперь я еще один лишний раз убедилась, что на тебя я всегда могу положиться.

Мы замолчали, молча поглядывая в оконца кареты. Так прошло довольно много времени.

– Барыня, Бухатовка виднеется, – наконец, донесся до нас бас Степана. – Но-о, родимые, – крикнул он лошадям.

Лошади ускорили бег, и не прошло и получаса, как наша карета въезжала на двор барской усадьбы князей Бушковых.

– Приехали, Катерина Алексеевна, – промычал Степан.

Мы вылезли из кареты и тут же увидели выбежавшую на крыльцо ту самую девку Дуняшку, которую в первый мой приезд в Бухатовку суровая Мария Леопольдовна избивала гнилыми яблоками. Малашка долго разглядывала прибывших. Потом, судя по глупой улыбке, промелькнувшей на румяном лице, она все-таки узнала меня, сбежала с крыльца и подошла к карете.

– Барыня дома? – осведомилась я, снимая перчатки.

– Дома, дома, – закивала девка. – В дом идите. Она сейчас выйдет. Занята она пока.

Я потянула за собой Сашеньку, и мы бок о бок прошли в дом. Малашка провела нас в гостевую и пообещала через минуту принести горячего чаю.

Пока мы пили чай, Малашка все время находилась поблизости. Поэтому, чтобы хоть как-то сократить время ожидания, я принялась расспрашивать ее обо всех событиях, происходивших за последние недели в Бухатовке. И тут Малаша сообщила такую новость, которая и меня, и мою подругу привела в совершеннейший шок. Новость эта заключалась в том, что буквально три дня назад дворовые люди недалеко от барской усадьбы подобрали оборванного человека, лежащего прямо на голой земле в полном беспамятстве. Читатель наверняка сразу же догадался, как и я в тот момент, что подобранный на дороге человек был не кем иным, как внуком Марии Леопольдовны – молодым князем Артемием Валерьевичем Бушковым.

– А сейчас где барин? – спросила я у Дуняши.

– Известно где, в бреду лежит. А барыня наша все время подле него, ни на минуту не отходит, – отвечала крестьянка, утирая красные руки подолом и принимаясь подливать чаю в наши чашки. – Доктор вчерась был, сказал, если через два дня лучше не будет, то помрет Артемий Валерьевич.

– Что говоришь, дура! – раздался в дверях грозный окрик Марии Леопольдовны. – А ну вон отсюда!

Малашка опрометью выскочила из залы, а княгиня Бушкова тем временем прошла в комнату и уселась напротив нас.

– Как я рада видеть вас, душеньки, – обратилась она с грустной улыбкой к нам. – Как я уже поняла, вы осведомлены о случившемся в нашем доме несчастье?

– Да, Мария Леопольдовна, – я кивнула. – Сочувствуем вам и желаем скорейшего выздоровления вашему внуку.

– Бедный Темочка, – на глазах княгини появились слезы. – Мы даже не можем узнать, что с ним произошло, пока он не придет в себя. Надолго ли к нам? – резко поменяла она тему беседы.

– Возможно, погостим у вас несколько дней, – проговорила я. – Если вы, конечно, позволите.

– Бог с вами, Катенька, как же могу я гнать от себя дорогих гостей. Да и мне будет легче, когда рядом есть хоть кто-нибудь, с кем можно побеседовать и отвести душу. Оставайтесь сколько хотите, – она промокнула глаза платком.

На самом деле, по приезде в Бухатовку я вовсе не собиралась там задерживаться, но известие о том, что Артемий Валерьевич нашелся, в корне изменило мое прежнее решение. Я намерена была гостить в имении Бушковых до тех пор, пока молодой барин не придет в себя и не расскажет всю правду о гибели Владимира Волевского. В том, что Бушков выживет, я нисколько не сомневалась, если с едва зажившими огнестрельными ранениями он смог преодолеть такой длинный путь до своего дома и остаться живым, то теперь, лежа в родной постели, он тем более должен был поправиться.